Чтение 3–й страницы книги ~Тайна Пито-Као~

- Что ты подсчитываешь?

- Сколько я заработал в этом месяце.

- К чему? Есть плановый отдел, бухгалтерия, там и подсчитают.

- Это когда еще будет, а я хочу сейчас знать... Ну, что ты хотел сказать?

- А! Вот послушай, Сима. Пройдет сколько-то лет, и мы будем летать на
сверхскоростных реактивных самолетах. А?

- Ну и дальше...

- Вот, говорю, будут полетики! Скажем, высота тысяч сорок метров, а
скорость - тысяч десять - двенадцать километров в час.

- Недурно, - заинтересовался Серафим. - Особенно если километровые будут
платить по повышенному тарифу.

- И вот несемся мы в Москву откуда-нибудь с Южного полюса и еще над
Кавказом включаем командную радиостанцию. Я начинаю: "Я - борт такой-то,
вошел в вашу зону, разрешите вход в малый круг..." А над Харьковом командир
спокойно так говорит мне: "Будьте настолько любезны, уважаемый товарищ
Венев, выпустите шасси!" Каково?

- Отлично! - оживился Серафим. - Может, так и будет. А дальше?

- А потом ты превратишься в старого хрыча и будешь рассказывать внукам:
"Да, детки, летали мы когда-ись в Москву на воздушных кораблях с поршневыми
моторами. От Ростова до столицы долетывали запросто за три часа..." А
внучата тебя на смех поднимут: "Брось, дедушка, за три часа до Луны
долететь можно..." А ты им - доказывать...

- "Старый хрыч", - буркнул Серафим, - такое скажешь!

- Боишься старости?

- А ты?

- Я - нет! Как седина полезет мне в бороду, я сейчас же к медикам...
Включат они какую-нибудь чертовину - и сразу лет двадцать простят мне. А
вот еще...

Но тут в палату вошел Шелест. По тому, как тяжело ступал командир, они
поняли: аэропорт будет закрыт непогодой всю ночь.

- Туман - хоть лопатой разбрасывай... Засели мы, братцы, денька на два, -
вздохнул Шелест.

- Да, не зря цыган две зимы менял на одно лето! - заметил Петушок.

- А Новый год? - спросил Серафим.

- Здесь встретим, конечно.

- Оно так, да скучновато будет.

- Кого-нибудь пригласим, потанцуем...

- Ладно, идемте в столовую продлевать свою жизнь, - сказал Серафим.

К ночи ветер стих, и в морозном конусе света от фонаря над перроном
кружились мелкие жесткие снежинки. Петушок и Серафим шли к аэровокзалу. У
входа они, точно по команде, остановились.

Перед ними, прислонясь к двери, стояла девушка в темно-синем пальто,
отороченном белым мехом, и в такой же шапочке. Свет играл на ее волнистых
волосах, и они отливали темным золотом. Лицо у девушки чистое и нежное, с
открытым лбом, тонким маленьким носом и чуть заостренным подбородком. Глаза
темно-серые, с голубыми искорками. Когда шальные снежинки упали на ее губы,
она улыбнулась и на щеках возникли крохотные тени.

- Добрый вечер! - почти одновременно сказали Венев и Черныш.

- Уже ночь, - заметила она.

- Да, правда. И еще новогодняя... Девушка вздохнула и промолчала.

- Разрешите пригласить вас в нашу скромную компанию? - произнес Петушок.

- Мы же не знакомы. Я только знаю, что вы пилот нашего самолета, и все...

- Познакомимся.

- Так сразу?! - удивилась девушка. - Под Новый год разрешается, - уверил
Петушок.

- Впервые слышу, - с сомнением ответила девушка, но сама уже повернулась, и
по ее лицу было видно, что ей приятно смотреть на Петушка. Серафим
досадливо поморщился, бросил в урну недокуренную папиросу и ушел.

- А что в таком знакомстве предосудительного? - продолжал Петушок
просительным тоном.

- Ничего. Но я не вижу и необходимости.

- Но ведь и вреда не будет? - Лично мне - нет.

- В таком случае, разрешите представиться: Петр Венев.

Девушка невольно рассмеялась, протянула ему руку и просто сказала:

- Нина Константиновна Тверская.

- Все пассажиры разъехались встречать Новый год, а вы? - спросил Петушок.

- Мужчинам проще; кроме того, у некоторых есть знакомые в Кисловодске или
Пятигорске.

- И вы остались одни?

- Как видите.

- Я вижу, что мы вдвоем!

- Ну, это только сейчас, на минутку.

- Как - на минутку? Вы же обещали встретить Новый гоя с нами!

- Я?!

- Ну, прошу вас, не отказывайте, Нина Константиновна.

- Не знаю, право, как быть...

- Я прошу вас от имени всего экипажа, - горячо настаивал Петушок.

Нина задумалась.

- Кроме того, "Наставление по производству полетов" обязывает нас
заботиться о своих пассажирах не только в воздухе, но и на земле! -
закончил Петушок.

- Хорошо, - решилась она. - Но в таком случае я приглашаю вас к себе. Так
будет удобнее. Я - в гостинице, мой номер четвертый.

- Будь по-вашему, - согласился Петушок. - Через полчаса ожидайте гостей...

Она была в скромном синем платье, которое очень шло ей и скрадывало едва
заметную полноту. Движения девушки были неторопливы, уверенны.

Знакомясь с Андреем, Нина смутилась. Ей понравилось его строгое лицо,
добрый, внимательный взгляд, голос, спокойный и басовитый, даже манера
говорить, слегка растягивая гласные. Серафим же показался ей скучным и
нелюдимым.

- Нина Константиновна, - весело сказал Петушок, - нам разрешили распить
бутылку вина.

- Этого вполне достаточно, - ответила Нина, накрывая на стол. -
Располагайтесь... Вы - на диване, вы - на том стуле, а Андрей Иванович
может сесть рядом со мной. Прошу к столу... Остались считанные минуты.

Все заняли свои места и замолчали, будто присели на минутку, чтобы тихо
проститься с родным домом перед дальней дорогой. Да и в самом деле, разве
не стал для них родным и, если так можно сказать, обжитым уходящий год?
Сколько радостей связано с ним навсегда! Бывали и неудачи, преодолевая
которые они приближались каждый к своей цели; крепче стала большая дружба,
выдержавшая испытание печальных недоразумений и ссор; отсеялись случайные
знакомства, не устоявшие перед маленькими размолвками...

Что передает эстафетой старый год новому? Что предстоит пережить им еще?
Много неизвестного таит эта дальняя дорога. Знать, оттого и хочется
посидеть вот так, молча, минуту-другую, поразмыслить, помечтать, пожелать...

Первым нарушил тишину Андрей. Он посмотрел на Нину, встретил ее взгляд и
тихо сказал своему радисту:

- Серафим, настрой радио.

В маленькой уютной комнате послышался перезвон кремлевских курантов.

- Еще один год на плечи, - с грустью произнес Андрей, поднимая стакан с
вином.

- И уже следующий выпустил шасси и просит посадку, - весело сказал Петушок.

- Ну что ж, посадку ему разрешаем! - ответил Андрей.

ГЛАВА ВТОРАЯ
На острове. Знакомство с его обитателями.

Первое, что Боб Хоутон испытал на острове, - это тропическая жара, в
которую он окунулся, спланировав с прохладной высоты на "четырехмоторном
"Дугласе" с золотым крабом на фюзеляже. Затем ему пришлось подчиниться
местным законам и подвергнуться тщательному медицинскому осмотру.

Врач Мелони оказался человеком словоохотливым.

- С такими бицепсами, мистер Хоутон, - заметил он, - вы проживете долго,
как баобаб. Не крутитесь... Мне еще необходимо подвергнуть испытанию ваше
тело на самом терпеливом месте, пониже спины.

- Что вы имеете в виду, док? - спросил Боб, хватая одежду охапку.

- Я вам сделаю укол, - пояснил Мелони, загораживая путь двери. - Всего
несколько кубиков жидкости.

- Зачем?

- Ну, допустим, от поноса... - уклончиво ответил Мелони. - Прошу вас
повернуться ко мне спиной и набраться мужества. Вот так... одну минуту! Не
волнуйтесь: понос - враг бизнеса, ибо почти вся сумма, затраченная на
питание организма, списывается вами в убытки.

Выслушав это изречение, Боб принялся так хохотать, что врач едва не сломал
иглу.

- Черт возьми! - воскликнул Мелони, - Осторожнее, у меня шприц "Келли и
сыновья".

- О, это уважаемая фирма, - согласился Боб. - Говорят, полмира пользуется
ее медицинским оборудованием.

- Еще бы, - проворчал Мелони, - даже с этого заброшенного клочка земли она
снимает какую-то толику дохода... Итак, со всеми формальностями мы
покончили, и вы можете считать себя островитянином, мистер Хоутон. Разве
лишь денька два вам придется сидеть на половине стула, а затем все пройдет.

- Что поделаешь, док! Я, видите, весь смирение.

- Не оно ли заставило вас прилететь к нам?

- Я журналист, док.

- Ого! - удивился Мелони. - Несомненно, первый в этих местах. Насколько мне
известно, вашего брата здесь не жалуют.

- Давно так?

- С тех пор как кто-то написал в газетах, что наш остров заражен.

- Можете считать, док, что это написал я!