Чтение 3–й страницы книги ~Тарзан и чемпион~

Несколько мгновений Малларган стоял, уставившись на пистолет, затем
резко отвернулся. Позже он признался Марксу: "У этих англичан совсем нет
чувства юмора. Мог бы сообразить, что я просто пошутил".

Во время ужина настроение у всех было подавленным. Беседу нельзя было
назвать даже вялой, поскольку до конца трапезы практически никто не проронил
ни слова. Вдруг неподалеку раздался львиный рык.

-- Опять этот кабанчик, -- сказал Малларган. -- Может, поймаем?

-- Какой кабанчик? -- поинтересовался Мелтон.

-- Прочисть уши, -- съязвил Малларган, -- не слышишь что ли?

-- О, Боже! -- заорал Маркс. -- Посмотрите на эти глаза! Они светятся!
Вон там, в темноте!

Мелтон вскочил, бросился к грузовику и, включив фару-прожектор,
направил луч в сторону глаз. Пятно яркого света выхватило из темноты
неподвижно стоящего взрослого льва. Но лишь на секунду. Через мгновение лев
исчез в темноте.

-- Кабанчик! -- произнес с отвращением Малларган.

Бабанго -- племя людей с шоколадным оттенком кожи, у них правильные
черты лица и голова нормальной формы. Зубы у бабанго здоровые и крепкие,
хотя все они убежденные людоеды. В их каннибализме нет никаких религиозных
или ритуальных предрассудков. Они пожирают человеческое мясо просто потому,
что оно им нравится. И как истинные гурманы они знают, как его готовить. Они
охотятся за людьми точно так же, как люди охотятся за дичью.

И во всех краях, на которые они совершают набеги, их ненавидят и
боятся.

Не так давно ушей Тарзана достиг слух, что бабанго захватили отдаленную
часть обширной территории, которую он с юношеских лет считал своей, и
Тарзан, проделав немало долгих переходов, пришел сюда, чтобы разобраться в
ситуации на месте. Вслед за ним, но более медленно, продвигался отряд его
воинов вазири во главе с известным вождем Мувиро...

На следующий день после встречи Тарзана с Мелтоном человек-обезьяна
двигался своим обычным способом по верхушкам деревьев, держась самой границы
между лесом и равниной. Каждый нерв его был напряжен, но в его раскованных
движениях и уверенном поведении нельзя было заметить и тени осторожности. И
все же он двигался бесшумно, словно тень. Он заметил африканскую гадюку и
питона на дереве, готового напасть на добычу, и обошел их. Он сделал
небольшой крюк, минуя бутылочное дерево, с которого на него могли упасть и
покусать черные муравьи.

Наконец он остановился и всмотрелся вдоль границы между лесом и
равниной. Ни вы, ни я не смогли бы услышать то, что слышал Тарзан, поскольку
наша жизнь не зависит в такой степени от остроты слуха. Некоторые дикие
животные печально известны своим плохим зрением -- но вы не встретите
животного с плохим слухом или обонянием. Будучи по рождению человеком,
Тарзан самой природой не был приспособлен для жизни в джунглях, поэтому ему
пришлось развивать все органы чувств, чтобы выжить в этом диком мире. Вот
почему он услышал сейчас в отдалении стук копыт задолго до того, как вы или
я смогли бы услышать его. Услышал Тарзан и другой звук, настолько необычный
для этих мест, насколько львиный рык был бы необычен на Парк-авеню:
надрывный рев мотора.

Звуки приближались и довольно быстро. Теперь к ним прибавился еще один,
заглушающий все остальные: треск автоматных очередей. Наконец он увидел
стадо мчащихся зебр и легковую машину, прижимающую их с фланга. Один мужчина
сидел за рулем, другой поливал свинцом обезумевших животных. Зебры падали,
одни убитые, другие раненые. Но машина только увеличивала скорость -- ее
седоки не обращали внимания на мучения животных.

Тарзан, не имея возможности прекратить бойню, в холодном гневе наблюдал
за происходящим. Ему и раньше приходилось сталкиваться с жестокой
кровожадностью подобных "охотников", но с такой -- никогда. Его оценка людей
вообще была не слишком высокой, сейчас же она упала до самой низкой отметки.
Тарзан вышел на равнину и из сострадания прекратил мучения тех животных,
которым уже ничем нельзя было помочь. Что ж, когда-нибудь он еще встретиться
с этими людьми!

Далеко впереди остатки охваченного ужасом стада нырнули в каменистый
овраг и, взбежав по противоположному склону, скрылись из виду. Малларган
остановил машину, не доезжая дна оврага.

-- Вот это я понимаю! -- вскричал он. -- Вот это по мне! Когда я
развешу эти головы по стенам, тот жлоб с Парк-авеню загнется от зависти.

-- Здорово ты их, малыш, -- сказал Маркс. -- Охота -- что надо!

-- Не зря же я служил в морской пехоте, Джоуи. Эх, попадись мне сейчас
стая львов...

Лес спускался вниз по склону и стоял сплошной стеной в сотне ярдов от
машины. Среди деревьев возникло легкое движение, но ненаблюдательная пара не
обратила на него никакого внимания. Они раскурили сигары и расслабились,
наслаждаясь отдыхом.

-- Думаю, пора возвращаться и собрать добычу, -- сказал Малларган. --
Не хотелось бы потерять ни одной зебры. Пожалуй, если мы здесь задержимся на
месячишко и дело пойдет таким же образом, я привезу домой не меньше тысячи
голов. Вот уж задам работенку этим газетным задницам. Попрошу, чтобы меня
сфотографировали на куче голов в разных позах. Я не я буду, если эти фотки
не появятся во всех газетах Штатов!

-- Конечно, малыш, -- согласился Маркс, -- мы прибавим этой Африке
немножко популярности.

Когда он говорил это, он поднял глаза наверх и внезапно нахмурился.

-- Эй, малыш, глянь-ка, что там?

Малларган посмотрел и осторожно взялся за автомат.

-- Т-с-с-с, -- предупреждающе прошипел он, -- это слон, вот так удача!

Он поднял ствол и нажал на курок. Слон затрубил и, пошатываясь,
вывалился на открытое пространство. За ним последовал еще один и еще... пока
семь огромных животных не вышло из зарослей. Вдруг автомат заклинило.

-- Черт возьми, -- заорал Малларган, -- они уйдут до того, как я налажу
эту машинку!

-- Они и не собираются уходить, -- прошептал Маркс, -- они идут на нас.

Близорукие животные наконец-то заметили автомобиль. Их уши и хоботы
поднялись, они затрубили и бросились в атаку. К этому моменту Малларган
устранил неисправность и вновь принялся поливать их свинцом. Один слон упал,
остальные дрогнули и отступили. С них было достаточно. Но громадный самец,
ослепленный болью от множества ран, помчался на людей.

Автомат смолк. Малларган в ярости отшвырнул оружие.

-- Смываемся, Джоуи, -- крикнул он. -- Трещотка пуста!

Мужчины успели выскочить из дверцы, когда самец нанес ужасный удар,
опрокинувший машину вверх колесами. После этого самец зашатался, качнулся,
упал поперек шасси и испустил дух.

Охотники молча вернулись к машине.

-- Ничего себе, -- пробормотал Малларган, -- глянь-ка, что он учудил с
нашей тачкой. Генри вряд ли узнает ее.

Он опустился на четвереньки и попытался заглянуть под раздавленную
машину.

Маркс дрожал, как осиновый лист.

-- А если бы он не отдал концы? Что бы с нами было? И что теперь
делать?

-- Будем ждать грузовик. Наше оружие запрессовано в тачке. Может,
грузовик оттащит эту толстую задницу, ведь без винтовок мы как без рук.

-- Боже, как бы я хотел сейчас оказаться на Бродвее, -- воскликнул
Маркс, чихая непрерывно. -- Там нет ни слонов, ни сенной лихорадки.

Малыш Нкима был сильно взволнован. Автоматные выстрелы настолько
напугали его, что он покинул свое традиционное убежище -- плечо хозяина и
повелителя и в мгновение ока вознесся на верхушку высокого дерева. Но когда
Тарзан вышел на равнину, пришлось спуститься, хотя Нкима и не любил
находиться на равнине под палящими лучами жаркого африканского солнца. Кроме
того, его пугал нервирующий звук, доносившийся как раз с той стороны, в
направлении которой они шли. Ковыляя следом, он бранил своего хозяина,
поскольку малыш Нкима не видел смысла в том, чтобы искать опасность, когда
она сама подстерегает тебя.

Тарзан слышал выстрелы, стоны раненых слонов и трубный рев разъяренных
животных. Перед его мысленным взором, словно воочию вставала картина
разыгравшейся трагедии. Его охватил такой гнев, что он забыл законы белого
человека: ведь слон Тантор был лучшим его другом. Теперь Тарзан больше
походил на зверя, убийцу, мчавшегося быстрой рысью в том направлении, откуда
доносились звуки.

Звуки, дошедшие до ушей Тарзана и Нкимы, донеслись и до других ушей.
Обладатели этих ушей двинулись бесшумной крадущейся поступью на разведку.

Подобные звуки могли означать только одно -- присутствие белого
человека. Но они же свидетельствовали о том, что белые люди вооружены, а
оружие, как известно, -- плохая приправа даже для самой лакомой пищи.
Правда, оставалась надежда, что их не так уж много.

В то время, как Тарзан, добравшийся до склона оврага, рассматривал
открывшуюся его взору жуткую картину, за ним самим наблюдали другие глаза.
Среди густой листвы их невозможно было заметить, да и ветер дул Тарзану в
спину, и запах наблюдавших не достигал его ноздрей.

Из двух людей, находившихся на дне оврага, первым заметил Тарзана
Маркс. Он ткнул Малларгана, и теперь оба смотрели на человека-обезьяну,
медленно спускавшегося к ним. Нкима, почуяв опасность, заверещал и принялся
браниться. Тарзан молча приближался.

-- Что надо? -- спросил Малларган, положив руку на кобуру, висевшую на
правом бедре.

-- Ты убил? -- спросил Тарзан, указывая на слона. Гнев переполнял
человека-обезьяну, и он перешел на простейшие фразы, напомнившие то время,
когда он только-только овладевал английским языком.

-- Да. Ну и что? -- грубо ответил Малларган.

-- Тарзан убивать! -- сказал человек-обезьяна, приближаясь.

Он находился футах в пяти от Малларгана, когда тот выхватил пистолет из