и следа воздушного одеяла Земли, описывала широкую дугу в космической
пустоте. Атлантика была в сотне, в двух сотнях миль внизу - а впереди была
Англия. И компьютер в Кройдоне, маленьком сонном пригороде Лондона,
электрифицированная машина Брэббеджа, менее надежная, чем механическая; Гас
надеялся только, что хотя бы на этот раз увлеченный капитан Кларк окажется
не прав относительно достоинств здешней машины.
покой и даже радость. Вне зависимости от исхода это путешествие останется в
памяти - что-то вроде современной версии написанного известным французом
романа о путешествии вокруг света в восемьдесят дней; герои пользовались там
всевозможными видами транспорта. И вот он здесь, и у него транспорт, о
котором достойный мистер Верн не мог и мечтать. Игра действительно стоила
свеч. Именно в этом расслабленном состоянии духа он ощутил, что уже
находится во власти местной машины, и, успокоившись, улыбнулся собственным
мыслям. Теряя теперь высоту над Сурреем, ракета маневрировала, выходила на
цель, снижалась и наконец с резким треском выпустила парашют. Был внезапный
толчок, вызванный скорее всего тем, что парашют раскрылся, и вскоре - еще
один; и в чем Вашингтон был уверен, так это в том, что после второго толчка
ракета перестала двигаться. Добрался?
снова скрежет металла. Через мгновение носовой конус пропал с глаз; вместо
него Вашингтон увидел смутные пятна лиц на фоне сверкающего голубого неба.
Ну конечно! В своем стремительном путешествии он перелетел в день.
Распрямляясь, он поднял лицо над водой, сорвал маску и вдохнул ароматный,
сладкий, теплый воздух. Веселое лицо, неровные зубы, обнаженные широкой
улыбкой, гаечный ключ в руке; ниже - суровое лицо под голубой форменной
фуражкой; рядом - картонный прямоугольник.
контрабандой, и предметов, облагаемых пошлиной. Есть ли у вас что-либо для
заявления в декларации?
стоявшей рядом с ракетой. Внизу - белый бетон," зеленые деревья, ждущие
люди, далекие приветствия. Он повернулся к таможеннику.
вокзала в Лондоне? Десять-двенадцать миль, по крайней мере. Оттолкнув
поддерживающие руки, он рванулся к веревочной лестнице и буквально съехал на
землю; но внизу на мгновение застыл, потому что, повернувшись, увидел перед
собою знакомую громадную фигуру.
Тут одежда - он сунул Гасу в руки бумажный пакет, одновременно подталкивая
капитана к странного вида автомобилю, задним ходом подруливавшему им
навстречу.
макаронник. Теперь садитесь, и ходу отсюда.
и сиденье сразу ударило его по спине. - Эта машина победила в гонках
"Миль-Миглиа", так что не беспокойтесь. Дуэсэнто, двести лошадиных сил, мы
полетим как ветер. Паровая турбина на газолине, охлаждается фреоном. Полиция
предупреждена, дороги очищены на всем пути до моста Путни и дальше. Чудный
денек для езды.
жалобно завизжала, когда они юзом вывернули на Лондонскую дорогу при
скорости больше ста миль в час. Стремительно мелькали сдерживавшие толпу
"бобби", развивающиеся флаги; праздник чувствовался во всем. Червяком
извиваясь на тесном сиденье, Гас ухитрился стащить мокрый костюм; встречный
ветер вырвал его из рук и бросил куда-то за горизонт. Разворачивая пакет,
Гас старался быть осторожнее. Он извлек исподние, в обтяжку, штаны до колен,
рубашку, галстук, пиджачный костюм, здесь же лежали крепкие ботинки. Гас
выбился из сил, пока надевал все это, но победил, и даже узел на галстуке
вышел вполне приличный.
тридцать пять миль в час, ответил Луиджи Молния. - Все улажено, я говорил по
телефону. Вся Англия на вашей стороне, даже сама королева. Она отложила свой
отъезд из Букингемского дворца. Необыкновенная женщина! Сейчас она не спеша
следует на вокзал в конном экипаже. Ничего еще не потеряно.
Теперь все было в руках богов, и оставалось надеяться лишь на то, что они
ему улыбнутся. Тормоз, акселератор, протяжный визг резины, вбок, по узким
улочкам, резкий поворот баранки, чтобы спасти жизнь бездомной собаки,
очередной поворот за угол - и вот вокзал. Вниз по скату к платформе, с
другой ее стороны - правительственный вагон, пустой.
свою кроваво-красную машину прямо на платформу; путевые чиновники и
провожающие брызнули в стороны; обгоняя поезд, машина летела вдоль него, все
ближе, чуть сбавила ход; когда от колес до края платформы оставались
какие-то дюймы, уравняла скорость со скоростью поезда и пошла так, вплотную
к открытой двери вагона.
гоночной машины и, опираясь одной рукой о голову водителя, протянул другую
навстречу руке, тянущейся к нему из вагона; вцепился, прыгнул и,
оглянувшись, с ужасом увидел, как водитель ударил по тормозам, машину
занесло, закрутило и швырнуло на фонарный столб в конце платформы. Но сам
водитель на прощание махал рукой и что-то радостно кричал из дымящихся
обломков.
забронировано.
Глава 2
ОТМЕТКА 200
сливающиеся в одно пестрое одеяло; голубые реки, мелькающие внизу под
колесами; черные мосты и серокаменные домики деревушек, сбившихся в кучи
вокруг островерхих церквей - все было в движении, все летело и пропадало
вместе с толпами приветственно машущих людей в полях, с лающими собаками, с
лошадьми, встающими на дыбы... Словно бы вся страна разворачивалась,
стараясь развлечь счастливых пассажиров могучего поезда в этот
знаменательный день, ибо столь ровным был путь, что едущим на "Летучем
Корнуолльце" казалось, будто сами они неподвижны, а это Англия бежит перед
их глазами, чтобы показать им себя.
оказаться на "Корнуолльце" в день его первого торжественного пробега - по
туннелю, без остановок - от Лондона до Отметки 200, искусственного острова
далеко в Атлантическом океане, к западу от Ирландии и более чем в ста милях
от ближайшего побережья. Присутствовала сама королева и принц Филипп. Принц
Уэльский вернулся специальным поездом из Москвы, где был с официальным
визитом, и тоже участвовал в поездке. Попал сюда и кое-кто из знати и из
известных имен, но таких было меньше, чем, скажем, бывает на Дерби или на каком-нибудь модном приеме - ведь это был
день нации, день триумфа технологии, и потому членов Королевской Академии
оказалось больше, чем членов палаты лордов. Здесь были директора компании и
наиболее крупные из финансистов, поддерживающих компанию, и даже известная
актриса, чье присутствие объяснялось ее связью с одним из финансовых
воротил. И, конечно, было шампанское, много шампанского - бутылки, ящики - о
боже! - целая холодильная камера; компания Трансатлантического туннеля
сделала щедрый жест, закупив почти весь запас знаменитого урожая 1965 года
из подвалов малоизвестного, но в высшей степени аристократического замка.
Это жидкое золото благодатной рекой текло по коридорам и апартаментам;
бокалы сновали вверх-вниз и опять вверх, и звучали, не умолкая, тосты - за
славу этой минуты, за превосходство британской инженерной мысли, за силу
фунта, за несокрушимость империи, за мир во всем мире, за величие дня...
прессы, весьма немногочисленные вследствие недостатка мест, но буквально
раздувающиеся от сознания собственной необходимости - ведь им надлежало
поведать о великом событии всему мировому сообществу. Какой-то оператор
снимал буквально все без разбору, чтобы мир мог тут же увидеть эту
неразбериху на экранах своих телевизоров - хотя, разумеется, зрители
Би-би-си должны были увидеть все первыми; газетам мира надлежало
удовольствоваться тем, чем снабжал их джентльмен из Рейтер, но с французами
дело обстояло иначе, им суждено было читать то, что писал низкорослый
темноволосый джентльмен, которого, правда, его более грузные англосаксонские
коллеги так и норовили оттеснить за свои спины, - он попал на поезд
благодаря взятке, и из-за нее в Трансатлантической компании еще предстояло
скатиться, по крайней мере, одной голове. Конечно, был здесь и джентльмен из
"Тайме", много сил положивший на то, чтобы добиться благосклонного внимания
громовержца с площади Печатного Двора, и представители прочих ведущих
изданий, среди которых, преодолев сильное сопротивление посредством
постоянных напоминаний, что это вам не какой-нибудь, а Трансатлантический
туннель, маячила квадратноплечая махина человека из "Нью-Йорк тайме".
поезда он был самым лакомым кусочком для читателей всего мира; и понятно -
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Глуховский Дмитрий
Журавлев Владимир
Майер Стефани