Чтение 21–й страницы книги ~Вечный ветер~

акулу, целясь в черное пятно возле грудного плавника, и всякий раз
запаздывал - меня опережали дельфины. Акулы не сопротивлялись. Охваченные
паническим ужасом, они спасались бегством.

Дельфины дрались с упоением, поражая насмерть своих извечных врагов.

Я услышал Костин победный возглас. Ему удалось всадить заряд в хвост
проходившей под ним акуле. И тут же ее протаранил дельфин, отправив на дно.
Несколько раз мимо проносились обезумевшие полосатые чудовища. Эти были
пострашней белых акул: от их легкого прикосновения можно было лишиться кожи
на значительном участке тела. Хорошо, что нас заранее предупреждали дельфины
и мы отплывали, оставляя для китовых акул широкую дорогу.

Белых акул появлялось все меньше и меньше. Где-то в глубине "загона" их
взяли в кольцо и безжалостно уничтожали.

Мы находились в воде уже более часа.

- С меня достаточно, - сказал Костя, - вряд ли еще кто подвернется под
выстрел. - Раздув слегка подушку за спиной, выполняющую роль плавательного
пузыря, он медленно поплыл к серебристому небу.

Петя тоже исчез, мелькнув лягушачьими лапами ластов. Меня привлекла
стайка рыбок-бабочек необычайно яркой окраски. Обыкновенно они живут в
коралловых зарослях и у барьерного рифа. Как они появились здесь, довольно
далеко от места своего обитания? Что их привлекло? Они роем вились возле
темного облачка. Да это сгустки крови - красавицы приплыли на поле боя. Кто
им сообщил о сражении? Наверное, они услышали шум битвы, голоса дельфинов.
Вот почему так быстро распространяются новости в глубинах моря. Думая об
этом, я пропустил предупреждение Тави, внезапно почувствовал сильный толчок
и выронил из рук ружье. Это Тави столкнул меня с пути десятиметровой белой
акулы. Ее до этого атаковали Хох и Протей, но акула, протараненная с боков,
оставляя красную полосу, мчалась к "воротам".

Тави подталкивал меня к поверхности, укоризненно щелкал и шипел. Он был
прав: нельзя во время битвы болтаться разинув рот и любоваться "бабочками".

ВОЗДУШНЫЙ ПАТРУЛЬ

Джек ушел от погони. Косатки применили свой испытанный маневр: изменив
несколько раз курс, все, кроме десяти косаток, бросились врассыпную. С
полчаса они уводили преследователей по ложному следу, а затем напали на
дельфинов. В стычке погибли шесть косаток и четыре дельфина.

Несколько дней о Черном Джеке не было никаких сведений. Неожиданно
информационная служба моря сообщила, что он напал на плохо защищенный
питомник гигантских барбусов и снова исчез в просторах океана.

Разбойничьи налеты Черного Джека встряхнули довольно монотонную жизнь
на острове. Появились новые заботы. Например, несколько дней весь экипаж
плавучего острова устанавливал дополнительные защитные буи на границах
рыбных и китовых пастбищ. Электропланер, до этого мирно стоявший в ангаре,
теперь весь день парил над океаном; летать на нем приходилось всем, кроме
Павла Мефодьевича. Удивительное ощущение охватывает во время этих полетов!
Только при наборе высоты включаются два электрических мотора, затем их
жужжание умолкает, и аппарат, раскинув гигантские крылья, бесшумно парит над
гладью океана. У этого аппарата абсолютное сходство с птицей. Обводы его
крыльев почти точно скопированы с буревестника. Сидя в прозрачной гондоле, я
почти физически ощущаю крылья. Воздух кажется таким же беспредельно
глубоким, как океан, только более близким и родным.

К океану у меня сейчас такое же почтительное отношение, как и к
космосу. Мы получаем из морских глубин еще больше информадии, чем из
просторов Вселенной, и не в состоянии разобраться в обилии сведений, а
только еще раскладываем их по полочкам, накапливаем, сравниваем, ищем
подходы к решениям загадок. Здесь, в вышине, все понятно и ясно. Как
прекрасен с высоты изгиб голубой стеклянной поверхности океана, коралловые
острова на востоке, похожие на зеленые ожерелья! Наша "коврижка" кажется
такой крохотной и уютной, а вокруг нее цветет пестрое панно, составленное из
наших полей среди бесконечной голубой пустыни. Сколько еще надо затратить
энергии, чтобы оазис стал больше!

Костя насвистывает, поглядывая в окуляры оптических приборов. Один из
них - прицел для бомбометания. Прибор остроумен и поразительно точен.
Когда-то их устанавливали на аэропланах-бомбовозах. Увидев скопление
косаток, мы с помощью этого прицела сбросим на них тысячи ампул с очень
сильным алколоидом, который получают из багряных водорослей. Косатки впадут
в апатию и без сопротивления отдадутся в руки морских патрулей. Их перевезут
в океанариумы для перевоспитания.

- Вот не было печали, - огорченно произнес Костя, - опять появился
разведчик! Неужели Джек не понимает, что ему нельзя появляться в этих водах!

Мне тоже не хочется, чтобы Джека схватили и заточили в океанариум. С
ним уйдет яркая романтическая страница завоевания океана. Возможно, мы
найдем пути сделать его своим союзником и без одурманивающих ядов.

К нашей общей радости, там, внизу, одна из китовых акул возвращалась в
свой "загон".

- Нет, Джек не так глуп, - сказал Костя, - барбусов ему хватит надолго.
Что, если он их загонит в один из радиоактивных атоллов и начнет вести
натуральное хозяйство? Он не может не знать районов, где когда-то испытывали
ядерные устройства. Радиоактивность там сейчас не особенно велика. Косаткам
не угрожает белокровие. Хотя вряд ли он додумается до этого.

Внезапно, как всегда. Костя переводит разговор на другую тему:

- Скоро Биата спустится на Землю. Тогда мы заглянем на атоллы и поживем
там, как первобытные люди: в доме из пальмовых листьев, будем ловить рыбу в
лагуне, пить кокосовый сок. Может быть, приедет Вера. Ты скажи откровенно:
нравится она тебе?

- Какой раз ты спрашиваешь меня об этом? Славная девушка. Очень
содержательная.

- Это мне известно без тебя. Я имею в виду более глубокое чувство.

Я признался, что питаю к ней только дружескую симпатию.

- Ничем не объяснимая холодность. Будь я на твоем месте, я бы не был
так равнодушен к ней.

- Тебе известно мое отношение к Биате?

- Да... но ты же знаешь, как она к тебе относится. - Он причмокнул
губами, вздохнул, выражая сочувствие, смешанное с сожалением, и задумался,
раздираемый сомнениями. Вдруг признался: - Когда я вижу Биату, то в ней
сосредоточивается все, как в фокусе этого прицела, но затем появилась Вера,
и... иногда мне кажется, что и она тоже мне не безразлична.

Я посочувствовал:

- Тяжелое положение.

Костя захохотал:

- Но я найду выход!

Пассат поднял нашу птицу на пять тысяч метров. На крохотном экране
видеофона появилось веселое лицо Жака Лагранжа.

Он спросил:

- Надеюсь, вы не собираетесь сегодня ставить рекорд высоты на свободно
парящих монопланах?

Мы дружно уверили его, что это не входит в нашу сегодняшнюю задачу и
что просто пассат поднял нас так высоко.

- Я так и подумал. Все же на вашем месте я бы держался пониже. - Затем
он сказал мне: - Тетис действительно реагирует на излучение Сверхновой. Твоя
догадка оказалась верной. Мы начали перестраивать методику работы, и сразу -
масса неожиданно интересной информации! - Он кивнул: - Желаю счастливо
парить еще в течение тридцати минут.

Через полчаса Костя посадит планер в миле от китового пастбища, и нас
сменят селекционеры: американец Коррингтон и грек Николос. Они всегда или
ссорятся, или тихо совещаются, как заговорщики в детективном фильме, и так
же неразлучны, как Лагранж и Чаури Сингх.

- Надо слушаться старших, - вздохнул Костя и ввел многострадальный
планер в крутое пике.

Океан летел навстречу.

В видеофоне опять появилось лицо Лагранжа. На этот раз он не сказал ни
слова, только покачал головой и погрозил пальцем.

Костя вывел планер из пике и, используя скорость, сделал несколько
фигур высшего пилотажа, что нам тоже зачтется, затем лихо приводнился, чуть
не задев крылом ракету со сменщиками.

Мы спустились на катер.

Американец, улыбаясь, сжал кулак, показывая, как мы здорово летаем, и
похлопал по небольшой съемочной камере, с которой он никогда не расстается:

- Я запечатлел ваши фигуры высшего пилотажа! Было приятно наблюдать. -
Он, подмигнув, кивнул на своего друга: - Гарри тоже в восторге.

Его партнер вытер платком потную лысину и сказал:

- В давние времена был специальный термин, характеризующий ненормальное
поведение в воздухе. Да! Воздушное хулиганство! Теперь терминология стала
мягче, как и все на свете, все же я должен заметить, что вы подвергали
опасности окружающих.

- Оставь, Гарри, жизнь становится такой пресной! - сказал американец и,
шлепнув Костю и меня по спине, стал взбираться в гандолу планера.

- Почему нас все учат! - возмутился Костя. - И на земле, и на воде, и в
воздухе! - Он по-мальчишески усмехнулся. - Вот посмотрели бы наши ребята!
Этот Коррингтон не лишен наблюдательности: "бочки" получились, кажется,
здорово!

Из воды выпрыгнул Тави и, рассыпая на нас брызги, перелетел через
катер. Этим он выражал свою радость по случаю нашего благополучного
возвращения. Как все приматы моря, Тави необыкновенно привязчив. Он скучает,
если долго не видит меня, зато, встретив после разлуки, не находит себе
места от радости. Протей сегодня нес патрульную службу, а то бы и он не
отстал от своего друга.

Общение с людьми необыкновенно обогатило приматов моря новыми
понятиями. Обладая абсолютной памятью, они поразительно быстро усваивают
языки, разбираются в технических схемах. Теперь ни одна морская экспедиция
не обходится без их участия. Дельфины помогают составлять карты морского