мент наклонилась и словно выплеснула алкоголь в самую глубину горла.
приходов и более высокие по тону колокола богадельни. Суетливая девушка
принесла ей на подносе завтрак, отовсюду слышалось хлопанье дверей, шум
открытых кранов и спускаемой в туалетах воды.
вала себя еще менее решительной и сначала долго валялась в постели, а
потом занималась своим туалетом. Может быть, Дезире спала в отеле (без
сомнения, в маленьких комнатках над гаражом), и Жанна могла бы попросить
ее прийти повидаться с ней.
Но она не говорила ни о ком другом. Она полагала, разумеется, что ее
подруга и так все знает. Однако Жанна не знала ничего. Еще накануне она
не знала даже, жив ли ее брат.
родственниками, - только то, что ее брат женился на дочери доктора Тайе-
фера, Луизе, которая была в монастырской школе тогда же, когда и она, но
училась в младшем классе, так что у нее осталось воспоминание о Луизе
лишь как о шаловливой девчонке с косичками на спине, черноволосой, если
она не ошибалась, с остреньким носом и дерзкими глазами.
бер, конечно, стал толстым, ведь еще молодым он имел предрасположенность
к полноте.
поскольку лицо приобрело нездоровый цвет, нанесла пальцем на скулы румя-
на. Лицо, непонятно почему, стало лиловым. Она перепробовала все оттеши
румян, но лицо упорно оставалось лиловым.
ла. Она проехала столько километров, чтобы оказаться здесь, и вот добра-
лась сюда. Ей осталось только перейти мост и подойти прямо к воротам, в
которых открывалась маленькая дверца. Когдато и ворота, и ставни были
темно-зеленого цвета - бутылочного, говорил ее отец; дом был белым, не
чисто белым, а цвета сливок, отчего он казался более теплым и богатым,
чем окрашенные в резко белые тона соседние дома. Ей придется поднять
медный молоток, и стук его эхом отразится от свода, подобно перезвону
колоколов.
торая с ней не знакома; если та хорошо вымуштрованна, то спросит: "Как о
вас доложить? "
бегу, на одном дыхании. Стук молотка отозвался за пределами дома; на
глухой стене складов виднелись черные буквы: Робер Мартино, оптовая тор-
говля вином. Раньше было другое имя, имя их отца: Луи. Как и когда-то,
прямо на тротуаре стояли пустые бочки, а на стене висело напоминание:
"Развешивать объявления запрещается".
Дверь отворила одетая во все черное, в шляпе и перчатках тонкая женщина
с молитвенником в руке.
даже не дала себе труда взглянуть посетительнице в лицо.
школе, хотя вы моложе меня.
тельный груз, не знающего, где бы его поставить.
без предупреждения ушла от нас вчера. Сегодня утром должна была прийти
новая, но я никого не вижу. Робер не знаю где. Уже пять минут я его пов-
сюду ищу.
прошла в комнаты; Жанна не узнала их, настолько все оказалось переделан-
ным, да и мебель стояла другая. Комнаты потеряли не только привычный
внешний вид, но и свой запах.
сходить к мессе, и поручила принять новую прислугу, если она явится.
Нужно было действовать быстро, и я позвонила в агентство по найму в Пу-
атье; они обещали мне послать кого-нибудь первым же утренним поездом.
Прислуга уже давно должна быть здесь. Робер! Робер!.. Извините за столь
неудачный прием... У нас дома все в каком-то странном состоянии, и я не
знаю, удастся ли мне когда-нибудь выбраться из него...
через перила лестницы.
Действительно в Южной Америке, Жанна? Я не знаю подробностей. Это было
так давно... Скажи-ка, Алиса, ты не видела Робера? Я заходила в контору,
там его нет...
дела, как он пошел наверх. Да! Опять начинается...
ца, и лицо Луизы судорожно передернулось, словно от приступа невралгии.
сумасшедшую. Ну, разумеется! Я же вижу! Иногда я сама себя спрашиваю, не
спятили ли мы все немного. Но как, скажите, мне тут выкручиваться - в
одиночку, в этом огромном доме? Прислуга уходит одна за другой. Послед-
няя даже не соизволила сообщить о своем уходе. Вчера после завтрака,
когда ни посуда не была вымыта, ни со стола не убрано, я увидела, что на
месте ее нет, а из комнаты исчезли ее вещи. Младенец орет, будто нароч-
но. Тем не менее его мать сейчас захочет уйти погулять, потому что, дес-
кать, ей еще рано запирать себя в четырех стенах, и спихнет ребенка мне
на руки. Где сейчас моя дочь, я не знаю, Анри же вчера вечером уехал на
машине. Если только Робер...
ся стул, но она - маленькая, напряженная - уже снова направилась в нутро
огромного дома, крича:
предложила что-нибудь выпить или съесть. Все-таки странно, что Робер не
откликается. Он не ушел из дому: он никогда не уходит с непокрытой голо-
вой, а я видела его шляпу у входа. Его нет ни в конторе, ни на винных
складах. Впрочем, ему там и нечего делать в воскресенье. Поднимайтесь,
Жанна. Пойдемте со мной. Вы можете привести себя в порядок в моей ван-
ной...
когда-то темные и покрытые лаком, теперь были выкрашены в белый цвет.
Стены были светлыми. Все стало светлым. Мрака не осталось нигде. Луиза
бросила на незастланную постель свою шляпу, которую так и держала в ру-
ке, и подобрала с ковра валявшуюся мужскую пижаму.
сегодня, когда все объединяется против меня, и длится это иногда неделя-
ми, а то и месяцами. Если бы я только знала, где Робер...
детские и ход на чердак, служивший залом для игр. Послышались стреми-
тельные шаги, звуки открываемых дверей и голос, кричащий в каждую комна-
ту:
белой стены, засунув в рот чуть не весь кулак. Свет, как и раньше, стру-
ился из наклонного окна, проделанного в крыше; висящий металлический
прут позволял приподнимать раму.
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Шилова Юлия