сделал шаг вперед, к парящей темно-красной фигуре, устремив вверх
восторженные глаза. Даже человек, который называл себя Боре, ощутил
притягательность этого обещания, обещания, ради осуществления которого
он продавал свою душу добрую сотню раз.
нужно сделать. Многое.
повисла фигура юноши. Человек, который называл себя Боре, никак не мог
решить, была ли она живой или нет. Деревенский парень, судя по одежде, с
лукавым огоньком в карих глазах и намеком на улыбку на губах, словно при
воспоминании или в предвкушении озорной проделки. Тело выглядело теплым,
но грудная клетка не шевелилась от дыхания, глаза смотрели вперед не
моргая.
ниже Ба'алзамона повисла вторая, одетая по-деревенски, фигура. Курчавый
юноша, с могучей мускулатурой кузнеца. И еще странность: на боку у него
висел боевой топор, большой полумесяц лезвия уравновешивался толстым
клювом обуха. Человек, который называл себя Борс, внезапно подался
вперед, заинтересованный еще большей странностью. У юноши были желтые
глаза.
прямо перед Ба'алзамоном, у самых его ног. Высокий парень, с серыми
глазами, ставшими на свету почти голубыми, и с темными, с рыжинкой,
волосами. Еще один селянин или фермер. И вдруг человек, который называл
себя Боре, открыл от изумления рот. Еще одно обстоятельство, совершенно
необычное, хотя с какой стати ему ожидать тут чего-то обыденного. На
поясе у юноши висел меч, меч с бронзовой цаплей на ножнах и еще с одной
на длинной двуручной рукояти. Как! ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЛЬЧИШКА с клинком,
отмеченным цаплей? Быть того не может! Что бы это значило? И парень с
ЖЕЛТЫМИ глазами. Он заметил, что Мурддраал с дрожью глядит на эти три
фигуры; и если только суждение не было совершенно неверным, то дрожал
Получеловек теперь не от страха, а от ненависти.
большее напряжение, и заговорил лишь потом:
которого нет сейчас. Дракон.
спросил шайнарец. Его рука искала на боку меч.
его удастся обратить на мою сторону. Рано или поздно, но так будет - в
эту Эпоху или в другую.
другую? А я-то полагал, что День Возвращения близок. Что мне за дело до
того, что случится в другой Эпохе, если я, ожидая, состарюсь и умру в
этой?
станет Драконом, можно обратить на служение мне. Он должен быть обращен!
Лучше, чтобы он служил мне живым, нежели мертвым, но, живым или мертвым,
он должен и будет служить мне! Этих троих вы обязаны знать, поскольку
каждый - нить в узоре, который я намерен сплести, и ваше дело, когда я
прикажу, - найти, где они находятся. Рассмотрите хорошенько, чтобы вы
смогли узнать их.
беспокойно шевельнулся, оглянулся и заметил, что остальные ведут себя
так же. Все, кроме иллианки. Обхватив руками грудь, словно скрывая
округлости тела, что раньше выставляла напоказ, широко раскрыв глаза,
наполовину испуганная и наполовину экстатичная, она энергично кивала,
как будто кто-то стоял рядом с нею лицом к лицу. Иногда она словно
отвечала кому-то, но человек, который называл себя Боре, не слышал ни
слова. Внезапно женщина выгнулась дугой назад, дрожа и вытянувшись
струной. Он не мог понять, почему она не падает, разве только нечто
невидимое удерживает ее. Потом, так же внезапно, она опять встала прямо
и вновь кивнула, дрожа и кланяясь. Когда иллианка выпрямилась, тут же
вздрогнула и принялась кивать одна из женщин, носящих кольцо Великого
Змея.
приказаний другим - нет. Человек, который называл себя Борс,
разочарованно что-то пробормотал. Если б он узнал, что приказано хотя бы
одному из всех прочих, то мог бы использовать подобное знание в своих
интересах, но раз так... Нетерпеливо он ждал, когда придет его черед,
забывшись настолько, что стоял выпрямившись во весь рост.
стеной безмолвия, которая, однако, все же позволяла получить намеки,
дразнящие ложными надеждами на разгадку тайны. Если бы только можно было
верно истолковать их... Человек из Ата'ан Миэйр, Морского Народа,
кивнул, одеревенелый от нежелания. Шайнарец, хотя и соглашался молча, но
поза его говорила о замешательстве. Вторая женщина из Тар Валона
вздрогнула, как от удара, а закутанная в серое фигура, чей пол он не
сумел определить, покачала головой, прежде чем рухнуть на колени и
неистово закивать. Некоторых охватывала такая же судорога, что и
иллианку, словно боль заставляла их вставать на цыпочки.
предстала перед самыми его глазами. Он по-прежнему мог видеть зал,
видеть парящую фигуру Ба'алзамона, а рядом с нею - три фигурки поменьше,
но в то же самое время видел он лишь лицо в красной маске. Ошеломленный,
он почувствовал, как его череп будто распался надвое, а глаза вытолкнуло
из головы. На миг ему почудилось пламя в прорезях маски.
холодок.
верный! Клянусь в этом!
заставил себя говорить:
труды. Если быть точнее, я приказываю тебе удвоить рвение.
полыхнуло пламя, и он счел за благо поклониться, чтобы под этим
предлогом отвести взгляд.
их своих приверженцев. Будь настороже: эти трое опасны.
воздухе перед Ба'алзамоном. Как это получается? Я вижу их, но не вижу
ничего, кроме ЕГО лица. Голова у него чуть ли не раскалывалась. Ладони в
тонких перчатках повлажнели, а сорочка прилипла к спине.
них...
его за рукоять. Если только человек, который держит меч, не круглый
дурак, или не беспечен, или же не неумел, в каковых случаях оружие
вдвойне опаснее для него самого, чем для кого-то другого. Того, что я
сказал тебе, достаточно, чтобы опознать их. Этого достаточно, чтобы ты
повиновался мне.
Домани. Об этом не рассказывать никому. Когда ты вернешься в Тарабон...
ртом. В приказах не было ровным счетом никакого смысла. Если бы я знал,
что поручено хоть кому-то из остальных, наверное, я бы мог сложить
фрагменты воедино.
сжимает виски, почувствовал, что его поднимают, и мир разлетелся тысячью
звездных вспышек, каждая вспышка становилась картинкой, что проносилась
перед его мысленным взором или кружилась, уменьшаясь и удаляясь, едва он
успевал заметить ее. Немыслимое небо в полосатых облаках,
красно-желто-черных, несущихся взапуски, будто гонимых самым сильным
ветром, какой только видел мир. Женщина - девушка? - одетая в белое,
едва появившись, отодвинулась в черноту и исчезла. В глаза ему уставился
ворон, знающий его, потом пропал. Закованный в доспехи мужчина, в жутком
шлеме, раскрашенном и покрытом позолотой наподобие какого-то
чудовищного, отвратительного насекомого, поднял меч и нанес удар куда-то
вбок, за пределы поля зрения. Рог, изогнутый, золотой, прилетел
откуда-то издалека. Он несся прямо в лицо, звучала одна пронзительная
нота, которая вытягивала из него душу. В последний миг рог вспыхнул
слепящим золотым кругом света, который прошел сквозь него, обжегши
холодом, по сравнению с которым хлад смерти - ничто. Из теней
потерянного зрения выпрыгнул волк и разорвал ему горло. Кричать он не
мог. Стремительный поток несся дальше, топя его, погребая его под собой.
Он едва помнил, кто он и где находится. Небеса пролились огненным
дождем, канули в небытие луна и звезды; реки текли кровью, и шагали
мертвые; разверзлась земля, и выплюнула фонтаны расплавленного камня...
пригнувшись в том же зале вместе с остальными, большинство из которых в