граничит с ФРГ; что касается Тодорова, то он едет в датскую столицу для
закупки товаров. Эти товары фигурируют в списке материалов, которые членам
НАТО запрещено вывозить в социалистические страны. Поэтому из Дании товары
будут доставлены в Австрию, а уж оттуда их перебросят в Болгарию. Выплата
задатка будет осуществлена непосредственно Тодоровым, на его имя в Данию
будет переведено триста тысяч долларов. Так что к этим тремстам тысячам
прибавится еще сто тысяч, а Тодорову дано указание заключить сразу две
сделки.
месяца назад Тодоров действительно прибыл в Копенгаген; Соколов, по
имеющимся у нас сведениям, также находился в этом городе, как было
условлено. Тодоров обратился в наше торговое представительство с просьбой
устроить ему встречу с соответствующей фирмой. Как явствует из справки
банка, сумма в четыреста тысяч долларов была получена. По свидетельству
третьего лица, посланного для верности на место - Тодоров об этом не
подозревает, - встреча на вокзале между Тодоровым и Соколовым состоялась.
А дальше - неизвестность. Две единственно известные величины в задаче
становятся неизвестными: и Соколов и Тодоров бесследно исчезают. Наш
коммерсант после заключения сделки больше не обращается в
представительство и не возвращается в свой отель. Не возвращается в отель
и Соколов, как утверждает человек, которому было поручено вести за ним
наблюдение. Бесспорные данные вообще исчезают, уступая место весьма
спорным предположениям.
чемодане сумму, предназначавшуюся для Соколова. Но тот факт, что на личный
счет Тодорова была перечислена такая сумма - подобные вещи допускаются в
практике лишь в исключительных случаях, - говорит о том, что он едва ли
способен совершить предательство ради денег.
место" якобы для того, чтобы передать ему обещанные данные, и ликвидировал
его. То, что Тодоров когда-то был его другом, не остановит эмигранта.
Однако Соколов не так глуп. Зачем ему идти на такой риск, когда есть
возможность получить деньги обычным путем? Если же Соколов не мог получить
деньги обычным путем, то есть у него не оказалось обещанных сведений, то в
эту гипотезу поверить легче. При более тщательном изучении вопроса
последний вариант кажется маловероятным. Эмигранту было бы проще
сфабриковать фальшивые данные, вместо того чтобы марать руки кровью.
готовится необычная сделка, и решили сами принять в ней участие. Вариантов
подобного предположения значительно больше и поверить в них легче: а)
Соколов, прижатый к стенке своими коллегами, был вынужден устроить
Тодорову ловушку; б) Соколова и Тодорова выследили и схватили в момент
совершения сделки; возможно, они в Копенгагене либо еще где-то в Дании,
однако не исключено, что их переправили в ФРГ; в) Соколова убрали, а
Тодорова подвергли обработке, чтобы получить от него нужную информацию; г)
предав Тодорова, Соколов уцелел, а Тодоров ликвидирован; д) наконец,
ликвидированы и тот и другой.
действительности нет в живых, и актом засвидетельствовать их смерть. Иначе
говоря, я должен узнать, что именно произошло, прийти на помощь Тодорову,
если он еще в состоянии принять какую-то помощь, и по возможности наложить
руку на упомянутые сведения. Все расследование мне предстоит вести в
одиночку. Ни в коем случае я не имею права прибегать к чьей-либо помощи,
будь то дипломатическая миссия в Копенгагене, либо торговое
представительство, либо служащие "Балкан-туриста". Это написано черным по
белому в условиях задачи и для пущей ясности подчеркнуто двойной чертой.
же отбывшего по служебным делам, было бы проще простого послать
официальный запрос соответствующему правительству. Просто, но совершенно
бесполезно. Судя по всему, датские власти не причастны к этому делу. Раз
им до сих пор ничего об этом не известно, то и расследование, которое они
предприняли бы, ничего не дало бы. Во всяком случае, трудно допустить,
чтобы полиция Копенгагена информировала нас о результатах сделки, не
имеющей ничего общего с официально существующими торговыми операциями.
Таким образом, расследование, которое полагалось бы вести полиции его
королевского величества, в данном случае будет осуществлено анонимно
лицом, даже не являющимся подданным датского короля.
моя принадлежность к семейству ученых-социологов. Посланный на
специализацию за границу, я буду присутствовать на международном
симпозиуме социологов, открывающемся через два дня в Копенгагене. Как
частное лицо. Без права представлять какой бы то ни было научный институт.
будет ждать ничем не примечательный человек в клетчатой кепке и с дорожной
сумкой авиакомпании САС. Разумеется, пароль, без него не обойтись.
и духота в купе становится невыносимой. Книгу с буржуазными теориями
приходится отложить в сторону - я поймал себя на том, что уже полчаса
перечитываю одну и ту же фразу и никак не доберусь до ее сути. Смотрю в
окно: при ослепительном солнце зелень кажется какой-то серой. Колеса бегут
по рельсам с пронзительным свистом, поезд летит со скоростью свыше ста
километров, как будто ему не терпится скорее покинуть эту знойную землю.
Однако раскаленной равнине с поблекшими от жары деревьями и безлюдными,
словно вымершими, селениями, кажется, не будет конца.
светится так ярко, что у меня начинают болеть глаза. Поэтому я предпочитаю
глядеть перед собой в душный полумрак купе, изучать висящий на стенке
рекламный вид Альп. Альпы, как известно, изумительно красивы, но, если их
созерцать очень долго не в натуре, а на снимке, красота их тускнеет. И
хотя я внимательно изучаю заснеженные вершины Юнгфрау или Матерхорна и от
этого мне как бы становится прохладней, мысли же мои заняты не горами и
минералами, а людьми.
Димитр Тодоров, другой - Иван Соколов. С Димитром Тодоровым я больше
знаком. Что касается Соколова, то я его знаю лишь по досье да пожелтевшей
фотографии. Фотография, конечно, вещь полезная: она позволит мне узнать
его в лицо, случись мне столкнуться с ним на улице. А вот характер по
фотографии не определишь, и вообще судить о человеке по внешнему виду
трудно. Внешность обманчива, это каждый знает. Правда, глядя на фотографию
Соколова, обмануться невозможно. Если этого человека что-то роднит с
соколом, то лишь его хищный нрав. Этот пройдоха бежал за границу, полагая,
что там он сможет пожить в свое удовольствие. В эмиграции он становится
активным врагом своей родины - за это хорошо платят. Теперь предатель
изъявил готовность оказать родине услугу, но не ради того, чтобы искупить
свою вину перед ней, а для того, чтобы получить за это солидный куш. Такой
тип, если б ему случилось стать агентом, обязательно будет работать в
пользу двух разведок, если, конечно, не стакнется с третьей. Подобный
человек ради собственной выгоды не погнушается никакими средствами, он
пойдет и на убийство. Решение вступить в сделку с Соколовым было
продиктовано вовсе не иллюзиями относительно характера этого типа, а
реальной оценкой обстановки. Соколов оказался в таком положении, что его
заинтересованность в предложенной им сделке не подлежала сомнению. И если
сделка не удалась, то причина этого кроется, очевидно, не в Соколове, а в
ком-нибудь другом.
неплохо, притом не по фотографии; у меня есть определенные представления и
о его достоинствах, и о слабых сторонах. Тодоров едва ли мог позариться на
доллары, трудно поверить, чтобы он совершил предательство ради денег.
Более вероятно другое: он дилетант в таких делах и запросто мог стать
жертвой роковой ошибки. На первый взгляд нет ничего проще вручить человеку
портфель с деньгами и получить взамен определенные сведения. Однако все
это просто лишь для того, кто понятия не имеет о подобных вещах, кто даже
не в состоянии представить себе, с каким риском это может быть связано,
сколько непредвиденных случайностей, неожиданных оборотов ждет человека,
выполняющего задачу во вражеском окружении и имеющего дело с наглыми
партнерами.
уж хорошо? Можно ли иметь сколько-нибудь верное представление о человеке,
с которым ты при встречах, пусть даже частых, по-свойски обмениваешься
привычным словом "привет"?
Перрон оживает, насколько позволяет жара. Местре. За столиками у буфета
пассажиры и встречающие дожидаются следующего поезда. Радостно обнимаются
мужья и жены, соскучившиеся друг по другу после курортов и курортных
измен. Вокруг пестрота, шум и толчея. Лучше уж смотреть на Альпы.
пересекающему морские отмели близ Венеции. Необъятный водный простор
пепельно-серый, почти такой же, как небо. С той и с другой стороны вагона
смотреть особенно не на что: вода и небо. И все же я встаю, выхожу в
коридор и устраиваюсь возле окна. Параллельно железной дороге тянется
бетонная полоса шоссе. Впереди, где вырисовываются дома Венеции, шоссе
поднимается выше и постепенно отходит вправо. Дальше ничего не видно, тем
не менее я напряженно всматриваюсь в это "дальше", и мне чудится, будто
там, за поворотом, я вижу валяющийся на обочине труп человека с еще
конвульсивно вздрагивающими сломанными ногами и разбитой о каменный
парапет головой, из-под которой выглядывает скомканная панама, пропитанная
кровью.
мной в трепещущей от зноя дали, я действительно видел не так давно на
шоссе Венеция - Местре. Любо шел ко мне, слегка припадая на одну ногу.
Маккефри Энн
Посняков Андрей
Жюль Верн
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим