высоту. Прежде чем две огромные бесформенные подушки придавили его, он
выстрелил, и пуля попала в левую заднюю лапу монстра.
поблескивая кровью и раздробленной белой костью. Однако это почти не
повлияло на инерцию пса, врезавшегося в лежащего на боку человека.
ему на лицо. Он увидел открытую пасть цвета сырого мяса с желто-коричневыми
могильными столбиками зубов. Передние были чуть загнуты назад, что придавало
челюстям сходство с акульими.
и прижат к земле девяностокилограммовой тяжестью. Издавая звуки блюющего
пьяницы, тварь нависла над ним. Теперь ее глаза были затянуты мутной пленкой
боли и ярости...
этого становились менее уязвимыми другие части его тела. Утробное рычание
заполнило весь мир и однообразными волнами пульсировало внутри его черепа.
Снизу он видел голый живот пса, покрытый параллельными морщинами и похожий
на живот рептилии, а также внушительное оборудование кобеля, из которого
сочилась густая белая жидкость...
его жизни, откуда-то сбоку вынырнул бультерьер, затянутый в бело-розовый
саван своей шкуры, - по мнению Голикова, один из самых отвратительных
представителей собачьего племени. Буль был очень большим и мощным, и все же
он мог свободно поместиться между лапами коричневого пса... Зловонная пасть
сомкнулась на плече Макса, и одновременно зазубренные клиновидные щипцы
бультерьера впились в наиболее доступную ему часть тела чудовища - серый
морщинистый живот.
выдавливаемое между челюстями буля, превратившегося в окоченевший комок
злобы. Сам же он ощутил несколько сильных ударов лапами, как будто его,
прижатого к канатам, месил кто-то вроде Майка Тайсона, и острую боль в плече
от укуса; услышал звук раздираемой ткани пальто и рвущейся кожи. Бультерьер
топтался на его животе, а потом взлетел в воздух, когда коричневый монстр
начал разворачиваться, чтобы схватить его зубами и оторвать от себя.
Макс попытался подняться на ноги. Он встал на колени и закачался. Деревья
закружились вокруг, превращаясь в черную карусель... Он поискал белую тень
своего спасителя на фоне этой карусели и увидел небольшое светлое пятно,
бьющееся, словно тряпка на ветру.
острая игла боли. Он поднял левую, направив тупое рыло "скорпиона" на
бесформенную тень, терзавшую его неожиданного союзника. Макс уже был не в
состоянии думать и не подумал о том, что произойдет, если ствол
пистолета-пулемета окажется забитым землей...
молотка по позвоночнику. Звериный вой тонким шнуром скользнул в его уши и
несколько мгновений пилил его мозг. Потом Макс потерял сознание и упал
вперед, ударившись лицом о мертвую, гнилую, влажную листву.
Глава двадцать третья
может быть, две или три минуты. Еще он осознал, что надо уходить отсюда
любой ценой, иначе доблестные милиционеры сгноят его на допросах. Будет
затруднительно объяснить им все это: трупы в парке, трупы в "Черной
жемчужине", разбитые тачки и оружие неизвестного происхождения. В худшем
случае, во время следствия его прикончат люди Виктора...
подниматься, ему показалось, что трещит сковавший его панцирь льда и боли.
Оба пистолета намертво срослись с его руками. Он с трудом разжал пальцы
левой и спрятал "скорпион" в карман пальто. Потом раскрыл ставшую чужой
правую ладонь и положил "беретту" в другой карман. Обе пушки казались
свинцовыми, но без них он не сделал бы ни шагу.
Правда, коричневого урода тоже нигде не было. Макс заметил на земле что-то
белое. Это был десятисантиметровый кусок хвоста, принадлежавшего его
союзнику, начисто отрезанный зубами. Срез оказался блестящим и бескровным.
Опять подкатила тошнота, но желудок давно был пуст.
парка. Там находились завод железобетонных конструкций и рабочий поселок -
глухое место с узкими улочками, свалками и полузаброшенными железнодорожными
складами и разъездами.
упала сухая ветка.
бледное, чтобы принадлежать живому существу. Оно было похоже на упавшую и
застрявшую в ветвях луну - с кратерами глазниц и глубокой расщелиной рта.
Между зубами торчал сухой черный язык. Открытые неподвижные глаза уставились
прямо на Макса. Он понял, что ребенок повешен. Ниже были видны его босые
ступни. Тело медленно раскачивал ветер...
его, вовлекая в трагические события, казавшиеся беспричинными. Когда он
снова посмотрел вверх, ребенка уже не было. Зато Макс начал всерьез
опасаться за свой рассудок...
собрать воедино картинку, распавшуюся на черно-белые элементы. Как ни
странно, ему стало еще хуже. Повешенный ребенок продолжал существовать в
виде фантома, блуждающего в туннелях подсознания.
потому что разгоревшаяся боль в ноге снова превратила его в искалеченного
пешехода. Он двигался, как сомнамбула, не разбирая дороги, напрямик - через
лужи, завалы, газоны и клумбы, мимо детских аттракционов, каруселей и горок,
- пересек темную чашу стадиона и уже на выходе из парка услышал далекое
завывание милицейских сирен.
возможной облавы. На узкой тропе, проложенной местными жителями вдоль
заводского забора, он почувствовал себя в высшей степени уютно. Держаться в
тени было нетрудно - в городе освещались только главные улицы. Целый час
Макс тащился через жилой квартал, прежде чем добрался до нужного дома.
квартиры. Он нырнул в подъезд .и начал восхождение на третий этаж, цепляясь
руками за перила и сталкиваясь с надвигающимися стенами. Кулаком ударил по
кнопке звонка и когда дверь открылась, ввалился в коридор, заметив по пути
улыбающуюся физиономию Клейна.
текст, не обращая внимания на бросившуюся к нему Ирину. Кажется, он даже
порывался сделать Клейну больно и выкинуть того из квартиры, но этот эпизод
запомнился ему плохо.
штанину, пропитавшуюся кровью. Остальное он сбросил с себя сам.
***
смыла с него грязь и кровь и утихло дикой жжение. Он обнаружил, например,
что абсолютно не стесняется мывшей его девушки. Ему было все равно, даже
когда та заговорила о противостолбнячной сыворотке.
влил в себя, даже не ощутив горького вкуса и не испытывая никакой
потребности в закуске. Желание запустить стаканом в гладкую рожу Клейна было
велико, но неосуществимо, а потом наступил приятный "релакс", почти кайф,
продолжавшийся до тех пор, пока Макс не облачился в свой махровый халат и
выбрался в гостиную.
его на язык проигрывателя. Под культовое рычание Тома Уэйтса он рухнул на
диван, воспользовавшись правом оскорбленного хозяина, и по просьбе Клейна
приоткрыл для обзора свою пострадавшую плоть.
времени, когда УЭЙТС запел "Diamonds & Gold" , боль и усталость отпустили Макса, как,
впрочем, и гложущее сердце чувство безнадежности. Убедившись в целости
костей, Клейн смазал укусы и раны каким-то бальзамом - судя по бутылочке,
столетней выдержки, - обладавшим неприятным и ни на что не похожим запахом.
Масон не стал перевязывать поврежденные конечности, во-первых, из-за
отсутствия бинтов, а во-вторых, заверив пациента, что так будет даже лучше.
приключения, хотя его приключение не обещало ему ничего, кроме крупных
проблем. Спать не хотелось. Прикрыв глаза, он лежал и слушал музыку...
Музыку или тихий шум?.. Шумели под влажным ветром невидимые ветви. В темноте
возникла луна. Нет, не луна, а лицо мертвого ребенка. Лицо, висящее в ночном
небе...
ступни были изранены. Черный язык провалился в рот. Синие губы зашевелились,
как будто мертвец хотел что-то сказать, но не было слышно ни звука...
***
еду на узком столике. Голиков уставился на них непонимающим взглядом. Потом
он посмотрел на часы. Было три часа ночи. Значит, его гости все-таки
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Пехов Алексей
Белов Вольф
Лукьяненко Сергей