который посвящался давним победам и мистическим отношениям человека с
обитателями воздушной стихии.
обитателем. Из головы не выходило предупреждение старого Симли Молескина о
черной лошади с серебряными подковами. Я развил лихорадочную деятельность,
чтобы взбодриться и прогнать мрачные мысли.
Катарине. Я писал пышными фразами, упрашивая их оставить свои убежища и
стать свидетелями часа моей славы, поскольку он мог обернуться последним
моим часом. Я крикнул снизу слугу и, заплатив ему два динария, попросил
срочно доставить записки адресатам.
послание миру и городу. Затем выскочил на улицу и помчался к Мандаро за
благословением.
и терракотовые стены эхом отзывались на крики мужчин, подростков и животных.
Два дряхлых мамонта - наши живые баллисты - терпеливо дожидались, пока им
выкрасят морды в белый цвет и украсят длинные изогнутые бивни. Но самое
впечатляющее зрелище наблюдалось в восточной стороне, у башни Старого Дома.
Здесь разместилось городское стадо тиранодонов, этих царей и повелителей
всех древнезаветных животных. За свирепыми тварями приглядывали их
традиционные пастухи - сатиры, пригнавшие стадо из загонов по дороге Шести
Лагун.
полукозлы, суетящиеся вокруг своих гигантских подопечных! Я с трудом
протиснулся сквозь толпу мальчишек и торговцев, собравшихся поглазеть, как
рогатые пастухи выстраивают тиранодонов в ряд. Четыре страшилища достигали
шести метров в высоту. Чешуя у них была желто-зеленого цвета с переходом в
серый. Это были уже старые звери. Хвосты их, свернутые большими кольцами,
покоились на спинах. В целях безопасности сквозь кольца были пропущены цепи,
обвивающие также и шеи злобных тварей. Хищные морды были заключены в
железные клетки. Звери были достаточно послушны - сатиры с ними справлялись,
- но огромные лапы, так похожие на птичьи, беспокойно шаркали по булыжнику,
как будто тварям не терпелось врезаться в толпу и устроить побоище.
Тиранодонов и кинжалозубов укротить можно было лишь с большим трудом, а
приручить никогда. Во время религиозных праздников они были неотъемлемой
частью церемониала.
в прекрасном городе, но также обитает в дремучих дебрях темных вероучений.
Сегодня тебе оказана честь вознестись над всем этим.
тиранодонами. Как и тебе, мне нравится это варварское зрелище. Мы допускаем
их в город только во время важных церемоний. Этого вполне достаточно.
своей старой кислолицей сопровождающей. Я заслонил Армиду дверью и осыпал ее
губы поцелуями, но она вырвалась и отстранилась.
нее было более чем серьезное; во всяком случае, к герою можно бы отнестись и
поласковей.
что я слегка нервничаю. Оставим твою провожатую за дверью и поддержим огонь
наших душ.
скользнув рукой под платье, накрыл ладонью ее элегантную грудь.
города, от конюха до принца, твой знаменитый отец выбрал именно меня для
оказания этой уникальной и опасной чести?
- а это тоже зависит от твоего поведения,- ты должен проявить себя, как мы и
договаривались.
Йоларию, поджидавшую нас на лестничной площадке.
проговорила Армида.- Ты знаешь, что с наступлением темноты мне запрещено
выходить из дома. Исключение составляют лишь особые случаи. И я провожу
вечера за игрой на клавесине или за чтением вслух Плутарха и Мартина Тапера
своей младшей сестре. Я недавно узнала, как ты проводишь свои вечера:
слоняешься по низкопробным тавернам, безуспешно пытаешься соблазнять
белошвеек.
я. В ярости я закричал:
нами. Я лишь хотел купить у нее рубашку, как это сделал Бонихатч, а она уже
готова сочинить историю о совращении. К тому же она уродлива. Разве я
ревную, когда ты в роли Патриции находишься в объятиях грязных рук
Бонихатча-Мендикулы, хотя я вижу, что ты получаешь от этого удовольствие?
противны эти запахи масла, кислот, крема. Он некрасив. Ты же считаешь, что
Летиция настолько некрасива, что смог запустить руку ей под юбку и
пригласить к себе в кровать, свою кровать, которую я считаю священной для
нас обоих! Как ты посмел?
усиливало мой гнев и ощущение несправедливости.
которого я бы оказался трусом, после чего твой отец смог бы спокойно меня
выставить... Да ты страшная интриганка, Армида. Но знай, эта маленькая швея
для меня ничего не значит. Она просто сеет рознь между нами.
двухместный экипаж с сиденьем для извозчика сзади. Прикусив собственные
языки - так как не было возможности покусать их друг у друга, - мы позволили
закрыть двери и тронуться. Йолария уселась между нами, и нам ничего не
оставалось, как созерцать ее желтую щеку - каждому свою.
движения. Экипажи шли от Северных Ворот и от св. Марко. Мы двигались
медленно, и молчание, казалось, еще больше замедляло ход. Армида считала,
что я неравнодушен к Летиции. Меня это очень злило.
молодых. Праздник Рогокрыла отмечался в честь легендарной битвы наших
далеких предков много миллионов лет тому назад, когда одни нанесли поражение
другим. Следовательно, настало время порадоваться.
празднеств не отменили. Со стороны ратуши прибывали гильдии в полном
составе. Они несли знамена и эмблемы своей деятельности. Присутствовали
также все религиозные ордены, на знаменах которых были изображены Сатана,
Бог, Минерва. Они двигались торжественными рядами. Впереди шли трубачи. За
ними - люди с факелами и кадилами, которые наполняли воздух особым ароматом.
выделялся букет других красок - белой, розовой, золотой. Это был накрытый
балдахином трон, на котором восседал архиепископ Малайсии Гондейл IX. Трон
был установлен на специальной платформе, которую несли на своих могучих
плечах монахи. Старость так посеребрила Гондейла, и он был настолько худ,
что почти просвечивался. На нем была белая мантия - признак непорочности,-
которая была покрыта великолепным розовым одеянием, свисавшим с трона на
платформу, а с платформы почти до самой земли. По мере продвижения святой
старец полупрозрачной рукой бросал в толпу серебряные монеты. На одной
стороне монеты были изображены темные силы, на другой - светлые.
родового зоопарка. Толпа ревела от удовольствия, как будто сама была большим
зверем. Первой несли птицу, в честь которой и назван был праздник. Она
дремала на поднятом кулаке птицевода, прикованная цепочкой к его кожаной
перчатке. Клюв рогокрыла покоился на блестящем, безупречном оперении.
Шагавший рядом флейтист играл убаюкивающую птичью мелодию. Далее следовали
древнезаветные звери, чьи имена носили другие годичные празднества. Первым
шел старый громадный алебард-ник, или, как его звали в народе, роголом. Три
рога располагались один за другим на его огромной морде. Его поступь была
тяжела и величественна. Наездник управлял им с помощью золотых вожжей,
прикрепленных к носовому рогу.
древних битв - те самые мамонты, подготовку которых к шествию я наблюдал
чуть раньше. Фигурки погонщиков, примостившихся за их ушами, казались
совершенно незначительными. За лохматыми метателями камней, пронзая толпу
злобными взглядами, твердо шагали на массивных задних лапах
гребневеки-кожаны.
кольчужников; это были самые распространенные из древ-незаветных зверей;
ротогубов; и стайку древесных снафансов, или проныр-хватачек, если
пользоваться их вульгарным наименованием. Их пятнистая кожа блестела на
солнце.
Русанов Владислав
Березин Федор
Посняков Андрей
Круз Андрей
Браун Дэн
Херберт Фрэнк