какой-нибудь образец, отступая к стене.
Тонула в реках, замерзала в тундре, горела в тайге, пять открытых
месторождений... Профессор, в мои-то годы. Ну и что? Дети растут у
родителей мужа, вот-вот внуки появятся, а я скоро превращусь в каменную
бабу. Водрузи меня, папулечка, в центре фонтана. Ретруха что надо!
Последнее слово в парковой скульптуре. Забирай это барахло, а я пойду в
свой четвертый класс. Теперь-то я знаю, кем буду, когда вырасту.
сказала Лера и подмигнула отцу. - Как в старой легенде, чем больше
приближаешься к Эльдорадо, тем дальше оно отдаляется. Помнишь стихи Эдгара
По? "Ночью и днем, Млечным Путем, сквозь кущи райского сада, держи ты
путь, но и стоек будь, если ищешь ты Эльдорадо..." А стоит найти клад и
взять его в руки, как он сразу же превращается в глиняные черепки. А это
означает, что надо снова искать. Истина одна, папа, просто мы называем ее
разными именами. Не истина важна, а путь к ней. Вот так-то, мой славный,
мой вечно молодой папашка...
закрыли ее, Оленев зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что дочери
уже нет.
дочь не то за разбитое стекло, не то за плохую отметку за "поведение.
Оленеву не хотелось лишний раз сталкиваться с женой, впервые за всю свою
супружескую жизнь он ощутил раздражение и неприязнь к этой чужой для него
женщине. Он ушел в другую комнату и по обилию сувениров, свертков с яркими
этикетками, рогов, водруженных на шкаф, догадался, что жена вернулась из
очередного путешествия. Подробности его не интересовали.
сосредоточенно посапывая, мастерил кораблик из щепок.
водичке голубой...
новых волос, и подошел к зеркалу.
ползал белобрысый карапуз, подбирая лоскутки и нитки. Юра узнал себя и с
грустью подумал, что было бы неплохо вернуться в то время, когда не все
вещи были названы по именам и слово "мама" казалось самым сладким, самым
желанным и ценным.
ты будешь слушать по телефону.
если надоест слушать. Опять твой бесконечный цикл?
сказительницы Валерии Оленевой. Итак, сказка называется...
скольжением мыслей - ярких, упругих, но пустотелых, как воздушные шары,
неуловимых и странных, и сам не знал толком, чьи это мысли - его, дочкины
или того, кто со вчерашнего дня поселился в его доме. Чувство
раздвоенности не покидало его. Он находился одновременно в двух мирах.
Один из них был реальный, другой - абсурдный, но какой из них настоящий,
Оленев уже не мог понять. Он заблудился во времени и в пространстве и знал
одно - надо искать свой, единственно верный путь.
то, не знаю что. Дрыхни с чистой совестью, папашка! - И отключила телефон.
сегодня мне исполнилось тридцать три года. Совсем забыл. За шампанским,
что ли, сходить?..
тот со скрипом подъезжает, а потом распахивает гостеприимные двери, вошел
в него, и тут же погас свет, пол под ногами стал уходить, Оленев наугад
нажал какую-то кнопку, лифт взревел, замяукал, зашипел, сверкнули желтые
глаза, и двери, с визгом расстегнувшись, как застежка-"молния", вытолкали
его взашей. Оленев упал на что-то тонкое и упругое.
двери стоит Веселов и щурит глаза.
спал?
Что-то там с анализами творится. Говорит, что только ты сумеешь
разобраться. Во! Единственный в мире специалист по оживителю! Извольте
работать, метр.
анализами, необходимыми для Оленева, и он сам бегал по подземному переходу
с пробирками, сам определял нужные показатели, быстро вычислял в уме
сложные кривые графиков, корректировал, изменял, сверялся со своей
необъятной памятью, все шло так, как и должно быть. Только для него одного
- нормально и естественно. Остальные реаниматологи молча отстранялись,
враждебности или насмешек к Оленеву не проявляли, но скорее всего никто из
них не надеялся на благополучный исход. Слишком все это было непривычно -
и неведомо откуда взявшаяся энергия Юры, и его знания, неизвестно где
почерпнутые, его убежденность в правоте. С молчаливого согласия Марии
Николаевны Веселов принял на себя роль "мальчика на побегушках".
от бессонницы глазом, отпускал очередную шутку и делал то, что говорили.
пожимали плечами, уходили в кабинет профессора, оттуда доносились голоса и
споры, а Оленев хотел только одного - чтобы ему не мешали, не отвлекали
пустыми речами, не мотали нервы бесконечными "почему" и "для чего", а если
кто-нибудь пытался вмешиваться, он отмалчивался или огрызался, люди
вздыхали, смотрели на него озадаченно, но в дискуссии не вступали.
принимали новых больных, писали свои бесконечные истории. Истории
болезней, которые надо было победить, изгнать из человеческого тела, как
злых духов в древних легендах.
инерции, чем из-за голода. - Ну-ну. Сам не знаю почему, но тебе верю. И
чем ты таким берешь? Непонятный ты для меня мужик, Юрка.
Есть такая испанская поговорка. А веришь ты мне просто из чувства
противоречия. Если все против одного - у тебя срабатывает рефлекс.
Выхватить шпагу и встать на сторону слабого. Так уж ты устроен, Вася.
что увязался? Первый заварил кашу, а теперь поделили ложки и вместе
расхлебываете?
как их там, гвардейцев кардинала.
изводить.
наш умник. Хоть честно признался. Лишний раз за операционный стол не
затащишь, а уж ради банкетного полжизни готовы отдать...
тысячи.
развалили в городе своими интригами.
больницах и городах. На месте не стоим, а от ошибок никто не гарантирован.
Не всем же быть похожими на тебя.
Чувствую, что скоро тебе под нож попаду.
пиши о подвиге Грачева!
старости лет мемуары кропать - сгодится каждая деталь.
Вторые сутки на ногах? Пойдем, хоть бритву дам. У меня в столе всегда
лежит запасная.
большим трудом уговорив Марию Николаевну пойти домой с тем условием, что
он сразу же вызовет ее, если будет нужда. Труднее было выпроводить
Веселова. Он так и шарашился по больнице в мятом халате, нечесаный и
немытый, приводя в недоумение больных своим явно не врачебным видом.
крепость, но и крепости берут штурмом или на измор.
без семьи и крова, сразу же возьмет к себе жить. Любит он униженных и