убегании из зоны планет-гигантов, разгон был долгим. Но вот и ему пришел
конец, как приходит всему на свете. Двигатели были остановлены, наступила
невесомость. Я сдал вахту и вышел, вернее, выплыл из рубки.
сомнениями: выпить ли баночку томатного соку или удовлетвориться стаканом
витакола. У него всегда так. И как всегда, он принял мудрое решение -
выпил и того, и другого, да еще приготовил себе здоровенный сандвич. Я
тоже подкрепил свои силы, и мы немного поговорили о Моррисе.
дотянет до Земли. Ну, а там... Статистика показывает, что число
выздоравливающих после космической болезни колеблется между тридцатью
пятью и сорока процентами. Все зависит от самого человека - найдет ли он в
себе силы приспособиться и жить дальше.
возражаешь, если я его навещу?
услышать...
так называемые внутренние голоса. Такой беспорядочный, знаешь ли, хор.
понимаю, что это было. В лазарет я вплыл неудачно - ногами вперед. Пытаясь
перевернуться, я оказался под потолком, как раз над койкой Морриса, и
мельком перехватил его взгляд, направленный на меня, - все тот же
безучастный взгляд. Оттолкнувшись от плафона, я опустился и сел на
табурет, привинченный рядом с койкой.
орлиный профиль с крючковатым носом, резко изогнутой черной бровью и
круглым немигающим глазом.
жалости и восхищения. - Моя фамилия Морозов, я второй пилот этого корабля.
шевеления бровью, ни малейшего отзвука.
надеюсь, что вы все-таки меня слышите...
"Севастополь", не дает мне покоя загадка Плутона, и о том, как высоко ценю
его, доктора Морриса, труды и накидываюсь на любую информацию о них. И о
том, что мой друг, бывший бортинженер Заостровцев, рассказывал мне, как
нашел в дневниках своей матери, Надежды Илларионовны, интереснейшую запись
о докторе Моррисе и его наблюдениях...
веко, раз, другой... Медленно, страшно медленно Юджин Моррис повернул
голову немного набок и скосил на меня взгляд. Затем я услышал его голос,
очень глухой, очень тихий, но не разобрал слов.
знали?
одиннадцать.
ухом, чтобы расслышать:
я его хорошо помнил. Но сейчас подумал, что не нужно старику эту запись
полностью приводить, там начало было такое, что вряд ли бы ему
понравилось.
- так начиналась та запись. - Я подумала, что эта болтливость, суетливость
его слов и движений - от неуверенности, от того, что его наблюдениям и
выводам большинство планетологов не придает серьезного значения. Однако
журнал наблюдений, который он вел аккуратнейшим образом и весьма подробно,
заставил меня призадуматься. Возможно, "Дерево" не оптический обман, и я
готова поверить Моррису, что он его видел. Хотя, непонятно, почему не
получились снимки. Готова поверить потому, что его мысли о некой
цикличности роста "Дерева" возникли не на пустом месте, а как бы вытекают
из этих аккуратных записей, из наблюдений, которые он вел много лет.
Почему все-таки не получаются снимки? Слабое пятнышко на последних фото
трудно счесть за аргумент. Мне понравилась фанатическая преданность
Морриса своей идее. Но какая же это идея? В чем ее суть? Допустим, на
Плутоне действительно растут какие-то деревья-гиганты, - а дальше что?"
разумеется, начало. Он слушал - теперь-то я знал, что он слышит, - с
неподвижным лицом, только слегка вздрагивали веки. На светло-зеленом фоне
стены его лицо казалось гипсовой маской. За моей спиной что-то тихонько
щелкало в аппарате, записывающем показания датчиков, которые Лютиков
пристегнул к запястьям Морриса.
невнятности. - В журнале есть... каждые пятнадцать... я предупреждал ее,
нельзя... подождать, пока разрушится...
понимаю. Кого предупреждали и о чем? Что должно разрушиться?
пятнадцать... они начинают новый цикл...
звучали в его "птичьей" голове? Какие бежали картины перед немигающим
взором?
больше ни слова.
3. ЛУННЫЙ ДОКТОР
столкнулась в коридоре с Костей Веригиным и подумала, что, может быть,
пригодится моя медицина. У него были красные, воспаленные глаза и вообще,
будь это на Земле, я сказала бы - вид лунатика.
побежал в радиорубку.
огромной, ослепительно-яркой Земли на бездонном лунном небе. Давно я
заметила, что с наступлением полноземлия наши ребята взвинчиваются. Да и
мне становится как-то не по себе, даром что я уже около четырех лет живу в
этой пещере, выдолбленной во внешнем склоне кратера Эратосфена:
беспричинное возбуждение сменяется беспричинной же грустью, и все время
хочется пить. Воздействие сильного света, идущего от Земли? Да, конечно,
но - не только. Есть несколько исследований о влиянии полноземлия на
психику обитателей Луны. А у меня - свои наблюдения, кое-какие идеи. Но
никак не могу заставить себя взяться за эту тему по-настоящему.
не считать Шандора Саллаи, у которого иногда побаливает новая печень. Но
так и должно быть, пока печень "осваивается". Да и Шандор все реже
прилетает в свою лунную обсерваторию. Моя практика почти полностью
исчерпывается врачеванием ушибов и вывихов. Наши селенологи, особенно
Володя Перегудов, не любят тратить время на передвижение: предпочитают
прыжки. Завели скверное обыкновение таскать на спине, поверх скафандра,
мешок с какой-то полужидкостью и баллончик с газом. Открывают краны,
струйка этой дряни в струе газа сразу твердеет и превращается в веревку.
Прыгают в пропасть, а струйка-веревка тянется, как нить у паука. А если
что не сработало - прыгуна приносят ко мне на ремонт.
бесцельно, сидя здесь, в Селеногорске? Но что делать, если жизнь не
удалась? На Землю меня, во всяком случае, не тянет.
Потому, наверно, и завела дневник.
Кажется, один Алеша Морозов сохранял спокойствие. Он улыбнулся мне и
сказал:
Видно, прямо с вахты у большого инкрата. Все так и накинулись на него:
Он стал объяснять, но то ли потому, что говорил он с набитым ртом, то ли
потому, что я плохо в этих делах разбираюсь, но я не все поняла. Задолго
до пика Активной Материи обнаружен мощный поток тау-частиц. Он идет со
стороны Стрельца, и можно поэтому предположить, что выброс исходит из
центра Галактики. Но есть еще одно обстоятельство: как раз в созвездии
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Зыков Виталий
Березин Федор
Андреев Николай