несовершеннолетних такие молодчики были, но, насколько знал Слава, никто из
них не имел импортных джинсов, тем более еще и рубашки. Не доводилось ему
встречать в райцентре и парня в футболке с нарисованным волком.
Бесплодно поразмышляв, Голубев взялся за телефон и по памяти набрал
номер. Когда в трубке послышался голос директора Дома культуры,
скороговоркой сказал:
- Люда, это Слава Голубев. Привет.
- Здравствуй, Славочка.
- Люд, сегодня будут танцы?
- Конечно. А что?
- Хочу посмотреть, как мои подшефные танцуют.
- Несовершеннолетних мы на площадку не пускаем.
- Паспорта при входе спрашиваете?
- Зачем? Их по внешности видно.
- Внешность может быть обманчивой. Слушай, Люд, ты не видела среди
подростков такого парня, который носит американские джинсы и рубашку с
этикетками "Рэнглер"?
- Мне, Славочка, некогда этикетки рассматривать, с оркестровкой
замаялась. Приходи, сам увидишь.
- Спасибо, радость моя, приду.
Огороженная высокими синими рейками летняя танцевальная площадка
располагалась в густой тополевой роще, рядом с полузаросшим озером и
высоким старинным мостом через речку, пересекающую райцентр. Вечерами здесь
гремела музыка. Энтузиасты самодеятельного ансамбля в поте лица
выколачивали из немудреных электромузыкальных инструментов модные
джаз-ритмы, а залитая светом люминесцентных ламп танцплощадка в это время
походила со стороны на встревоженный муравейник.
Одетый в штатское Слава Голубев появился возле летнего места отдыха
районной молодежи еще засветло, когда музыканты во главе с энергичной
худенькой директором Дома культуры отлаживали свистяще-хрипящую
"оркестровку". Слава издали понаблюяал небольшую очередь у кассы и, не
приметив интересующих его лиц, прошел к заросшему тальниковыми кустами
берегу. Отсюда хорошо была видна не только билетная касса, но и вход на
площадку. Постепенно очередь у кассы стала расти. Купившие входные билеты
разбредались парочками по сумрачным аллеям среди тополей.
Недалеко от берега, на низенькой скамейке под кустами, несколько
подростков лет по одиннадцать-двенадцать, чуть не уткнувшись друг в друга
носами, оживленно о чем-то разговаривали. Над головами мальчишек вился
сизоватый дымок. Голубев тихо подошел к ним и внезапно спросил:
- Какую отраву курим, мужики?
- "Космос"... - растерянно ответил один из подростков - черноголовый, с
большими карими глазами, и мигом придавил ногой окурок.
- Ото! Семьдесят копеек пачка. Где такие деньги взяли, аристократы?
- По десятничку сбросились.
- А потом по рублю на бутылку станете бросать?
Почувствовав неладное, мальчишки со всех ног брызнули в разные стороны.
Лишь черноголовый ошеломленно остался сидеть на скамейке. Голубев подсел к
нему.
- Тебя как зовут?
- Борька.
- А фамилия?
- Муранкин.
- Родители кто?
- Папка в прошлом году умер, а мамка на железнодорожном вокзале мороженым
торгует.
- В каком классе гранит науки грызешь?
- Нынче в пятый пойду.
- Хорошо учишься?
- В основном трояки...
- Вот видишь... - Слава показал на раздавленный окурок. - Задымил себе
голову и маешься. Чем курить, лучше бы книжки читал. Или пошел бы в Дом
пионеров, записался а какой-нибудь кружок. Знаешь, какие там отличные
кружки?
- Знаю, я в фотографический ходил. Почти две недели. А как банка с
проявителем нечаянно разбилась, меня выгнали.
- Ну, Борис, не повезло тебе, - посочувствовал Слава и сразу спросил: -
Сами сигареты покупали?
- Самим нам не продают... Васек купил.
- Кто такой?
- Студент. К тете Марусе Данильчуковой приехал,
- А кто такая тетя Маруся?
- На нашей улице живет, на Заводской.
- Вы просили Васька купить вам курева?
- Он сам догадался. Увидал, что мы у табачного киоска тремся, и говорит:
"Что, шнурки, курить хочется? Давайте деньги". Мы по десять копеек ему
собрали, а он нас обманул. По одной сигаретке только выдал, а пачку себе
забрал.
- Что же так?
- Вредно курить, сказал.
- Молодец, Васек, Воспитатель! - Слава покачал головой. - Он здесь,
наверное? На танцы пришел?
- Ушел уже.
- Топай-ка и ты, Боря, домой. И запомни: курить действительно вредно.
Мальчишка угрюмо кивнул, вскочил со скамейки и задал стрекача по аллее к
Заводской улице. Голубев посмотрел на часы - приближалось начало танцев.
Молодежи возле площадки заметно прибавилось. Мелькнуло несколько футболок с
нарисованными зайцами, но "волка" не было видно. Неторопливо обогнули
площадку знакомые Славе дружинники. Затем как из-под земли вынырнули сразу
три парня в джинсах. Голубев прошелся мимо них и невооруженным глазом
определил дешевую продукцию местного промкомбината.
С каждой минутой оркестр начинал звучать слаженнее. Ровно в девять под
его тоскующий аккомпанемент пухленькая юная певичка с распущенными
волосами, чуть не целуя микрофон, ностальгическим голосом затянула:
Я еще не успела испить свою осень,
А уже снегопад сторожит у ворот...
Это явилось своеобразным сигналом к началу танцев. У входа на площадку
тотчас создалась толкучка - по необъяснимой причине всем почему-то
захотелось пройти через узкую калитку одновременно. В дело вмешались
дружинники. Созерцая оживленную толпу, Голубев обратил внимание на стройную
нагловато-красивую девицу в ярко-оранжевом батнике и в джинсах явно не
промкомбинатовского изготовления. Девушка бесцеремонно оттолкнула плечом
белобрысого парня в футболке с зайцем, решительно прорвалась мимо
дружинников на танцплощадку и заметалась по ней, словно пойманная в клетку
птица. Сделав несколько стремительных зигзагов среди топчущихся на одном
месте пар, тут же бросилась назад, к выходу. С разбегу наскочила все на
того же белобрысого. "футболиста", опять двинула его плечом. "Полегче,
корова!" - оскорбился парень. "Заткнись, деревня!" - громко огрызнулась
девушка, выбежала за ограду площадки и нервно огляделась. Выражение ее лица
при этом было таким, как будто она срочно кого-то искала.
Голубев подошел к дружинникам. Показывая взглядом на девушку, спросил:
- Кто такая?
- Приезжая краля, - ответил один. - Вторую неделю здесь с каким-то
пареньком вихляется, тоже не из наших.
- Как тот паренек выглядит?
- Современный, в импорте.
- Какой фирмы "импорт"?
- Кто его знает.
Слава опять скосил глаза на девушку:
- Нервничает чего-то...
- Винцом от нее попахивает, - сказал дружинник, - Выпила и психует.
Девушка с трудом выдернула из заднего кармана джинсов яркую пачку
сигарет, демонстративно закурила и, чуть покачиваясь на высоких каблуках,
удалилась в затененную аллею.
Из динамиков грянула магнитофонная запись джаз-музыки, и старенький пол
танцевальной площадки застонал от дружного топота молодых ног.
Выяснив у дружинников, что вертлявый парень в футболке с нарисованным
волком ни разу не попадался им на глаза, Слава Голубев принялся бродить по
аллеям. Летний вечер быстро угасал. Призрачным светом над площадкой
вспыхнули люминесцентные лампы. В аллеях сразу потемнело. У приречных
кустов Слава вспугнул целующуюся пару. Подошел к скамейке, на которой перед
началом танцев беседовал с курильщиком Борькой, устало сел и принялся
обдумывать различные предположения. Место было укромным, затишливым. От
реки веяло прохладой.
Неожиданно из кустов послышался злобный, сквозь сжатые зубы, голос:
"Шлюха!" В тот же миг раздался звук пощечины, "Кошка! Гадина!" - Голос
по-мальчищеоки сорвался на дискант. Пощечины посыпались одна за другой...
Голубев бросился к кустам. С разбегу ворвавшись в темноту, он ничего не
успел разглядеть - кто-то сильно ударил кулаком в лицо. Слава мячиком
отлетел назад. Мгновенно вскочив на ноги. приготовился отразить очередной
удар, но сквозь гулкий звон в ушах запоздало услышал удаляющийся топот.
Сразу кинулся вдогонку, однако быстро сообразил, что в темном лабиринте
кустов погоня - бессмысленное дело.
Левую скулу, казалось, прижгли раскалеяньгм железом. Слава приложил к
больному месту носовой платок. На платке отпечаталось темное пятно крови.
Злясь на свою опрометчивость, стал выбираться из кустов. Внезапно наступил
на что-то упругое и поднял с земли женскую туфлю на высоком каблуке.
От танцевальной площадки, заглушая музыку и голос певицы, доносился
ритмичный гул отплясывающих "Желтоглазую ночь". Уставшая за вечер директор