нетопыри на полчаса впадают в оцепенение, и залить их норы горючей смесью.
Но вышла осечка: норы оказались пустыми... Лишь к вечеру турм Жвальня
благополучно добрался до леса, за которым было болото, а уж за болотом,
рукой подать - форт.
Последним въехав под защиту деревьев, сержант почувствовал облегчение. Весь
день он ожидал, что вот-вот поднимутся над травой поганые серые рожи,
раздастся хлопок духовой трубки, и под лопатку ему вонзится стрела с
зазубренным наконечником. Почему-то он был уверен, что панцирь из дубленой
кожи глота его не спасет.
- На привал расположились на поляне рядом с ручьем, коняков укрыли в
овраге, где они в мягкой земле легко могли раскопать личинок и коренья.
После принятия пищи сержант Жвалень сам расставил дозорных, потом подошел к
устроившимся под деревом Выдерге и Хрусту. При его приближении те вскочили
было, но сержант остановил их, сам присел на траву, выжидательно глянул на
обоих и спросил:
- Ну, что вы обо всем этот думаете?
- Дрянь дело, - сказал Выдерга и длинно сплюнул.
Хруст пожевал травинку и задумчиво проговорил, словно прочитав мысли
сержанта:
- Сдается мне, они не просто так ушли в другое место. В старом становище
обычно грязь остается, мусор всякий, черепки битые, а тут нет, ни одной
щепки не оставили. Они даже кострище перекопали и дерном заложили...
Сержант кивнул. Только слепой не заметил бы ярко-зеленую заплату дерна на
месте кострища посреди вытоптанной площадки.
- Только сделали они все это как-то не так, - продолжал Хруст. - Как-то все
слишком. Не неумело, а будто что-то сказать этим хотели...
- Знали они о нас! - сказал Выдерга. - Точно, знали. И не скрывали этого.
Мы, дескать, давно знаем о вас, даже прибраться успели.
- А почему не напали? - быстро спросил сержант. - Если они обнаружили нас,
почему не напали? Мы же весь день как прыщ на носу...
- Вот это и есть самое паршивое, - сказал Хруст.
- В лесу они нападать не станут, - сказал Выдерга - Не было такого случая,
чтобы они в лесу нападали. В болото тоже не сунутся, значит, остается
последний переход от болота до форта, когда мы будем думать, что все уже
позади, расслабимся, тут-то они нас и возьмут.
Хруст покачал головой.
- Будь они людьми, они так бы и сделали. Будь они людьми, они не стали бы
закладывать кострище дерном. Но они не люди! Нет, я думаю, болото - вот
самое опасное место. Там их ждать надо.
Сержант крякнул. Слова Хруста подтвердили самые худшие его опасения.
- Вот что, ребята, - сказал он, вынимая из планшета карту. - Понимаю, что
вы чертовски устали, но спать вам сегодня не придется...
Хруст кивнул и переглянулся с Выдергой.
- А мы и коняков не расседлывали, - сказал тот.
Некоторое время, склонившись над картой, они о чем-то шепотом говорили,
потом сержант встал, потянулся, громко зевнул и рявкнул на весь лес:
- Отбой, ребята! На рассвете выступаем! Он подошел к своему месту, лег,
подложив под голову седло, и через несколько минут над поляной уже
раздавался его похожий на раскаты грома храп, от которого испуганно
вздрагивали и прядали чуткими ушами коняки в овраге.
А спустя еще немного времени, когда совсем стемнело и угомонились самые
заядлые игроки в кости, две бесшумные тени прокрались между спящими и
скользнули в овраг. Ночные цикады, лишь на мгновение умолкнув, опять
наполнили лес своим пронзительным стрекотом.
- Выс-с-с, вы-с-с, - вплелся в какофонию цикад тихий призывный посвист.
Умница Выс, давно почуявший хозяина, радостно рыкнул.
- Ну-ну, зверюга, тихо, - прошептал Хруст, похлопывая коняка по холке. -
Давай лапу.
Он вынул Штык и принялся вычищать у коняка между когтей землю и мелкие
камушки. Путь предстоял дальний и трудный, а причин для неудачи было
слишком много, чтобы добавлять к ним даже такую малость, как застрявший
между когтей камушек. Пока Хруст работал, соскучившийся по человеку и не
любивший оставаться в одиночестве Выс ласково подталкивал его лапой и все
время норовил ткнуться своим влажным носом в лицо. Ему хотелось играть,
припадать на передние лапы, свечой взмывать вверх, растопырив и выпустив во
всю длину грозные когти, но хозяин был серьезен, и это чувство передалось
животному. Выс прекратил заигрывания, поднял голову, насторожил уши и замер
так, всем своим видом демонстрируя, что он настоящий вышколенный боевой
коняк и в любую минуту готов сорваться с места, вихрем налететь на врага и
разорвать его на части зубами и когтями.
Управившись со всеми четырьмя лапами, Хруст подтянул подпругу, легко
запрыгнул в седло и слегка тронул поводья.
- Ну, давай, зверюга, - тихо сказал он. - Не подведи.
...Стоя за деревом, сержант Жвалень видел, как от темной массы
сгрудившегося на дне оврага табуна отделились два всадника и двинулись
вдоль ручья против течения, к болоту. Скоро они скрылись за поворотом.
Сержант взглянул на небо и выругался. Больше всего ему хотелось сейчас
ливня и ураганного ветра, но небо было безоблачным и звездным, а потому
рассчитывать приходилось только на везение.
Днем лес тих и кажется пустым, разве что зарычит спросонья какой-нибудь
зверь, вспомнив ночную охоту, да чирикнут пичуги, но тотчас же смолкнут,
разомлев от жары. С наступлением темноты лес пробуждается. Вылетают на
охоту за мышами огромные серые совы, тявкают, загоняя добычу, противные
клыкастые лисы, с ревом выбирается из чащи пятнистый медведь, его крохотные
глазки горят свирепым огнем; шуршат опавшими листьями мерцающие удавы, с
трех метров способные убить жертву электрическим разрядом. Но ни один
зверь, если он не ранен, не рискнет преградить путь коняку и человеку. Эта
добыча не дается легко.
Выдерга ехал впереди. Лес он знал лучше, а способностью видеть в темноте с
ним мог сравниться разве что пятнистый медведь. Время от времени он
оборачивался и шепотом предупреждал о низко нависших ветвях. Хруст
признавал превосходство друга и немного завидовал ему. Сам он леса
побаивался, не умея расшифровывать его ночных голосов.
Другое дело - бешеная скачка по высокой траве! Вот настоящее мужское
занятие. Тут ему не было равных в центурии.
Унылая гарнизонная служба тяготила его. Друг ва друга похожие дни,
бесконечные тактические занятия на ящике с песком, выспренные речи
центуриона Охеля о необходимости поддержания дисциплины, боевого духа и
чистоты в казарме. Дурацкие пожарные учения, когда сержанты от скуки
зажигают бочку с горючей смесью, установив ее точнехонько посреди двора,
чтобы не спалить ненароком весь форт, а дежурные должны эту самую бочку
загасить, хотя последнему салаге известно, что горючую смесь загасить
невозможно. А потом длиннющий и нудный разбор учений. Тоска.
Не этого ожидал Хруст, прибыв во форт для дальнейшего прохождения службы.
Впрочем, он и сам не знал, чего ждал. Нет, нужно настоящее дело, в котором
можно испытать себя и в конце концов понять, на что ты способен. Каждый
должен понять это для себя. Там он этого понять не смог, да и не пытался,
даже, а вот здесь...
Вспомнив про там, он вздохнул. Он прекрасно помнил все, что было т а м, но
чем дальше, тем больше и больше все это казалось ему сном. Приятным,
красивым, но всего лишь сном. Знахарь в госпитале объяснял ему, что иногда
это случается. Когда че-ловек испытывает сильное потрясение, его мозг
за-щищается и подменяет прошлое красивой картинкой. Очень просто. Он,
знахарь, с таким уже сталкивался.
Володихин Дмитрий
Земляной Андрей
Максимов Альберт
Муркок Майкл
Каменистый Артем