гостю, приглашенному к завтраку, русскому генералу, сподвижнику барона
Врангеля, - каждый обязан быть хоть немножечко виноградарем. Землепашество
- это иное, это необходимость. Виноградарство - искусство. А?
огромную, нечеловеческую усталость.
боже ты мой, Верден! Им один денек России показать. Виноградарь чертов!
Водки бы стакан. Ишь вина выставил. Водки бы с луком".
задохнутся, потому что потеряли изящество, обязанное сопутствовать
культуре возделывания земли. Этим они убили себя. Ленин - сильный политик,
но он мыслит прямолинейными категориями, а изящество, составляющее
сердцевину прогресса, не терпит прямолинейности. Ленин на грани падения.
Надо только помочь.
резко отодвинулся.
самую сущность события... Только я не совсем ясно представляю себе
возможность "помощи" Ленину.
циферблату и, прищурившись, произнес:
правительство во главе с господином Меркуловым, истинным патриотом России.
не говорила.
гражданин нации.
барона Врангеля на наших кораблях.
константинопольских и афинских кабаках, солдат, которые до сих пор живут
на пароходах, угнанных из Крыма, и по ночам поют тоскливые мужицкие песни,
моряков, что матерят весь мир людской и рвутся обратно, на родину; он
представил все это разом - всех измученных, изверившихся людей, которые
перестали быть армией, - и сказал:
нужно только одно...
что Пуанкаре впился в него своими пронзительными буравчиками, будто в душу
влезал. Потом Пуанкаре подвинул генералу блюдо и сказал:
По-прежнему хлестал шалый весенний ливень. Где-то далеко звонили колокола.
проклинаете все и вся? За то, что у вас нет имени, нет семьи, нет дома?
провал окон был словно вдавлен в серое небо. Над Лубянкой летели белые
голуби. На Красной площади малиново перезванивали куранты. Дзержинский
положил руку на плечо Владимирову, долго смотрел ему в лицо, а потом тихо
и до боли грустно сказал:
еще лучше - двух сыновей и дочь. Память отцов хранят дети. К обелискам я
отношусь отрицательно, да и потом Древний Рим доказал всю их
относительность. К тому же людям вашей профессии обелиски не ставят. Вы
относитесь к той категории людей, которые призваны быть маршалами без
имени, о которых никогда не узнают победители-солдаты. Молчаливый героизм.
Мужественный. И самый трудный. Так-то. Ну, давайте пить чай.
тарелку, разрезал на несколько ломтиков.
каждая его мысль была сформулирована четко и ясно до предела:
бумажкой, по которой мы сможем судить о "колебаниях цен" на международной
антисоветской бирже. Следовательно, прежде всего нас будет интересовать
политическая ситуация во Владивостоке, столице "черного буфера". Я не
обязываю вас сделаться прозорливой Кассандрой, но мы здесь будем очень
ждать ваших прогнозов на будущее, которые должны быть основаны на тамошнем
видении ситуации, беспощадно частном и нелицеприятном для нас. Это
главное. Дальше: вам нужно будет постараться нащупать уязвимое звено в
японо-американских противоречиях, с одной стороны, и, с другой - выявить
такие же противоречия между Меркуловыми и атаманом Семеновым. По нашим
сведениям, он сразу же начнет драку с Меркуловыми за власть. В эту драку
надо будет постараться подлить масла - тогда зачадит. Но если это будет
сопряжено с риском - оставьте и не встревайте. Для нас самое важное -
получать от вас точную информацию из самого мозга белого движения на
Дальнем Востоке. Теперь о контактах: первым, кто введет вас в конкретную
обстановку Владивостока и мятежа, будет Постышев. Он единственный, к кому
вы явитесь в Хабаровске. Завтра же вы познакомитесь у Склянского в
Реввоенсовете с Блюхером. Он назначен военным министром Дальневосточной
республики. Это будет второй канал, через который мы с вами будем
поддерживать контакт. Теперь о некоторых существенных деталях...
подбородок опущен на грудь; тихо и распевно читал он Блока: "О подвигах, о
доблести, о славе..." На диване полулежал князь Мордвинов. Был он похож на
татарина: лицо плоское, спокойное, кожа на подбородке и под носом девичья,
свежая; растительности почти нет. Френч князь повесил на спинку кресла, и
сейчас, на старинном кожаном диване, в галифе и тонкой шелковой рубахе, он
казался гусаром прошлого века. Лежал он картинно: нога за ногу, мыски
вытянуты, как у балерины, голенища начищены до антрацитового блеска.
это. Научитесь спокойствию в мышлении. Вас там непременно схватят и через
месяц шлепнут в чекистском подвале.
нас с вами шлепнут в здешнем подвале через год-другой. Чтобы сохранить
себя - надо драться.
демократию играем. В России истинную демократию можно завоевать и
сохранить только штыком и пулей. Иначе народец наш демократию прожрет,
пропьет и проспит. А мы, помните, в либералов играли. Юный социалист бомбу
кидает в губернатора, а ему десять лет ссылки. А он через пять месяцев в
Женеве пиво жрет. Развратили народ либерализмом. Он в нашем
прусско-татарском государстве неприемлем. Сочли, что демократию штыком
неловко охранять - просвещенная Европа смотрит. Ай-яй-яй, как же мы Россию
профукали, а?! Юрочка, умница вы моя, через год мы с вами в Шанхае улицы
будем подметать, если только не чудо...
цинизмом. Ну что ж... Я испытал все пути, князь. Тогда давайте перейдем к
нашим играм. Я вам назвал бы кадрового военного Блюхера и комиссара
Постышева, пользующегося громадной популярностью. Но я назову только
одного Блюхера, потому что завтра вечером Павел Постышев должен сыграть в
ящик. Если вы повторите подобное с Блюхером - будет прекрасно. Но если,
упаси бог, попадетесь, вам надо будет сделать еще одно дело. Если вас
схватят после убийства Блюхера, вас ничто не спасет. Коли же схватят
случайно, вы постарайтесь спастись, дав показания в ЧК о том, что вы
безобидный связник, пришедший из-за кордона, чтобы наладить контакт с
подпольной организацией офицеров и генералов во главе с Гржимальским.
прежние понятия о подлости и честности. Вы поступите как патриот России,
потому что красные завлекают к себе кадровых военных; они таким образом
становятся сильнее в военном отношении, понимаете меня? Необходимо
оставить большевиков с их же быдлом, а кадровиков посадить в тюрьму до
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений