минуты на минуту.
ладони. Я пошатнулся, но попробовал поднять его. Ничего не вышло - у меня
просто не осталось на это сил. И все же я знал еще один способ: я резко
присел, подогнув ноги и одновременно распрямив руки; Ториан при этом
оставался более или менее на одном месте. Не сгибая рук, я медленно
выпрямил ноги, подняв его выше. Ничего особенного, самый нехитрый трюк - я
выучился ему, странствуя по Золотой Долине с Пав Им'пой и его труппой
акробатов. Я часто видел, как они такое проделывали, хотя сам никогда не
пробовал.
покачиваясь, повис конец его повязки. Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы
ухватиться за "канат", и он дернул меня вверх, как рыболов, подсекший
пескаря. В этот момент дверь отворилась и на стену упал луч света.
особенно учитывая то, что факелы они держали над головами. Они так и не
заметили меня, хотя чуть не подожгли мне повязку. Потом лапа Ториана
сомкнулась у меня на запястье и он вытащил меня на крышу.
звезд.
ощущаю себя почти богом. Мысленно я протягиваю руки, чтобы обнять их, я
желаю их так страстно, как нищий желает золота. Они пляшут в ночи во всем
своем великолепии, холодные и яркие, как чистейшие из чистых алмазов,
безразличные к смертным, что взывают к ним или плачут от их красоты. Они
кружатся в танце - холодные, ледяные! Но порой, когда я смотрю на них так
- и это самое страшное, а может, самое прекрасное, я так и не решил, -
порой мне начинает казаться, что я смотрю на них не снизу вверх, но сверху
вниз, и когда на меня накатывает такое, я падаю и падаю. Я проваливаюсь в
бездонную пропасть, полную звезд. И звезды из ледяных становятся горячими,
жгущими, а темное пространство меж ними заполнено тайной и манит к себе,
словно сокровенные места женского тела - мягкие, сладкие! Мне говорили,
что в такие минуты дыхание мое пресекается, а суставы хрустят... но не
будем больше об этом.
заслонив собою небо, и встряхнул, приводя в чувство. Я услышал его хриплое
дыхание, снизу доносились негромкие голоса. Я приподнялся и отвернулся от
звездного великолепия.
четырех жриц в разноцветных хламидах. Жрец в зеленой хламиде остался на
площадке - на часах, решил я. Дверь закрылась. Выходит, младших отослали,
теперь можно начинать серьезный разговор.
наблюдения. Он встал и снова облачился в повязку, а потом отправился
послушать, какой еще заговор затевается в такой поздний час. Я кое-как
поднялся и поплелся за ним.
овевал мою мокрую от пота кожу, принося с собой илистый запах рисовых
чеков. Мир простирался под нами, растворяясь в ночной тьме, замкнутый
куполом звездного неба. Вдали за башнями и шпилями Занадона блестела
серебряная лента реки Иолипи. А еще дальше на востоке на холмах светились
огненные точки и черточки - возможно, оливковые рощи или деревни, через
которые я проходил несколько дней назад. Там были форканцы - достаточно
близко, чтобы по спине пробежал неприятный холодок. Ближе, чем я ожидал.
Балора. Как высоко мы ни стояли, он был еще выше. Мы находились где-то на
уровне его плеч. Ощутив легкое головокружение, я схватился рукой за стену
- верхнюю ступень пирамиды. Она заслоняла от меня расположенную на верхнем
уровне Обитель Майаны и саму Майану на западе.
помещение было почти полностью открытым - скорее маленький дворик для
отдыха. В нем стояло несколько кушеток и стол, а также какая-то штуковина,
в которой я не сразу узнал кресло-носилки. Горевшая на стене лампада
отбрасывала тени, которые сверху нам виделись донельзя причудливыми. В это
время года такой дворик может служить кому-то очень высокопоставленному
спальней.
гребню наружной стены, где нас было бы легко заметить как с земли, так и с
нижних ярусов - жрецы, как и простые смертные, предпочитают теплыми
летними ночами спать на крыше. Однако нам не понадобилось рисковать, так
как вдоль внутренней стены тянулась крытая галерея, по кровле которой мы и
пробрались на крышу следующего помещения.
для освещения и вентиляции. Наверное, в дождь их прикрывают, но в эту
жаркую ночь они были открыты настежь. Комната была такой высокой, что мы
без труда могли разглядеть все углы. К тому же мы стояли в относительной
темноте. Пока мы держались поближе к темной гранитной стене верхнего
яруса, снизу нас не мог заметить никто.
всему, она служила молельней, - у дальней стены стоял небольшой алтарь, а
по обе стороны от него возвышались изваяния Майаны и Балора в человеческий
рост. Перед ними у кресла с высокой спинкой стояли полукругом пять
человек.
роскошных тканей и кож, поставленную на колеса. И только разглядев все, я
заметил, что в комнате присутствует и шестая персона, сидевшая в этом
самом кресле. Я не заметил ее сразу, хоть она и была одета в алую хламиду.
Очень маленькая и очень дряхлая, она сидела в неудобной позе, словно
страдала искривлением позвоночника - мокрое полотенце, выжатое и брошенное
в угол. Она спала. Седые пряди выбивались из-под богато изукрашенной
головной повязки; лежавшие на коленях руки напоминали скрюченные клешни,
лицо превратилось в высохшую морщинистую маску. Я вспомнил, что Бедиан
Тарпит говорил что-то про выжившую из ума старую жабу.
алмазное украшение в форме полумесяца. Увидев его, я понял, что предо мной
верховная жрица Майаны, которой принадлежит власть в этом храме, а
возможно, и во всем городе.
ухмыляющаяся туша в красном. Я удивился, как это он забрался на такую
высоту, но потом вспомнил про кресло-носилки во дворике.
Он был выше и чуть моложе, чем верховный жрец, хотя в тучности почти не
уступал ему. Подобно Нагьяку, он был безбород и выбрит наголо. Он все
никак не мог отдышаться после подъема.
хламида и головная повязка выдавали в ней жрицу, да и лицо ее отличалось
характерной для храмовой жизни бледностью, но столь мощная комплекция
подобала бы скорее крестьянке - у нее были большие, мужские руки и тяжелая
челюсть. Жрица хмуро смотрела на гостей, всем своим видом напоминая
крестьянина, на огород к которому забрели две голодные свиньи.
ними стояли на коленях Грамиан Фотий и еще один мужчина в латах, заметно
старше.
наше положение безнадежно? - Его фальцет звучал надрывно.
по парадному плацу и вернуться обратно эхом, почти не ослабнув. - По
земным меркам безнадежно.
к старухе в кресле.
прямо в ухо, но с таким же успехом мог бы обращаться к каменным изваяниям
у алтаря.
иногда помогает.
листва на ветру. Глаза неуверенно мигнули, слепо уставившись в пустоту.
всем Пряным Землям!
змеи.
невозмутимость. Покосился на вторую женщину - та только пожала плечами. Он
еще раз склонился к верховной жрице.
стоявшего на коленях воина и пробормотала что-то неразборчивое.
откровенно забавляется.
богиня случая перехитрила всех. Скикалм в своей старческой немощи
Андреев Николай
Верещагин Олег
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Елманов Валерий
Акунин Борис