Чтение 3–й страницы книги ~Запоздалое раскаяние~

пронизывающий холод, Жак подозвал такси и плюхнулся на заднее сиденье.

- Авеню Виктора Гюго.

Такси тронулось. Через заднее стекло Жак смотрел на набережную.
Никаких признаков желтой машины. Это было убедительно, тем более, что во
время своего пешего марша, он был уверен, что за ним не следят.

Позже, после своего визита к Жаннине он тем же путем вернулся к
своему Комби на площадь Ксавье.

Если незнакомец наберется терпения и будет его ждать, то вряд ли в
его записях может появиться что-либо другое кроме безобидной фразы: Жак
Меллерей во второй половине дня находился у своей матери.

Когда такси проехало вдоль проспекта Жана Жавре, Жак успокоился. Он
был доволен собой, радуясь, что так ловко поступил.

Время от времени через боковые улочки слева или между домами он видел
высокий гребень горы Белледон.

Покрытая снегом вершина, отчасти еще освещенная солнцем, поднималась
лучистой белизной к небу, цвет которого делался насыщенно-фиолетовым.

Несмотря на то, что Жак жил здесь с самого детства, он всегда
испытывал глубокие душевные эмоции перед грандиозной сценой, которая была
так прекрасна, что казалась почти искусственной.

Не на этих ли склонах начались его похождения?

Не только приключения его с Жанниной но и другие приключения его
собственной жизни. Нет, если бы не его увлечение лыжами, то его не
преследовал бы подозрительный субъект. Если бы не его увлечение лыжами, он
бы так и остался неудачником.

- Ты будешь учителем, мой мальчик - или служащим на почте.

Эту фразу мадам Меллерей всегда повторяла ему в юности, она даже во
сне произносила ее.

Его наклонности проявились, когда он был пятнадцатилетним мальчиком.
Он осуществил их впервые с другими товарищами на лыжной трассе, где
тренировался тот спортивный клуб, в который он вступил. Там опьянялся он
движением и чистым воздухом, и возвращаясь в Гренобль, чувстовал
разочарование. Здесь без своих лыж он был подобно птице с подрезанными
крыльями.

Пора хороших, но не выдающихся результатов во время местных
соревнований дались ему легко и опьянили его.

- Я буду гонщиком.

Он не стал ни гонщиком, ни учителем, не сдал экзамен на аттестат
зрелости и не стал почтовым чиновником.

Из него вышел лишь третьеклассный инструктор по лыжному спорту,
который шесть месяцев в году работал в лыжной школе в Вильде-де-Лан.
Остальные шесть месяцев он жалким образом проводил у своей матери в
сан-Лауренс.

Он ненавидел свою посредственность, которая все более и более
овладевала им, но не находил в себе силы бороться с ней.

В один прекрасный февральский день к нему пришла удача или то, что он
считал удачей. Он познакомился с Эллен Шаролле.

Это было девять лет назад...

- У какого номера вы хотите остановиться, - спросил шофер не
оборачиваясь.

- Я ведь вам уже сказал.

Девять лет назад Эллен Шеролле было 36 лет. Она была чрезмерно
деловая женщина. У нее была перчаточная фабрика, которую она унаследовала
от отца.

Она не была красивая и не пыталась выглядеть красивой, но того, как
она желала, она не хотела ни с кем делить.

Свободная и без предрассудков она очертя голову влюбилась в 26-ти
летнего лыжника, с которым познакомилась в конце недели.

И Жак отнюдь не возражал. Он женился на перчаточной фабрике, одной из
известнейших в Гренобле.

Позже Жак понял, что Эллен обзавелась мужем, так же как нанимала
мастера на фабрику. Почти сразу же началось время оскорблений и небольших
унижений.

Сделанный выбор между богатством и свободой сначала был невыносим. Но
мало помалу, Жак привык к роскоши, ибо он, несмотря на спортивную
внешность в сущности был бездельником.

Так он выносил супружескую диктатуру до того дня, как познакомился с
Жанниной.

- К какому номеру? - переспросил шофер, свернувший на авеню Виктора
Гюго.

- К номеру 57-А ответил Жак.

Жаннина проживала в двухкомнатной квартире на втором этаже, в доме,
которому было почти пятьдесят лет. Дом имел довольно ветхий вид.

Он со свойственной ему нерешительностью помедлил несколько минут на
площадке, затем нажал кнопку звонка.

Ну, посмотрим, что-нибудь придумаю.

Он снова позвонил. Немного ожидания и дверь открылась. Женнина
улыбнулась ему.

- Извини, - сказала она, - я мыла руки.

На ней действительно было голубое платье и она улыбаясь излучала
свежесть и юность.

Я скажу ей, решил Жак и вошел в переднюю.

В то время, как он принимал решение, он услышал, как поднимается
лифт. Повернувшись, он хотел закрыть дверь и вдруг увидел зеленую шляпу и
черное кожаное пальто в стеклянном окне кабины лифта, которая уже
приближалась к следующему этажу.

Он отпрыгнул назад, захлопнул дверь и прислонился к стенке. Сердце
его забилось.

- Что с тобой? - спросила Жаннина, улыбка которой сразу исчезла.

- Меня преследуют.

- Тебе опять кажется.

- На этот раз определенно преследуют, - сказал Жак. - Парень позади
меня поднимается на лифте.

Лицо Жаннины омрачилось.

- Да... Почему же ты тогда пришел?

- Я думаю, что наконец схвачу его за глотку.

Он снял пальто и положил его на кушетку. Потом закурил сигарету и
стал ходить взад и вперед по комнате, рассказывая своей подруге.

- Я тебе звонил из-за него, - сказал он. - Сначала я решил не
приходить сюда. Но ты казалась такой разочарованной...

- Если бы ты мне объяснил, я бы поняла, - промурлыкала Жаннина,
механически складывая пальто.

- Ты мне не верила, - возражал он, - или вернее подумала бы, что это
предлог.

Он раздавил в пепельнице наполовину выкуренную сигарету. Затем,
развел руками, подчеркивая этим жестом свое бессилие и неспособность
понять происходящее.

- Я был уверен в его отсутствии, - сказал Жак, - и вдруг увидел его в
лифте. Это... это почти чудо.

Она подошла к нему, любящая и серьезная, с заботливым выражением
глаз.

- Ты уверен, что это был он?

- Нет, теперь я не совсем уверен.

Восприятие было столь мимолетно, что он спрашивал себя, не
привиделось ли ему.

Внезапная мысль осенила его. Он подошел к окну, прижал нос к стеклу и
осмотрел улицу. Смеркалось. Закутанные до кончика носа прохожие двигались
все быстрее, словно старались убежать от преследующего их жгучего холода.

Жак почувствовал на затылке жаркое дыхание. Упругие груди надавили
ему на спину, руки обняли за талию.

- Что ты ищешь?

- Машину.

Движения ее тела возбудили в нем желание, смутили его. Но сегодня
страх подавлял желание.

- Его машину, хочешь ты сказать?

Однако, осматривая ряд поставленных машин, Жак не заметил желтого
Дофина.

Жаннина встала рядом с ним.

- Я тоже не вижу. Тебе все кажется...

Она вскрикнула от боли, так сильно он схватил ее за руку.

- Смотри, мужчина! Прямо под нами!

Мужчина в кожаном пальто выделялся на фасаде дома, почти напротив
окна. Вероятно, он только что вышел из подъезда.

Жаннина снова спросила его:

- Ты вполне уверен, любимый?

- Прошу, не начинай опять этого, - раздраженно ответил Жак. - Всю
вторую половину дня он преследовал меня. Он был там, в лифте.

- Возможно, он тебя не заметил, - сказала она. - Ты был уже в
квартире.

- Во всяком случае, он знает, что я здесь в доме.

- Что он делает?

- Вероятно ждет, когда я выйду из дома, - ответил Жак подавленным
голосом.

- Кажется, будто он уходит.

Действительно мужчина удалялся. Он ожидал перерыва в движении, чтобы
перейти улицу.