Долг призывает его выяснить все. Господин Коун обращается ко мне. Логично?
Только в том случае, если бы Диксон являлся моим пациентом. Тогда я,
возможно, мог бы помочь следствию. Ибо лечащий врач лучше других
осведомлен о том, что можно ожидать от больного. Но я не лечащий врач. Я
дружен с Эльвирой Гирнсбей. Я никогда не одобрял ее выбора. Но любовь,
господа... Любовь ведь не прислушивается к советам.
губы и взял сигару. Господин Мелтон бросил взгляд на Коуна.
зависит от обстоятельств.
сказал, что Диксон не был сумасшедшим.
тоже уловил это и заметил:
господин Коун взволнован этим прискорбным происшествием. Ему, безусловно,
хочется проникнуть в тайну. Я не возражаю, господин Коун. Вы можете
задавать вопросы на любую тему.
вышли из кабинета шефа, сказал:
циклотимики, Грегори. А Кнут смылся. Мы никуда не годны, Грегори. Нас надо
гнать из полиции в шею. Циклотимики! Профессор отлично промыл нам мозги.
Честное слово, Грегори, я проникся к нему уважением. Он ясно дал понять,
что нам пора в отставку. Циклотимики, - повторил он, когда вечером
встретился с Фрименом. Тот округлил глаза. - Вы что? - спросил Коун. -
Никогда не слышали этого слова?
совать свой грязный нос в дела, которые ее не касаются.
сказать. А наш глубокоуважаемый шеф смотрел ему в рот и поддакивал. Они
ведь друзья с Кирпи. Нет, этого не передашь словами. Это надо было
посмотреть.
хотят уверить меня, что убийца шаха - Диксон. А я этому не верю.
сейчас очередной спад настроения. Я вполне созрел для похода к Броуди.
Пойду брошусь старому пьянице в ножки и буду молить сказать мне, что он
все-таки видел ночью из окна своей спальни.
него надо выпрыгнуть, чтобы дело прояснилось. Я очень надеюсь на Броуди.
Старый пройдоха ненавидит Кирпи. Думается, на этой почве мы с ним
столкуемся. Может, не сразу. Но иного выхода нет. Я должен найти убийцу
Бредли и сделаю это. А потом мы побеседуем с профессором Кирпи на темы,
которые далеки от психиатрии.
стоял перед зеркалом и мурлыкал песенку про крошку, которая любит топать
ножками. Но на настоящего мужчину это не производит впечатления. Настоящий
мужчина целует крошку, берет ее на руки и... О дальнейшем песенка
умалчивала. Однако господин Мелтон знал о том, что происходит в
дальнейшем. Лет десять назад господин Мелтон с полным правом относил себя
к разряду настоящих мужчин. Он и сейчас еще полагал, что находится в
полной форме. И охотно поддерживал беседы на пикантные темы. Правда, сами
женщины уже давно не занимали главенствующего положения в его жизни. Шеф
полиции объяснял это себе возросшим объемом работы, огромной нервной
нагрузкой и слегка подпорченным желудком. На склеротический румянец на
щеках он старался не обращать внимания. На двух взрослых дочерей тоже.
Господина Мелтона мало волновала их жизнь и их заботы. Его жена умерла
рано. Года два дочери находились в пансионе. Пока там не произошел
маленький скандал. Шеф полиции не вникал в содержание происшедшего. Он
привез дочерей домой и предоставил их самим себе. Единственным
требованием, которое он выставил перед девушками, было неукоснительное
соблюдение давней семейной традиции: вся семья обязана была завтракать
вместе. Традиция эта нарушалась крайне редко. После завтрака господин
Мелтон уезжал по делам службы, а дочки занимались чем хотели. Девушки
обязаны были поддерживать знакомство только с людьми своего круга. На этот
счет шеф полиции был строг. В остальном же он полагался на волю
провидения. Иногда он задумывался о том, что неплохо бы пристроить дочек
замуж. Но эти мысли приходили и уходили. Господин Мелтон был слишком
занятым человеком. Он придерживался современных взглядов на воспитание,
которые профессор Кирпи, например, выражал одной фразой: "Не наступай на
пятки собственным детям, и они не наступят тебе на горло". Слова эти
профессор произнес, конечно, в шутку. Но шутки профессора Кирпи были как
афоризмы. Их можно было принимать и за чистую монету.
тщательно вывязал галстук и, продолжая мурлыкать про крошку, поднес пальцы
к нагрудному карману пиджака. Ему показалось, что платочек высовывается
чересчур далеко. Пальцы нащупали в кармашке листочек бумаги. Шеф полиции
отлично помнил, что он туда ничего постороннего не клал. Вытащив листок,
господин Мелтон развернул его и прочел: "Смерть ждет вас за порогом этой
комнаты".
каким способом они собираются это сделать?" - подумал он и взглянул на
часы. Выходить из дома было еще рано, и он решил задержаться в спальне на
полчаса. Уселся поудобнее в низкое кресло, развернул книжку и попытался
читать. Но то ли книжка была неинтересной, то ли эта записка с упоминанием
о смерти выбила мысли шефа из привычной колеи, только он перестал читать,
опустил книгу на колени и задумался. Мысли шефа были светлыми и
прозрачными, как горный ручеек. Он думал о том, что министр внутренних дел
уже стар. Очень стар. Безобразно стар. Он думал о том, что господин Домар
весьма благосклонно относится к нему, господину Мелтону. Он думал о том,
что господин Домар, наверное, будет президентом. И, наверное, произойдет
смена кабинета. Правда, господин Домар угощает отвратительными ужинами.
Желудок господина Мелтона после этих ужинов расстраивается так, что в
течение трех дней шеф полиции не в состоянии есть ничего, кроме жидких
киселей и сливовых компотов. Но что поделаешь? "Париж стоит мессы".
Господин Мелтон сделал ставку на Филиппа Домара. Стандартные ужины в
общем-то не самое страшное, если хорошенько подумать. Господин Мелтон мог
приносить и большие жертвы. И приносил их. И сейчас приносит, если
подумать. А министр стар, безобразно стар.
бы министру послать такую записку? Он уже пережил два инфаркта. А у шефа
полиции сердце буйвола. Так говорит профессор Кирпи. Он хоть и психиатр,
но в этом деле тоже смыслит. А желудок что ж? Ничего не попишешь: сливовые
компоты, диета... Вот только ужины у господина Домара... Да еще рассказы о
прошлом. Господин Домар безумно любит говорить о своем прошлом. О
безукоризненном прошлом. О тех днях, когда господин Домар еще не был
господином, а просто служил на верфи матросом. Потом он плавал. Он начал с
юнги и кончил капитаном. А расставшись с морем, занялся бизнесом. Нет,
господин Домар не торговал сапожной мазью. Так пишут в книгах для дураков.
Чтобы заниматься бизнесом, двух банок сапожного крема маловато. Филипп
Домар купил ателье. А теперь создал целый обувной концерн. Теперь Домар -
сенатор. И скоро будет президентом.
Мелтон станет министром, он подумает о шефе полиции сам. Вот бы Грегори
приспособить. Но Грегори - человек не того круга. А как бы пригодилась его
рабская исполнительность! Впрочем, она и так пригодится.
его шею. Господин Мелтон мягко отвел их в сторону и увидел смеющееся лицо
Лиззи - младшей дочери.
удушье.