Чтение 3–й страницы книги ~Опер против маньяка~

"союзе" необходимо побывать.

***

После разговора с Геной Кострецов еще посидел за столом, просматривая
список угнанных от театров автомобилей. Потом направился к "Современнику".

Капитан прошел через белую колоннаду здания и двинулся по пустынным в
этот дневной час коридорам к кабинету администратора театра. Открыв дверь,
увидел за столом пожилую, ярко накрашенную дамочку.

- Добрый день, - сказал он, показывая удостоверение, - как дела на
криминальной сцене?

- Это вам лучше знать, - ответила та, не поддержав шутливого тона
капитана. - Ваши сотрудники тут круглыми сутками болтаются.

Кострецов сел в кресло, обвел взглядом помещение.

- Отбой, теперь я в основном этими происшествиями буду заниматься. Надо
осмыслить случившееся, подумать.

- Разве?! - с надрывом осведомилась дамочка. - Но ведь анекдот о другом
гласит.

- Какой анекдот?

- А сидели двое перед банановым деревом: обычный человек и милиционер.
Стали спорить, как лучше бананы достать. Обычный-то говорит: "Надо
подумать". А милиционер: "Надо прыгать", - и давай изо всех сил к бананам
подскакивать. Кое-какие он ухватил. А обычный подумал и сообразил, что лучше
палкой действовать. Нашел ее и сбил себе много бананов. "Видишь, - говорит
он милиционеру, - лучше сначала подумать". А милиционер, знай, скачет да
кричит: "Не надо думать, надо прыгать!"

Капитан от души рассмеялся:

- Отпрыгались. Театр так чисто проутюжили, что приходится соображать. А
вы, раз такие анекдоты рассказываете, наверное, уже давно думаете. Так не
будет ли каких-нибудь подсказок? Советов больше не надо.

Дама достала из длинного портсигара тонкую сигарету, закурила и пустила
дым вверх еще не потерявшими упругость губами, и так огненными от помады.

- Да что ж я могу капитану милиции подсказать? Своих театральных назубок
знаю. Но не сами ж они у себя крали.

- Особенно неприятна история с орденами генерала Рузского, - заметил
Сергей.

- О да! - озабоченно подняла выщипанные дуги бровей дама. - Какую ошибку
мы сделали, что из его коллекции взяли. Зрителю-то, в принципе, все равно,
что за бирюльки на актерах.

- Эти бирюльки были самым дорогостоящим в вашем театре.

- Да как сказать, - небрежно повела глазками дама. - Генерал все равно
продавать эти ордена не собирался. А вот ценности, которые у актеров украли,
придется им восстанавливать на последние гроши.

- Ну да, - невозмутимо продолжил Кострецов, - например, угнанные иномарки
требуется компенсировать немедленно. Был "опель", а теперь, может, БМВ
взять. Эта модель во всех отношениях поприметнее.

- В каких это - всех?

- Например, если снова угонят, легче искать.

Дама зло рассмеялась.

- Вы, пожалуй, разыщете! А знаете, каким п?отом все это актерам
достается?

- Знаем, замучили этими объяснениями по телевидению. Так кто из нас
мученики искусства?

Дамочка раздражилась так, что сквозь пудру на щеках проступила их
природная краска.

- Вы что, издеваться сюда пришли?! Еще анекдотами про милицию
попотчевать? Не вам над людьми искусства трунить! Уж более смехотворной
фигуры, чем малограмотный продажный современный милиционер, в нынешнем
общественном театре не существует!

Кострецов тоже закурил.

- Давайте-ка успокоимся. Я-то на вас обижаться не могу, потому что вы от
имени людей искусства говорите, а сами к ним отношения не имеете. Вот и
пытаетесь оскорблять милицию со своей завхозовской кочки. Тоже имеете право,
в "Современнике" и администраторы легендарные. С точки зрения милиции.

Совсем сузила глаза дамочка.

- Это что еще за намек?!

- Да какой уж там намек! - простецки заулыбался Кострецов. - Талантливые,
я говорю, администраторы. Вы о всех бывших тут представителях этого
переднего фронта искусства знаете?

Ему хотелось, чтобы собеседница сама вспомнила "бриллиантового" барыгу.

Дамочка вперилась взглядом в безмятежную кострецовскую физиономию.

Наконец ее осенило:

- А-а, это вы про Неумывайкина...

Капитан с удовольствием рассмеялся, услышав произнесенную вслух
колоритную фамилию администратора-бриллиантщика.

- И про товарища Неумывайкина тоже. А хорошая у вас память. Дело-то было
в семидесятых годах.

- И все-таки вы еще на что-то намекаете, - уже настороженно произнесла
собеседница.

Кострецов с усмешкой посмотрел на нее.

- Боюсь, вы такая хитрая, что сами себя можете перехитрить. Поэтому
говорю прямо. Параллель с Неумывайкиным - не намек на то, что вы
подозреваетесь в наводке воровской шайки на грабежи театра. Хотя...
ассоциация с таким талантом, как Неумывайкин, на сцене "Современника" вполне
допустима.

Хотелось, ох, хотелось капитану поставить на место эту дамочку. Но он был
отходчив и дружелюбно продолжил:

- Я тут спорил со своим помощником о нынешних людях искусства и понял,
что действительно не очень их жалую. А вот о тех, кто вынужден обслуживать
эту капризную, самовлюбленную публику, честное слово, другого мнения.
Поэтому немного растерялся, когда вы взялись их с таким пылом защищать. А
они сами, ого как в состоянии себя прикрыть. Тут их мастерство безупречно.
Но вам-то каково? Что я, не знаю? Ни в одном другом коллективе нет такого
гнусного и запутанного клубка сплетен и интриг, как в театре.

Женщина устало махнула рукой, по лицу ее сразу поехали морщины.

- Достается, конечно. Такие, как я, всегда второй, даже третий сорт в
театре. - Она усмехнулась. - А зрители, выходит, уж последний сорт для
господ артистов.

- Вас как величать? - вежливо осведомился капитан.

- Далила Митрофановна.

Опер с трудом сдержал улыбку: "Современнику" везло на колорит.

- А я Сергей. Так вот, меня в расследовании артисты совершенно не
интересуют. Вы правы, Далила Митрофановна: в кражах вряд ли они замешаны.
Важнее присмотреться к околотеатральному люду. Ну например, к завзятым
театралам типа генерала Рузского, к тем, кто около артистов крутится.
Конечно, небезынтересна и обслуга театра, его сотрудники.

- Поэтому вы с меня начали?

- Так точно. Вы же сами сказали: всех здесь знаете. Вы такой ас, -
напропалую льстил Кострецов, - что даже Неумывайкина помните.

Далила Митрофановна вздохнула.

- Как его не помнить! Он до сих пор в нашем театре как родной, на все
спектакли ходит.

Капитан внутренне напрягся.

- Неумывайкин?! Сколько лет прошло... Отсидел, давно посторонний человек,
а все в "Современник" его тянет.

Далила добродушно усмехнулась.

- А театральные вроде цирковых. У нас тут второй дом, как семья. И
правильно вы подметили: дрязги, склоки - будто среди многочисленной родни.
Привычка к клану на всю жизнь. Вот и Неумывайкин Эдуард Анатольич сколько
пережил, а тянет его сюда, хотя и здание у нас новое, и многое другое.

- Вы, я вижу, терпимо к нему относитесь.

- А что такого, капитан Сережа? В совке как жили? Всякий норовил утянуть.
Ну и Эдуард Анатольич увлекся. Клиентура у него была шикарная. Это сейчас
"Современник" - лишь один из неплохих театров среди двухсот в Москве, а
тогда-то мы были особенными, революционерами: молодые Ефремов, Табаков...
Связался Эдик бриллианты те распространять, но не воровал же их. Нагляделся
на окружающих, захотелось хоть так быть знаменитым.

- И стал, - продолжил Кострецов. - Сам Андропов с верхушкой КГБ его
"коллекцией" любовался.

- Правда?!

- Да. Разложили изъятые камушки на столе у помощника Андропова. Пришли
ознакомиться: Андропов, Цвигун, Пирожков, Чебриков... Неумывайкин-то все в
Москве проживает? - как бы невзначай подбросил капитан интересующий его
вопросик.

- А где ж еще Эдику быть? Он без московских тусовок, как рыба без воды.

Перед уходом Кострецов поговорил с Далилой Митрофановной на отвлекающие
темы, чтобы не вздумала она вспугнуть ставшего уже старым, но, наверное,
по-прежнему шустрого Эдика Неумывайкина. С этим мастером своего
нетеатрального дела капитану надо было непременно повидаться.

Глава 2

На следующее утро опер Кость решил прогуляться по своей "земле":
прощупать, чем дышит местный полуподпольный народ.

Кражи в самих театрах могли быть пищей для пересудов публики, вхожей в
мир кулис. Угоны же автомобилей с оживленных пятачков у театральных
подъездов - уже ближе к толковищам в пивных, забегаловках, а также, так
сказать, для обмена мнениями на приблатненных Чистяках.

Самым давним стукачом капитана был Кеша Черч. Он работал на него частью
по соображениям лирическим: оба они родились и выросли на Чистых прудах,