Чтение 21–й страницы книги ~Клодиус Бомбарнак~

- А второе?..

- Второе - принимать лишь такое количество питья, чтобы потом не
чувствовать ни вялости, ни тяжести на желудке, ни малейшего телесного
утомления. Третье...

- Если вы не возражаете, доктор, то на этом мы сегодня остановимся, -
прерывает его Пан Шао. - Вот, кстати, пилав, который кажется мне очень
хорошо приготовленным и...

- Берегитесь, мой дорогой ученик! Это кушанье - род пудинга и рубленой
баранины, смешанной с жиром и пряностями... Я боюсь, как бы это не
обременило...

- Поэтому, доктор, я советую вам не есть его. А уж я последую примеру
этих господ.

Так Пан Шао и поступает и - не зря, так как пилав поистине
восхитителен. Доктору же ничего не остается, как довольствоваться самыми
легкими блюдами.

По словам майора Нольтица, этот же пилав, приготовленный особым
способом на сильном огне и называемый "зенбузи", бывает еще вкуснее. Да и
может ли быть иначе, если это слово означает "дамские поцелуи"?

Поскольку господин Катерна выражает сожаление, что этого блюда нет в
меню, я осмеливаюсь заметить:

- Не кажется ли вам, что зенбузи можно найти не только в Центральной
Азии?

А Пан Шао, смеясь, прибавляет к этому:

- Лучше всего их приготовляют в Париже.

Я смотрю на молодого китайца. Он с такой силой двигает челюстями, что
это вызывает замечание доктора, предостерегающего его от "неумеренной
траты основной влаги, содержащейся в организме".

Завтрак прошел очень весело. Разговор коснулся успешной деятельности
русских в Средней Азии. Мне кажется, что. Пан Шао хорошо знаком с этим
вопросом. Русским удалось создать не только Закаспийскую железную дорогу.
С 1888 года они начали производить изыскательные работы по прокладке
Транссибирской магистрали. Теперь она уже строится, и работы далеко
продвинулись вперед. Вслед за первой линией, соединяющей Ишим, Омск,
Томск, Красноярск, Нижнеудинск и Иркутск, должны построить вторую, более
южную, через Оренбург, Акмолинск, Минусинск, Абагатуй и Владивосток. Когда
весь путь длиною в шесть тысяч километров будет проложен, Петербург
окажется в шести днях езды от Японского моря. И эта Транссибирская дорога,
которая всей протяженностью превзойдет Трансконтинентальную в Соединенных
Штатах, обойдется не более семисот пятидесяти миллионов рублей.

Легко себе представить, что разговор об успехах русских не может
понравиться сэру Фрэнсису Травельяну. Хоть он не проронил ни слова и не
поднял глаз от тарелки, его длинное лицо порозовело.

- Эх, друзья мои, - говорю я, - все, что мы видим, - ничто по сравнению
с тем, что увидят наши внуки. Мы с вами путешествуем на поезде прямого
сообщения по Великой Трансазиатской магистрали. Но что-то будет, когда
Великий Трансазиатский путь соединится с Великим Трансафриканским?

- Но как же Азия может соединиться с Африкой железнодорожным путем? -
спрашивает майор Нольтиц.

- А очень просто: через Россию, Турцию, Италию, Францию и Испанию.
Пассажиры смогут проехать без пересадит от Пекина до мыса Доброй Надежды.

- А как же Гибралтарский пролив? - спрашивает Пан Шао.

При этом слове сэр Фрэнсис Травельян настораживается. Как только речь
заходит о Гибралтаре, так и кажется, что все Соединенное Королевство
приводится в движение единым средиземноморским патриотическим порывом.

- А как же Гибралтар? - повторяет майор.

- Путь пройдет под ним, - отвечаю я. - Что может быть проще - туннель в
каких-нибудь пятнадцать-двадцать километров. Тут не будет английского
парламента, который возражает против прорытия туннеля между Кале и Дувром.
В один прекрасный день оправдаются слова поэта:

"Omnia jam fieri quae posse negabam" [случилось то, чего нельзя было
ожидать (лат.); строка римского поэта Овидия].

Мои познания в латинском языке смог оценить только майор Нольтиц.

Я слышу, как господин Катерна шепчет жене:

- Это он на волапюке [искусственный "универсальный" язык, придуманный в
1879 году Иоганном Мартином Шлейером].

- Не подлежит сомнению, - продолжает Пан Шао, - что китайский император
был прав, когда предпочел протянуть руку русским, а не англичанам. Вместо
того, чтобы настаивать на проведении стратегической железной дороги в
Маньчжурии, он предпочел соединиться с Транскаспийской магистралью через
Китай и Китайский Туркестан.

- И он поступил очень мудро, - добавляет майор. - Союз с англичанами
позволил бы только связать Индию с Европой, тогда как сотрудничество с
русскими дало возможность соединить с Европой весь азиатский континент.

Я смотрю на сэра Фрэнсиса Травельяна. На скулах у него красные пятна,
но он старается не выдавать своих чувств. Интересно, не заставят ли его
эти нападки выйти из терпения? Если бы мне пришлось держать пари за или
против, я был бы крайне затруднен в выборе.

Майор Нольтиц возобновляет разговор, указывая на неоспоримые
преимущества Великой Трансазиатской трассы с точки зрения торговых
отношений между Азией и Европой, а также для безопасности и быстроты
сообщения. Постепенно исчезнет старая ненависть между народами Азии и
перед ними откроется новая эра. Уже одно это составляет громадную заслугу
русских и вызывает одобрение всех цивилизованных наций. Разве не
оправдались прекрасные слова, произнесенные Скобелевым после взятия
Геок-Тепе, когда побежденные могли бояться репрессий со стороны
победителей: "В своей политике по отношению к Центральной Азии мы не знаем
парий!" [намек на то, что владычеством Англии весь индийский народ был
низведен до бесправного положения парий; парии - одна из низших каст в
Южной Индии].

- Такая политика говорит о наших преимуществах перед Англией, -
закончил майор.

Я ожидал, что с уст сэра Фрэнсиса Травельяна сорвется сакраментальная
фраза: "Никто не может превзойти англичан!" Недаром же говорят, что
джентльмены Соединенного Королевства произносят ее, едва появившись на
свет... Но этого не произошло.

Когда же я поднялся, чтобы произнести тост за Россию и Китай, сэр
Травельян, очевидно, почувствовав, что его гнев может перейти всякие
рамки, быстро вышел из-за стола. Видимо, мне и сегодня не придется узнать
его политических убеждений!

Само собой разумеется, что этот разговор не помешал барону
Вейсшнитцердерферу старательно опустошать одно блюдо за другим, к вящему
изумлению доктора Тио Кина. Вот немец, который никогда не читал
предписаний достопочтенного Корнаро, а если и читал, то самым досадным
образом делает все наоборот! Впрочем, вполне возможно, что он и не знает
французского языка и ничего не понял из того, что здесь говорилось.

Я думаю, что по этой же причине в разговоре не могли принять участия и
Фарускиар с Гангиром. Они перекинулись всего несколькими словами
по-китайски.

Вместе с тем я должен отметить одну довольно странную подробность, не
ускользнувшую от майора.

Отвечая на вопрос о безопасности езды по Великой Трансазиатской
магистрали, Пан Шао нам сказал, что по ту сторону туркестанской границы
движение отнюдь не безопасно. То же самое мне говорил и майор Нольтиц.
Тогда я невольно спросил молодого китайца, не слышал ли он до своего
отъезда в Европу о похождениях Ки Цзана.

- Слыхал, и довольно часто, - ответил он. - Ки Цзан орудовал тогда в
провинции Юньнань. Но я надеюсь, что мы не встретим его на нашем пути.

Должно быть, я неправильно выговорил имя этого известного разбойника,
потому что, когда Пан Шао произнес его на своем родном языке, я едва его
понял.

Но зато я могу утверждать, что как только с уст молодого китайца
сорвалось имя этого бандита, Фарускиар грозно нахмурил брови и в глазах
его сверкнула молния. Затем он переглянулся со своим товарищем и снова
стал с безучастным видом прислушиваться к разговорам пассажиров.

Да, нелегко мне будет сблизиться с этим человеком! Он замкнут на все
запоры, как несгораемый сейф, и без пароля его не отомкнешь.

А поезд мчится на всех парах. В обычных случаях, когда он обслуживает
одиннадцать станций, лежащих между Бухарой и Самаркандом, он тратит на
двухсоткилометровый перегон целый день. Но сегодня, чтобы пройти без
остановок расстояние между этими двумя городами, ему понадобилось только
три часа.

В два часа пополудни мы были уже в знаменитом городе Тамерлана.

12

Самарканд расположен в богатом оазисе, орошаемом рекою Зеравшан,
которая протекает по Согдийской долине. Из брошюрки, купленной на вокзале,
я узнаю, что этот город занимает одно из тех четырех мест, которые
богословы "отводят" для земного рая. Но пусть лучше спорят на эту тему
профессиональные толкователи!

Самарканд был сожжен македонскими завоевателями в 328 году до нашей эры
и частично разрушен войсками Чингисхана около 1219 года. Затем он стал
столицей Тамерлана, - город, конечно, может этим гордиться, но в XVIII
веке он был снова разрушен кочевниками. Как видите, история всех основных
городов Центральной Азии сопровождалась резкими переходами от величия к
падению.

Пять часов дневной стоянки в Самарканде обещают мне некоторое
развлечение и несколько страниц заметок. Но нельзя терять времени.