Чтение 3–й страницы книги ~Жаркий июль~

Каштанов называет меня Сергеем только с глазу на глаз, и я это
воспринимаю как проявление доверия - многим своим подчиненным полковник не
дарит такой ласки. И все же не удерживаюсь от небольшой шпильки:

- Без дела, Михаил Карпович, к вам в кабинет редко кто заходит.

Каштанов настроен благодушно и никак не реагирует на мою дерзость.

- Вот тебе папка, Сергей, - он снимает со стола обыкновенную
канцелярскую папку с не менее банальными тесемочками. - Исчез инженер
Бабаевский...

- И надо немедленно его разыскать! - легкомысленно перебиваю я
полковника.

- Лучше нельзя сформулировать. - Все же в глазах Каштанова я замечаю
веселые искорки. Но он продолжает, как и раньше, скучным и сухим тоном: -
Месяц назад инженер Евген Максимович Бабаевский ушел в отпуск. Сначала
отдыхал здесь, в Киеве, потом решил покупаться в море. Две недели назад
уехал в Крым и до сих пор не вернулся, хотя уже пять дней, как должен был
выйти на работу.

- Загулял... - говорю я.

- Все возможно, - останавливает меня Каштанов, - но я не стал бы
беспокоить тебя в воскресенье, если бы не такое обстоятельство: во-первых,
Бабаевский - один из ведущих конструкторов... - полковник называет
известный научно-исследовательский институт, - и его исчезновение или
задержка уже является чрезвычайным происшествием. Во-вторых, некоторое
время Бабаевский работал в Алжире. Вернулся оттуда недавно и приобрел
"Волгу". На новой машине поехал в отпуск...

- Может, разбился? - вставляю я, хотя знаю, что в таких случаях наша
служба работает безотказно и о Бабаевском все было бы давно известно.

Каштанов укоризненно смотрит на меня. Терпеливо же наше начальство:
другой давно выгнал бы меня не только из кабинета, а и вообще из
уголовного розыска, - действительно, столько идиотских вопросов за
несколько минут может задать лишь полная бездарь.

Но полковник знает, что инспектор Хаблак не такой уж простачок, каким
прикидывается.

- Не разбился, - усмехается Каштанов, - это мы можем утверждать
категорически, потому что на четвертый день после отъезда Бабаевский
продал "Волгу" через комиссионный магазин. Это мы установили вчера. Снял с
учета в автоинспекции и продал.

Дело начинает принимать совсем неожиданный оборот, и теперь, конечно,
огоньки любопытства поблескивают у меня в глазах.

Каштанов поднимает палец:

- Знаешь, сколько стоит новая "Волга" на черном рынке? - спрашивает.
- Почти вдвое дороже. Сомнительно, чтобы Бабаевский взял такие деньги с
собой. Кроме того, никому на работе, а также отцу - он живет с отцом - не
говорил, что хочет продать автомобиль. Значит, поехал на юг на машине.
Отец даже помогал поставить чемодан в багажник. Отбыл двенадцатого июня, и
ни одной весточки.

Я уже давно понимал: если этот Бабаевский сам не объявится в
ближайшие дни, дело может оказаться запутанным и малоперспективным.
Кажется, такого же мнения придерживается и Каштанов, потому что вызвал
именно меня: знал мою любовь к самым запутанным делам.

Полковник посмотрел на часы и сказал:

- Подождем еще пять - десять минут. Дело в том, что вчера в
автоинспекцию ездил Чижов. Ознакомиться с документами, на основании
которых "Волгу" Бабаевского сняли с учета. Ну, знаешь, у Чижова глаз
наметанный: ему почему-то не понравилась подпись Бабаевского в документах.
Вчера взяли образец подписи Евгена Максимовича и вот сейчас должны
принести результаты экспертизы. Мне лично на девяносто процентов ясно:
преступление.

- Имеется в виду, что машину продал не Бабаевский, а кто-то другой?

- Правильно.

- Ничего сложного... - похлопал я ладонью по картонной папке. -
Выясним, кто приобрел машину, и через покупателя выйдем на преступника.

- Давай, давай, - задумчиво говорит Каштанов. - Раз плюнуть! - Но
смотрит остро, и я опускаю глаза.

Правда, проявил петушиный норов, а я, слава богу, скоро уже десять
лет в уголовном розыске, и Каштанов считает меня одним из лучших своих
учеников. Ну, может, и не лучшим, просто учеником, и этого достаточно,
такая уж у него "фирма": Каштанов в послевоенные годы занимался
ликвидацией вооруженных банд, и в том, что у нас сейчас фактически нет
бандитизма, его немалая заслуга.

Для меня, да разве только для меня, Каштанов - профессор
криминалистики, он не только знает все, что полагается знать начальнику
угрозыска, - просто чувствует преступника, как гончий пес зайца. У него
чертовская интуиция, которая редко подводит его. Кое-кто считает это
талантом, но я и некоторые старые работники угрозыска знаем, какой
колоссальной работой воспитан этот талант, какой опыт стоит за плечами
Каштанова.

Итак, я смутился и говорю:

- Конечно, не раз плюнуть, но все же, на мой взгляд, и мороки большой
не будет.

Каштанов только пожал плечами: мол, поживем - увидим. В это время
задребезжал телефон, полковник снял трубку, выслушал сообщение, лаконично
поблагодарил и, положив трубку на рычаг, повернулся ко мне:

- Все ясно, товарищ капитан, подпись Бабаевского подделана. Довольно
ловко, но подделана. Стало быть, преступник воспользовался паспортом
Бабаевского. Без паспорта он не мог снять машину с учета и продать ее.
Точнее, без двух паспортов: личного паспорта Бабаевского и технического -
на его машину.

Да, ситуация для нас сразу прояснилась: вариантов может быть,
конечно, только три.

Первый: Бабаевский погиб, и кто-то умело воспользовался его
документами, чтобы продать машину.

Второй: преступники убивают Бабаевского, чтобы завладеть его
документами, и продают машину.

Третий: Бабаевский пребывает неизвестно где и неведомо с кем, в это
время у него крадут машину и документы.

Лично я почти убежден, что инженер убит. Действовали бандит или
банда. Чувствуется рука опытного рецидивиста.

Почему?

Очень просто. Надо заманить Бабаевского в западню, убрать без шума -
иначе теряется весь смысл аферы. Далее: требуется квалифицированно
подделать документы инженера, - ведь для снятия машины с учета необходимо
обратиться в милицию, а дешевая "липа" там не пройдет. Наконец, следует
вообще до тонкостей изучить правила продажи автомобилей, детально
продумать план операции, учесть возможные препятствия.

- Да, тут нужна голова!

Я думаю, и Каштанов не торопит меня.

- Вероятно, убийство, - наконец нарушаю я молчание.

- Да, - кивает полковник. - Если убийство, то произошло оно две
недели назад. Представляешь, сколько времени было у бандитов, чтобы
замести следы? Я тебя поэтому и лишил выходного. Извини, сам понимаешь, мы
должны поторапливаться. Кстати, Марина сильно ругалась? - сочувственно
заглядывает он в глаза.

- Не очень. - Я не отвожу глаз, потому что говорю правду. - Уже
привыкла.

- Это плохо, что привыкла, - вздыхает Каштанов. - Моя и до сих пор
ругается, и это, скажу я тебе, правильно. Если б не ругалась, совсем не
было бы у меня выходных. Иди, Сергей, работай, а я еще посижу немного.

Я смотрю на седую бороду Михаила Карповича, вспоминаю, что года два
назад седина только еще пробивалась в ней, и мне совсем не завидно, что
полковник через час или два вернется к своей Наталье Петровне.

Голова уже занята делом Бабаевского. Уточняю у Каштанова:

- Я правильно понял, что инженер холостой-неженатый?

- Холостой, - подтверждает полковник. - И уехал в Крым один. Побывай
сейчас у его отца, квартира Бабаевских на Кловском спуске. Скажи Миколе,
пусть подбросит, мне машина все равно сейчас не нужна.

Дом на Кловском спуске фундаментальный, правда, послевоенной
постройки, но квартиры еще с высокими потолками и довольно просторными
коридорами. Отец Бабаевского стоит в этом длинном коридоре в полосатой
пижаме; не видно, чтобы спал: глаза незаспанные и причесан гладко,
вероятно, просто ему удобно в пижаме и никуда не собирается идти.

Старик смотрит на меня с надеждой и тревогой, конечно, переживает,
даже руки трясутся. Он еще не знает о машине сына, и мне не хочется
наносить ему этот удар.

Проходим в комнату, в которой, очевидно, жил сын: одну стену занимают
стеллажи с книгами, на письменном столе сувениры из Алжира, тахта,
застланная гуцульским покрывалом.

Старик садится на тахту, а я устраиваюсь на стуле за столом. Теперь
мне надо разговорить его, чтобы держался непринужденно, - осматриваюсь
вокруг и говорю:

- Удобная квартира, уютная. Дом арсенальский?

Мне не следовало об этом спрашивать, потому что уже знаю, что
арсенальский: Микола, шофер Каштанова, живет в этом районе, и успел
проинформировать меня.

- Арсенальский, - кивает дед, и морщины на его лице разглаживаются.
Сразу видно, что воспоминание о заводе ему приятно. - После войны строили,
и редко кому давали отдельные квартиры, но нам!.. Еще мой отец был жив, а
он на "Арсенале" с начала века.

- А вы?

- Всю жизнь. Вот ушел на пенсию.

- Арсенальская династия?