повороты и еще более неожиданные ступеньки, где спотыкались посторонние
и до сих пор спотыкалась г-жа Монд.
ки, благоухавшие, если так можно выразиться, ароматом чуть пресным, но
приятным для тех, кто давно к нему привык.
зовые рожки, а на чердаке кучей валялись ненужные керосиновые лампы раз-
ных эпох.
кое-что в чуланы, но кабинет сохранился таким, каким Норбер Монд знал
его всегда-с красными, желтыми, голубыми витражами, которые в зависимос-
ти от положения солнца поочередно озарялись, заливая углы комнаты яркими
цветными огнями.
точно распределено по минутам г-жой Монд, и каждый знал свое место в лю-
бое время дня. Впрочем, это к лучшему, потому что г-н Монд не любил Ро-
зали: вопреки образу, который вызывало ее имя, девица она была сухопа-
рая, хворая и злая со всеми, кроме хозяйки.
Слышал, как Жозеф открывает ворота и выводит машину. Г-н Монд немного
подождал, глядя в потолок, словно надеялся, что сын поедет вместе с ним,
во такого, признаться, никогда не случалось.
ное зимнее солнце.
било. Он всегда страдал насморками. В иные зимы мучился целыми неделями
и ходил с полными карманами мокрых платков, что его унижало. Возможно,
сегодня он чувствовал себя разбитым еще и потому, что спал в неудобной
позе или на его пищеварение плохо подействовал вчерашний ужин.
Большими бульварами, он вместо того, чтобы, по обыкновению, посмотреть
время на пневматических часах, машинально поднял глаза и увидел розовые
горшочки труб, выделяющиеся на бледно-голубом небе, где плыло маленькое
белое облачко.
вно повеяло Средиземноморьем, и он позавидовал тем, кто живет сейчас на
Юге и ходит в тонких белых шерстяных брюках.
подъезда, над которым вывеска с желтыми буквами гласила: "Торговый дом
Норбер Монд, основан в 1843".
теперь походил на вокзал. Двор окружали высокие, как на железной дороге,
платформы, где на машины грузили ящики и тюки. Мимо, толкая перед собой
тележки, проходили кладовщики в синих халатах и здоровались:
лись все на одной стороне, тоже как на вокзале.
ведь страничку календаря уже вырвал. Г-н Лорисс, которому перевалило за
семьдесят, сортировал, не вскрывая, письма и раскладывал их маленькими
кучками перед хозяином.
нца: слишком толстый слой пыли покрывал ее, но в хорошие дни крыша каза-
лась желтой, светло-желтой; правда, даже в апреле, когда, например, сол-
нце вдруг скрывалось за облаками, она, случалось, становилась настолько
темной, что приходилось зажигать лампы.
рия с клиентом из Смирны, человеком явно недоброжелательным, процесс с
которым тянулся уже больше полугода, но которому каждый раз удавалось
уйти от своих обязательств, да так ловко, что, хотя он и был не прав, с
ним в конце концов, устав спорить, соглашались.
дел Алена - тот шел к себе в иностранный отдел. Ален, сын Монда, не за-
шел к отцу поздороваться. Каждый день одно и то же. Тем не менее г-н
Монд неизменно страдал от этого. Каждое утро ему хотелось сказать сыну:
"Мог бы и ко мне зайти".
того, сын мог неправильно истолковать его слова, посчитав, что за ним
устанавливается контроль, - он ведь всегда опаздывал. К тому же Бог зна-
ет почему! Выйди он чуть раньше, сел бы в машину с отцом.
приезжал в контору один, на автобусе или метро? Однако год назад, когда
он понял, что явно неспособен сдать экзамены на бакалавра, на вопрос,
что он собирается делать, Ален сам ответил:
иностранный отдел, небрежно клал руку Алену на плечо и тихо ронял:
взлетали, словно крылья бабочки. Он всегда носил галстуки пастельных то-
нов, а карманчик его пиджака украшали кружевные платочки, которые очень
не нравились отцу.
позвонила дочь. Именно тогда, когда у него в кабинете находились два ва-
жных клиента.
не меньше часа.
гда не хватает денег. Интересно, что они с ними делают?
одиночестве в ресторанчике, где для него всегда был накрыт столик и офи-
цианты звали его просто г-ном Норбером. На скатерти и графине играло
солнце.
зеркале постаревшим. Зеркало, похоже, было неважное: свой нос он видел
там неизменно кривым.
году в то же самое время он почувствовал себя усталым, пресытившимся,
связанным одеждой, совсем как сейчас. Он рассказал об этом Букару, прия-
телю-врачу, с которым часто встречался в "Арке".
рчицы, утром помочился в нее и увидел в золотистой жидкости нечто похо-
жее на мелкий белый песок.
вот это.
ку, которую, впрочем, выбросил на улице, предварительно разбив, чтобы
никто ею не воспользовался. Он прекрасно понимал - здесь совсем другое.
одной из платформ застекленного двора и отрешенно смотрел на суетившихся
кладовщиков и шоферов. В крытом брезентом грузовике слышались голоса.
Почему он прислушался? Какой-то мужчина говорил:
ты.
рытия для себя не сделал-с некоторых пор он догадывался. Речь шла о его
сыне и о шестнадцатилетней помощнице кладовщика, которую взяли на работу
три недели назад.
необходимость принимать решение явно не назрела: никакого решения просто
не было.
колько раз посмотрел на него украдкой и нашел, что сейчас он выглядит
намного лучше, чем утром.
тельно выбило меня из колеи.