преступления не было, выстрела -- тоже, все это -- плод воображения
Максима Чудакова, подогретого детективным чтивом заморской
писательницы; одним словом, все это могло ему просто присниться. Теперь
факты. Был человек с ружьем, вышедший из дачи профессора Красницкого.
На зов Чудакова он не отозвался, но и явной попытки к бегству не
предпринимал; с последней электричкой он уехал в сторону Москвы. Ничего
предосудительного. Странно только одно: почему он не откликнулся, когда
Чудаков звал его? Опять возможно несколько вариантов: либо он глух,
либо в силу своего нелюдимого нрава не желал вступать в разговор с
незнакомцем, либо его удерживало от контакта с кем-либо совершенное им
преступление.
придали его мыслям определенное и четкое направление. Одержимый идеей
во что бы то ни стало докопаться до истины, он сразу по возвращении в
поселок направился к даче профессора Красницкого. Первым делом
необходимо было выяснить: что же на самом деле произошло на этой
таинственной даче? Может быть, нечего и городить весь этот сыр-бор?
если он -- дай-то Бог! -- спит, Чудаков проник в дом и, минуя ряд
темных, пустых помещений, добрался, наконец, до той самой -- освещенной
-- комнаты. Чудаков бывал здесь и раньше, заходя к профессору поболтать
или сыграть партию в шахматы, поэтому ориентировался он в доме без
труда. Постучав, Чудаков чуть приоткрыл дверь и спросил:
картина. Профессор Красницкий сидел за письменным столом, склонив
голову на полированную поверхность, и, по-видимому, спал, а на спине...
О Боже! Так и есть! В него стреляли!.. На спине профессора отчетливо
темнело небольшое пятно -- след от пули. Сомнений больше не оставалось
-- здесь совершено преступление. Только сейчас Чудаков обратил внимание
на душный, спертый воздух и какой-то странный запах. Пахло порохом.
Последний, так сказать, штрих. Впрочем... впрочем, может быть,
профессор еще жив?..
на крашеном полу, и приблизился к письменному столу. Превозмогая
инстинктивный страх, он коснулся руки профессора. Рука была
мертвенно-желтой и совершенно холодной. Чудакову не требовалось особых
познаний из области медицины, чтобы определить: профессор Красницкий
безнадежно мертв. Что ж, смерть человека лишь усугубила драматизм
ситуации, но природы преступления не изменила. Совершено умышленное
убийство, и главное теперь -- найти убийцу.
отчетливо. Преступник вошел в дом, добрался до единственной освещенной
комнаты, приоткрыл дверь, увидел спину своей жертвы, прицелился и
выстрелил. Потом преспокойно покинул дачу и укатил на последней
электричке. Просто, банально и прозаически. Где-то в глубине души
Чудаков надеялся на более увлекательное, запутанное дело, требующее от
детектива (а именно таковым он себя считал -- тоже в глубине души)
напряженной работы ума, сложных логических комбинаций, проработки
множества версий, встреч со свидетелями и так далее. А здесь... Ни
свидетелей, ни работы ума... Единственное, что от него требовалось, --
это работа ног, но здесь-то как раз он и подкачал. Да, неудачно как-то
все складывается. И в то же время...
преступного деяния, более того, он имел счастье преследовать убийцу,
хотя и безуспешно. Противоречивые чувства роились в душе
сыщика-любителя, заставляя его сердце то бешено колотиться, то замирать
чуть ли не до полной остановки. Как реагировать на случившееся?
Радоваться или отчаиваться? Да, конечно, радоваться смерти человека --
кощунственно, и Чудаков ясно сознавал это, но, с другой стороны, только
что произошло событие, которого он ждал уже не один год. Не следует
думать, что Чудаков -- неисправимый человеконенавистник, садист и
любитель кровавых зрелищ. Нет, ничего подобного за ним не наблюдалось,
наоборот, он был добр, отзывчив и очень любил детей. Он вообще был
противником насилия, в какой бы форме оно ни выражалось. И не само
преступление вызывало у него учащенное сердцебиение, а тот факт, что он
первым оказался на месте его совершения.
нашего героя. Вот уже около двадцати лет Максим Чудаков буквально
бредил детективами и криминальными историями. За годы своей
сознательной жизни он прочитал уйму детективной литературы, пересмотрел
великое множество фильмов той же тематики, а к рассказам о Шерлоке
Холмсе и отце Брауне относился как к шахматным задачам или
головоломкам, которые -- к чести его следует заметить -- очень часто
решал гораздо раньше, чем на то рассчитывал именитый автор. Он лично
участвовал во всех этих историях с убийствами, поджогами, похищениями,
ставя себя на место то преступника, то следователя, то жертвы, помногу
раз проигрывая в уме те или иные комбинации. Но Чудакову этого было
явно недостаточно. Он жаждал участвовать в настоящем, а не книжном
деле, раскрыть если не преступление века, то хотя бы мало-мальски
приличную кражу или, на худой конец, валютную махинацию. Однако судьба
распорядилась иначе -- Максим Чудаков стал экспедитором в одном из
овощных магазинов Тимирязевского района города Москвы. Специфика же
этой профессии, хотя и предполагала встречи с различными темными
личностями, у которых наверняка рыльце в пушку, все же не давала
Чудакову возможности во всю ширь развернуть свой криминальный талант
сыщика-детектива. А талант этот -- Чудаков был в этом абсолютно уверен
-- у него был. И вот такая удача!
новенькой, совсем недавно построенной даче, он стал свидетелем --
причем единственным! -- не какого-нибудь там воровства или
мошенничества, а самого настоящего убийства! Правда, сознание торжества
омрачалось смертью профессора Петра Николаевича Красницкого, с которым
Чудаков познакомился прошлым летом здесь же, в поселке, когда строил
свою дачу. Профессорская дача в то время уже была отстроена, и Петр
Николаевич периодически наезжал сюда, чтобы отвлечься от напряженной
научной работы и отдохнуть. На правах соседа Максим Чудаков часто
обращался к Красницкому то за советом, то за каким-либо инструментом, а
порой профессор и сам предлагал ему свою помощь. Позже, когда молодой
экспедитор закончил строительные и отделочные работы, он стал
наведываться к соседу, и они часами просиживали за шахматной доской,
часто забывая о еде и времени суток. Любовь к шахматам (шахматы
напоминали Чудакову криминальные головоломки) объединила столь разных и
непохожих друг на друга людей. Так между ними сложились если не
дружеские, то приятельские отношения, которые часто возникают между
соседями на почве общих интересов, не имеющих ничего общего с родом их
основной деятельности.
Красницкого, но утраченную жизнь уже не вернешь, а преступник пока еще
на свободе. Прежде чем приступить к решительным действиям, Чудаков
тщательно проанализировал создавшуюся ситуацию и пришел к следующим
выводам. Во-первых, о происшествии необходимо сообщить в милицию. Этого
требовал не только долг гражданина, но и простое чувство
самосохранения. Так или иначе, а милиция выяснит (там ведь тоже не
дураки сидят), что Чудаков оказался на месте преступления в ночь его
совершения. Если он не сообщит в органы, это могло быть расценено как
укрывательство преступника, а то и, чего доброго, как соучастие. В
планы же Чудакова это никоим образом не входило. Правда, звонок в
милицию откладывался до утра, поскольку телефонного сообщения между
дачным поселком и Москвой не было, а ближайший телефон находился в
деревне Снегири в десяти километрах от станции. А это значит, что
Чудаков имел преимущество перед профессиональными сыщиками по крайней
мере часов в шесть-восемь. Во-вторых, Чудаков знал убитого, а это был
немаловажный факт, ибо в нужный момент он мог помочь расследованию. И
в-третьих, бегство преступника, несмотря ни на что, имело для Чудакова
и положительные стороны. Поймать и обезвредить убийцу в состоянии любой
технически оснащенный и физически подготовленный специалист, Чудакову
же предоставлялась возможность "вычислить" его, раскрыть планы и мотивы
содеянного, а это в гораздо большей степени импонировало ему, чем
обычное преследование.
делом он приступил к обследованию места происшествия. Профессор
Красницкий был убит выстрелом в спину -- это не подлежало сомнению.
Следов в комнате преступник не оставил -- значит, он стрелял с порога.
Зацепиться, казалось, было совершенно не за что. Но тут у самой стены
Чудаков увидел нечто, заставившее его стремительно нагнуться. Это был
небольшой бумажный комок, слегка обгоревший и плотно спрессованный.
Пыж! Так и есть! Это же пыж! Вот она -- зацепка!..
весь клубок страшного преступления. Дрожащими пальцами он развернул
бумажный комок; это был обрывок газеты, на полях которого можно было
разглядеть кем-то небрежно нацарапанный номер телефона. Сердце Чудакова
готово было выпрыгнуть из груди. Опять удача!..
Надо же было что-то и милиции оставить! Тем более что теперь он обладал
ценнейшим материалом в виде обгоревшего газетного клочка, который при
умелом ведении дела должен был навести его на след преступника.
умылся и стал дожидаться утра. Постепенно в голове сыщика-любителя
созрел вполне конкретный план, к осуществлению которого он и приступил