город, столь тщательно заминированный, остался целехоньким, начальник
имперского управления безопасности Кальтенбруннер приказал доставить к
себе шефа восточного управления гестапо Крюгера.
лицу генерала, а потом очень тихо спросил:
вам мог поверить фюрер?
готов к ответу. Но он обязан был сыграть целую гамму чувств: за пятнадцать
лет пребывания в СС и в партии он научился актерству. Он знал, что сразу
отвечать нельзя, как нельзя и полностью оспаривать свою вину. Даже дома он
ловил себя на том, что стал совершенно другим человеком. Сначала он еще
изредка говорил с женой - да и то шепотом, по ночам, но с развитием
специальной техники, а он, как никто другой, знал ее успехи, он перестал
вообще говорить вслух то, что временами позволял себе думать. Даже в лесу,
гуляя с женой, он молчал или говорил о пустяках, потому что в центре в
любой момент могли изобрести аппарат, способный записывать на расстоянии в
километр или того больше.
знакомого всем и внешне ничуть не изменившегося человека существовал
другой, созданный прежним, совершенно не знакомый никому генерал,
боявшийся не то что говорить правду, нет, боявшийся разрешать себе думать
правду.
прочувственно и тяжело, - достаточного оправдания у меня нет... И не может
быть. Я - солдат, война есть война, и никаких поблажек себе я не жду.
он будет, тем меньше оружия он оставит р руках Кальтенбруннера.
понял, что выбрал абсолютно точную линию поведения. - Надо
проанализировать провал, чтобы не повторять его.
чтобы вы выслушали штандартенфюрера Штирлица. Он был полностью в курсе
нашей операции, и он может подтвердить: все было подготовлено в высшей
мере тщательно и добросовестно.
Кальтенбруннер. - Он из разведки, он занимался в Кракове иными вопросами.
долгом посвятить его во все подробности нашей операции, полагая, что,
вернувшись, он доложит или рейхсфюреру, или вам о том, как мы организовали
дело. Я ждал каких-либо дополнительных указаний от вас, но так ничего и не
получил.
список лиц, допущенных к проведению операции "Шварцфайер". Узнайте, был ли
на приеме у руководства Штирлиц после возвращения из Кракова, и если был,
то у кого. Поинтересуйтесь также, какие вопросы он затрагивал в беседе.
Штирлица.
выдавливая из себя глухие, тяжелые слова, - мне будет очень тяжело, если
вы накажете Штирлица. Я глубоко уважаю его как преданного борца. Мне нет
оправдания, и я смогу искупить свою вину только кровью на поле битвы.
просто - умереть за родину и фюрера на фронте! И куда сложнее жить здесь,
под бомбами, и выжигать каленым железом скверну! Здесь нужна не только
храбрость, но и ум! Большой ум, Крюгер!
несколько тонких папок. Кальтенбруннер перелистал папки и ожидающе
посмотрел на секретаря.
на работу по выявлению стратегического передатчика, работающего на
Москву...
как все жестокие люди, предельно сентиментален.
передовую.
можете отдохнуть, а завтра подробно, в деталях, напишите мне все об
операции. Там подумаем, куда вас направить на работу... Людей мало, а дел
много, Крюгер. Очень много дел.
об этом не узнал Шелленберг: Штирлиц ценный работник и смелый человек, не
стоит бросать на него тень. Просто-напросто обычная товарищеская взаимная
проверка... И заготовьте приказ на Крюгера: мы отправим его заместителем
начальника пражского гестапо - там горячее место...
Принцальбрехтштрассе в Науэн: там, в лесу, на развилке дорог стоял
маленький ресторанчик Пауля, и - как год и как пять лет назад - сын Пауля,
безногий Курт, каким-то чудом доставал свинину и угощал своих постоянных
клиентов настоящим айсбайном с капустой.
раньше, играла радиола, и низкий голос Бруно Варнке напевал: "О, как
прекрасно было там, на Могельзее..."
Холтофф из гестапо и сказал:
то ли его следует передать вам, в разведку, потому что он повторяет то,
что говорят по радио эти английские свиньи.
слушая истерику астронома, арестованного местным гестапо в Ванзее.
понимаете, что все кончено?! Мы пропали! Неужели вы не понимаете, что
каждая новая жертва сейчас - это вандализм! Вы все время твердили, что
живете во имя нации! Так уйдите! Помогите остаткам нации! Вы обрекаете на
гибель несчастных детей! Вы фанатики, жадные фанатики, дорвавшиеся до
власти! Вы сыты, вы курите сигареты и пьете кофе! Дайте нам жить, как
людям! - Астроном вдруг замер, вытер пот с висков и тихо закончил: - Или
убейте меня поскорее здесь...
конкретные предложения?
этом улыбаясь, ошеломили астронома, он уже привык в тюрьме к крику и
зуботычинам; к ним привыкают быстро, отвыкают - медленно.
детей, женщин, стариков? Что вы предлагаете для этого сделать? Критиковать
и злобствовать всегда легче. Выдвинуть разумную программу действий
значительно труднее.
астрономией. Меня лишили кафедры в Бонне...
кричать, право... Продолжайте, пожалуйста...
огромной дополнительной массы солнечной энергии влияют на светила, на
планеты и звезды, влияют на наше маленькое человечество...
недосказанность. Нет, я иду от обычной, отнюдь не гениальной гипотезы,
которую я пытался выдвигать: о взаимосвязанности каждого живущего на Земле
с небом и солнцем... И эта взаимосвязь помогает мне точнее и трезвее
оценивать происходящее на земле моей родины...
сказал Штирлиц. - Вероятно, мой товарищ позволит вам сейчас пойти в камеру
и пару дней отдохнуть, а после мы вернемся к этому разговору.
ученые, писатели, артисты по-своему невменяемы. К ним нужен особый подход,
потому что они живут своей, придуманной ими жизнью. Отправь этого чудака в