Чтение 3–й страницы книги ~Последняя империя 2~

мудрым из всего многочисленного клана Фейсалов.

-- Это срочно?

-- Да.

-- И где?

-- Приходи в кофейню Мустафы, часов в восемь. Тебя проведут.

-- Хорошо.

В восемь часов вечера снедаемый любопытством Мерфи переступил порог
кофейни Мустафы, довольно большого заведения в восточном стиле, с куполами и
многочисленными залами, весьма популярного среди местных аристократов. Запах
этого заведения был густо пропитан ароматом кофе, высшим сортом табака,
восточных прянностей и благоуханий. Из невидимых динамиков мягко звучала
красивая восточная музыка, белые одежды арабов резко контрастировали с
европейскими нарядами европейцев, японцев и индусов. Это было не только
место отдыха, но и клуб, место встречи для деловых знакомств. Порой в
неторопливых беседах за кофе и кальяном обсуждались сделки на сотни
миллионов долларов. Европейцы часто посещали это заведение и появление посла
США не вызвало видимого удивления у завсегдатаев кофейни. Мерфи не торопясь
переходил из одного зала другой минуя узорчатые арки, вежливо раскланиваясь
со знакомыми и ни кого не спрашивая где ему найти Аль-Тараки. Подобное
любопытство, да и сама торопливость, спешка не в правилах Востока. Вскоре к
нему подошел официант и поклонившись округлым жестом предложил последовать
за ним. Аль-Тараки расположился в небольшой комнате за тяжелой бардовым
занавесом с узорчатой росписью золотой нити. На инкрустированным столике
перед ним стояло блюдо с фруктами, ваза с восточными сладостями, в углу
стоял мангал засыпанный раскаленным песком с серебряной туркой дымящегося
кофе. Вежливо поздоровавшись Мерфи уселся на низкую лежанку по восточному
подогнув под себя ноги. Это не составило ему большого труда, в свое время он
долго увлекался йогой, да и сейчас еще, в свои шестьдесят два года сохранял
гибкость и силу молого человека. Приняв из рук услужливого слуги чашечку
кофе посол с удовольствием начал потягивать огненную жидкость, наслаждаясь
редчайшим вкусовым букетом, характерным только для этого заведения. Еще пять
лет назад он признавал два вида напитков, виски и кока-колу, но Восток
перевоспитал и его, бывшего арканзаского сенатора. Дегустируя кофе Джон с
любопытством поглядывал на посасывающего мундштук кальяна Аль-Тараки, но
ничего не спрашивал. По обычаю предпологалось что беседа должна была
начаться только после того как первая чаша опустеет. Мерфи отметил что его
визави явно не в духе. Затяжки визиря были неравномерны, когда он отрывал
губы от мундштука было видно как мелко трясется голова Аль-Тараки, признак
неуклонно надвигающейся болезни Паркинсона. Наконец старый араб подал свой
голос.

-- Мысли мой скорбны и безутешны. Рушится все, о чем я заботился сорок
лет своей жизни. Совет принцев совершил большую ошибку назначив королем
именно Мухаммеда. Все они думают что он будет лишь пешкой в их руках, но это
совсем не так. Еще дед нынешнего короля назначил меня первым заместителем
главы правительства, и я делал все, чтобы оправдать его волю, сделать так,
чтобы Аравия была могущественна и влиятельна в этом мире. И вот теперь
пришел он...

Аль-Тараки неожиданно замолчал, застыв с зажатым в руке чубуком. Чуть
подождав Мерфи позволил себе нарушить тишину вопросом.

-- Вы говорите про нового короля?

-- Да.

-- Но он не декларирует каких либо особых изменений в курсе страны?

-- Это только внешне. Наедине, за вашей спиной он говорит совсем
другое. Он фанатик. Все его идеи сводятся к мысли продолжить дело пророка и
завоевать для ислама весь мир. На это он поклялся не пожалеть ни сил, ни
финансов королевства.

Теперь Мерфи встревожился.

-- Как это он себе представляет?

-- Не знаю как, но на закупки оружия выделяется сто миллиардов
долларов.

От этой цифры у Мэрфи даже перехватило дыхание.

-- И что он намеревается закупить?

-- Все. Танки, самолеты, подводные лодки, ракеты всех видов. Все это
должно быть самым современным. Кроме того он хочет закупить несколько
заводов по производству этих вооружений.

Теперь Мэрфи понял все. Оружие арабы у них покупали всегда, но
производство тех же самолетов и танков обозначало только одно: Мухамед
хочеть быть независим от США в этой области.

"Дурной знак, -- подумал он. -- Что же у него на уме и с кем он хочет
воевать? С иракцами? В последнее время они откровенно точат зубы на Эр-Риад.
Но где он возьмет для этого армию? Тут нужно не менее триста тысяч хорошо
подготовленных солдат, летчики, танкисты. Вся армия королевства едва
насчитывает сто тысяч, еще сорок у Национальной гвардии. Да и зачем им
подводные лодки? Наш пятый флот практически не покидает Персидского залива."

-- И против кого будет направлена вся эта армада? -- спросил посол.

-- Против всех гяуров.

Аль-Тараки медленно повернул голову в сторону своего собеседника.

-- Последними будете вы.

-- Почему последними?

-- Потому что воевать он будет на ваши доллары.

Мерфи хотел задать еще один вопрос, но его собеседник оставил чубук
кальяна и негромко хлопнул в ладоши. Звук получился негромким, но к
удивлению американца портьера развинулась и два дюжих араба в белых бурнусах
торопливо подошли к визирю и помогли ему встать на ноги. Теперь посол
особенно отчетливо увидел насколько одряхлел за эти считанные дни
Аль-Тараки. Спина его согнулась, сам он еле передвигал ноги. Проводив
взглядом старика Мерфи жестом показал застывшему в ожидании слуге чтобы тот
налил в чашечку еще кофе, отщипнул от грозди влажную, темную как глаз
арабской девушки виноградинку. Кофе словно прибавило ясности мысли послу, он
понял главное.

"Надо немедленно сообщить обо всем президенту. И не в послании, а
лично".

Мерфи не обратил внимания на очередного слугу, вошедшего в кабинет,
одет тот был точно так же как и вся остальная прислуга, но гораздо крупнее
по габаритам. Американцу оставалось сделать последний глоток, когда
проскользнувший ему за спину араб накинул на шею посла белое полотенце и
потянул его назад. Мерфи опрокинулся на спину, руками он тщетно пытался
разжать удушающие объятия, но в комнуту ворвались еще трое, один держал его
руки, второй ноги, третий же задрал рубашку посла и большими пальцами нажал
на две точки на груди своей жертвы. Тот сразу перестал биться, лже-слуга
ослабил полотенце-удавку, Мерфи коротко прохрипел, и, дернувшись, замер,
откинув голову в сторону. Приведя в порядок рубашку посла знаток болевых
точек по врачебному поднял веко американца и удовлетворенно кивнув головой
жестом отослал всех остальных из комнаты. Потом он проверил шею американца,
и остался доволен. Широкое полотенце не оставило после себя ни каких следов,
кисти рук и ступни ног так же не носили следов преступлений.

Жена и дочь Мерфи ни на секунду не поверили в естественную смерть
своего отца и мужа, но высокая медицинская комиссия в Вашингтоне не нашла у
посла ни каких других признаков смерти кроме как внезапная остановка сердца.
Все доводы женщин о спортивном стиле жизни посла доктора отнесли к типичным
прувеличением любящих родственников.

Аль-Тараки казнили через два дня, ровно в полдень, на центральной
площади Эль-Риада. Пяти его ближайшим соратникам отрубили кривым мечом
головы над кучей песка, традиционно заменяющим на Востоке европейскую плаху.
Престарелого же визиря как члена королевской семьи пристрелили из пистолета,
дабы не осквернить благородную кровь мечом в руках простолюдина.

Эпизод .

Это утро над Алма-Атой выдалось хмурым и ветреным. Было уже семь утра,
но на улицах было ни души, только ветер гонял обывки газет и что-то белое,
невесомое, да остро пахло гарью сожженной резины. Наконец тишину, нависшую
над "Отцом яблок", распорол надрывный звук автомобильных двигателей, а затем
к ним добавились и какие-то хлопки.

-- Вань, опять стреляют, -- нервно сказала Анна Пименова, теребя за
плечо спящего мужа. Они лежали на разложенном диване, в одежде, так что
вскочить на ноги и подойти к окну было делом нескольких секунд. Отсюда, с
седьмого этажа все было видно как на ладони. На площадь выскочила машина,
белая пятерка, вслед за ней неслись еще три машины, из них торчали головы и
руки людей с пистолетами и автоматами в руках. Звуки выстрелов сразу
обозначились резче, злее, и словно поддавшись этой ярости концентрированной
смерти белая машина пошла юзом, засвистела беспощадно стираемая резина шин,
"пятерка" боком ударилась о парапет и встала, надрывно загудев клаксоном.
Иван лихорадочно покрутил настройку бинокля, потом замер и выругался.

-- Что, что там?! -- спросила Анна.

-- Похоже водителя убили, он упал на руль, вот и гудит.

Тем временем из подлетевших к месту аварии машин высыпали люди,
окружившие белую "пятерку" плотным кольцом. Было видно как один из них
дергал дверцы машины, потом сразу несколько принялись крушить лобовое
стекло. К звону стекла, реву клаксона сразу добавились пронзительные женский
крики.

-- Люди, помогите! -- явно донеслось до Пименовых.

-- Ой, не могу, не могу я на это смотреть! -- передернув плечами Анна
отошла от окна, упала на диван, уткнулась лицом в шаль и зарыдала. А
трагедия на площади разворачивалась своим чередом. Народу на ней заметно
прибавилось. Со всех сторон сбегались люди, большей частью молодые мужчины с
характерными азиатскими чертами лица. Первым из машины вытащили высокого
человека с седой головой, в строгом черном костюме, с галстуком.

-- Это Канакбаев, декан факультета где училась Ленка! -- крикнул Иван в
зал. -- У него жена русская, и зять тоже.

Седая голова декана лишь несколько секунд виднелась над толпой, потом