чулок из красной шерсти. У ее ног спала, свернувшись клубком, большая желтая
собака с белыми пятнами и курчавой, как у бараша, шерстью.
которую был налит рыбий жир, ровно освещала своими четырьмя фитилями все
уголки этого мирного жилища.
раз порывавшуюся развязать язык.
очагу, а Ванда, отложив вязанье, направилась к буфету, чтобы достать тарелки
и ложки.
сегодня хорошо ответил господину доктору?
восторженно воскликнул Отто. - Я даже не понимаю, откуда он это все узнаёт.
Чем больше доктор спрашивал, тем больше он отвечал! А слова у него так и
лились! До чего же был доволен господин Маляриус!
сидели, разинув рты! Мы боялись только, как бы нас тоже не вызвали! А он
ничуть не боялся и отвечал доктору, как отвечал бы нашему учителю!
конечно, не меньше! - сказал Эрик, смутившись от того, что его хвалили при
всех.
рук. - Господин М.аляриус заткнул бы за пояс, если бы захотел, всех
городских докторов. К тому же он не разоряет своей ученостью бедных людей!
спросил Эрик.
скажу, и можете мне поверить, что я глядел без всякого удовольствия, как
строилась его фабрика, которая теперь коптит на берегу фьорда. Мать может
вам подтвердить, что раньше мы сами изготовляли рыбий жир и выручали за него
в Бергене по сто пятьдесят и даже по двести крон в год! А теперь баста!
Никто уже не захочет покупать неочищенный рыбий жир, или же за него дают так
мало, что не стоит даже тратиться на дорогу. Только и остается, что
продавать тресковую печень на фабрику. И, бог свидетель, управляющий доктора
всякий раз норовит взять подешевле. Мне едва удается выручить за нее сорок
пять крон, а труда затрачиваешь в три раза больше, чем раньше... Так вот, я
и говорю, что это несправедливо. Уж лучше бы доктор лечил своих больных в
Стокгольме, чем лишать нас ремесла и отнимать заработок.
только стук тарелок, расставляемых Вандой, между тем как мать ее выкладывала
кушанье да глиняное глазированное блюдо весьма внушительных размеров.
возникали в его уме, но он был слишком прямодушен, чтобы не высказать свои
мысли вслух.
заметил он. - Но не совсем справедливо обвинять в их уменьшении доктора
Швариенкрона. Разве его рыбий жир не лучше, чем наш?
пахнет дымом, как от нашего... Потому-то его и предпочитают все городские
дамочки. Но, почем знать, - полезен ли он так для легочных больных, как наш
прежний добрый рыбий жир!
очень целебное лекарство, то важно, чтобы больные, принимая его, не
чувствовали отвращения. Поэтому, если врач находит средство уменьшить
неприятный вкус лекарства, изменив способ приготовления, то разве он не
должен воспользоваться этим преимуществом?
врача" Но отсюда не следует, что нужно мешать бедным рыбакам зарабатывать на
жизнь...
время, о котором вы говорите, в Нороэ не было и двадцати рабочих, - робко
возразил Эрик.
видя, что спор становится более жарким, чем это казалось ей допустимым.
ответа довод маастера Герсебома и занял свое обычное место за столом рядом с
Вандой.
детства? - спросил ои, чтобы переменить тему разговора.
Нороэ, и я помню время, когда они играли на площадке перед школой, хотя я и
моложе их лет на десять. Маляриус был сыном нашего врача, а доктор - сыном
простого рыбака. Но он здорово изменился с тех пор! Говорят, что он
миллионер и живет в Стокгольме в настоящем дворце. Да, образование вещь
хорошая!
дымящееся варево из рыбы и картофеля, как ему помешал стук в дверь.
голос.
вошел в комнату, внеся с собой струю ледяного воздуха.
отец и мать поспешно встали из-за стола.
виделись в течение многих лет. Но я не забыл вашего замечательного отца и
подумал, что могу зайти к вам запросто, на правах друга детства.
против доктора обвинения, не знал, как ответить на его слова, ограничившись
крепким рукопожатием и радушной улыбкой. А жена его между тем суетилась,
поторапливая детей.
подай тарелку и ложку, - говорила матушка Катрина, гостеприимная, как и все
норвежские хозяйки.
если бы был голоден, но еще и часа не прошло, как я поужинал вместе с моим
другом Маляриусом. Я, конечно, не пришел бы так рано, если бы предполагал,
что застану вас за столом. Прошу вас, доставьте мне удовольствие: не
обращайте на меня внимания и продолжайте ужин.
женщина.
- ответил доктор, удобно расположившись в большом кресле.
проскользнула в соседнюю комнату, а все остальные, поняв, с присущей им
деликатностью, что дальнейшие упрашивания только стесняли бы доктора, снова
принялись за еду.
куда матушка Кагрина успела подбросить сухого топлива, и грея ноги у огня,
он вспоминал прошлое, старых знакомых, многие из которых уже умерли, говорил
об изменениях, происшедших в стране и в самом Бергене. Он чувствовал себя
совсем как дома, и, что удивительно, ему даже удалось вернуть маастеру
Герсебому его обычное спокойствие.
так мило протянула его доктору, что он никак не мог отказаться.
оленины, селедки, посыпанной красным перцем, ломтики черного хлеба, острого
сыра и другие пряности, которые едят в любое время для возбуждения аппетита.
попробовал это кушанье сначала только |из вежливости, теперь уже был в
состоянии оказать честь хозяйке дома, отведав варенья из шелковицы, которым
славилась матуш.ка Катрина, а для утоления жажды ему понадобилось не менее
семи - восьми чашек чая без сахара.
- голландской водкой, которая досталась ему от одного покупателя-голландца.
Затем, когда ужин был окончен, доктор принял из рук хозяина огромную трубку,
набил ее табаком и закурил, ко всеобщему удовольствию.
давно уже находится в этом доме как член семьи. Оживленная беседа, шутки и
смех были прерваны десятью ударами старых стенных часов в футляре из
полированного дерева.
отправляться спать, то мы сможем поговорить с вами о серьезных делах.
немедленно удалились.
минутного молчания, устремив проницательный взгляд на маастера Герсебома.
наверное, подумали, что я неспроста пришел к вам, покинув в этот вечер моего
старого друга Маляриуса. Бьюсь об заклад, что матушка Герсебом даже кое-что
подозревает на этот счет.