поплыли к глазам, ушам, носу.
мускулы слабели, подчиняясь боли. Мысли куда-то уплывали, исчезали,
терялись во тьме. Дорон, Лист, избранник Священного Гая, умирал.
ольха. Она родилась на этом болоте, как и десятки ее сестер-ольх -
печальных, торжественных, угрюмых. Но именно ей, юной, двухгодичной, дано
было помочь Листу. Она услышала замирающий пульс Дорона, почувствовала его
силу, уходящую из тела к Земле Родительнице. И дрогнула. Пошевелила
веточками непонятным человеку усилием, протянула их к ногам Дорона.
Коснулась концами, прильнула к кожаным штанам, вцепилась в торчащие из
башмаков онучи.
- его кожи.
пульсацию тепла, охватывающего ступни, щиколотки, икры, бедра.
отняла воду у листьев, соль - у корней и грела, разогревала
человека-брата.
недолго, чтобы благословенное тепло пронизало все его естество. А потом
рванулся. Припал к земле, схватил кароггу и вбил ее прямо в глаз тольпавы.
по голове, животу, спине, но он не ослабил нажима. Только когда тольпава
утихла, он вытянул кароггу из ее черепа, отскочил. Чудовище рухнуло, не
издав ни звука.
позволил тольпаве схватить себя, как дурной мальчишка, потому что давно
уже не бился. На этот раз смерть прошла от него на волосок.
рывком выдернул кусочек ветки, который уже врос в его тело. Поднес руку к
глазам. На влажной от крови человека и чудовища ладони лежала сухая, как
стружка, палочка, которая на глазах у Дорона раскрошилась и распалась.
Наконец, отблагодарив избавительницу, поднялся во весь рост. Несколько
секунд еще смотрел на тело тольпавы, потом подхватил котомку, поднял
кароггу и двинулся дальше.
тины мешались с гнилостной вонью газов, пробивающихся из глубин болота.
Увеличенные тени деревьев выплывали из тьмы и испарений и тут же исчезали.
он шел по твердому грунту, но то и дело приходилось ступать по
прогибающейся под ногами трясине. Он уже был близок к цели, углубился
достаточно далеко, чтобы отыскать цветок оборотника. После встречи с
тольпавой никакие болотные существа больше не беспокоили его. Иногда он
слышал глухой всплеск ныряющего тела, порой ночь освещали бледные огоньки
чужих глаз, носились по болоту стенания. Но болотные твари чувствовали
силу Дорона и не нападали. Тольпава застала его врасплох. Теперь он мог
сразиться с кем угодно.
оборотника, придется возвращаться, потому что кончится пища. К тому же
если он быстро не вернется к укрытию, парню уже ничто не поможет.
земля не дает достаточной опоры, тут же надевал овальные ивовые стопы.
Шаг, палку вперед, еще шаг. Такое движение отнимало много времени и быстро
утомляло. Но усилия не мешали Дорону. Он чувствовал, что тело,
обленившееся от многолетнего покоя, вновь обретает пружинистость и
бодрость.
лицо - обострились скулы, потухли глаза, почернели губы. Прошло два дня с
тех пор, как Лист вернулся с болот и подал ему цветок оборотника. Вернись
он днем позже, застал бы в укрытии не юношу, а огромного роста чудовище с
разбухшей головой и короткими ногами.
которой шипел кусок жареного мяса.
холодна, присел рядом с Магвером. Но глаза юноши уже закрылись, дыхание
выровнялось, рот слегка приоткрылся. Магвер снова уснул. Дорон натянул ему
покрывало до носа, сам принялся за еду.
дня. Дорон тоже уже не спал. Успел принести воды из ручья, раздуть тлеющие
угли костра. Было самое время рассказать пареньку все. Утром ум человека
быстрее находит слова, чтобы описать произошедшее, к тому же утром лучше,
чем вечером, принять чужой рассказ.
и замолчал, мысленно переваривая услышанное. - Ты - Лист. Зачем тебе нужен
такой, как я, человек, проклятый своими братьями!
забавлялись с твоим телом.
обвинением, которым заклеймил тебя Острый. Ты - предатель. Однако я не
нахожу в тебе следов клятвопреступления. Впрочем, посмотри. - Дорон
развернул покрывало. - Знаки позора исчезли с твоей груди.
словно подозревал подвох. Однако это была правда - распухшая кожа затянула
раны, знаки проклятия заросли.
а мне ты обязан жизнью. Значит - нужен.
раздумья.
юноша, поджал ноги, обхватил руками колени. - Я родился в не очень
богатом, но и не бедном доме. Моя мать унаследовала несколько десятков
холопов и большой участок земли. Я был пятым ребенком в семье и третьим,
которого удалось вырастить. Лошлю, старшую сестру, быстро выдали замуж в
дом Эдгов. Она должна была унаследовать родовое имущество. Отец неплохо
владел кароггой и с малых лет приучал меня к бойцовскому делу. Когда мне
исполнилось семь лет, в наше село пришел Ор-данаб, бродячий учитель. Он
увидел меня во время тренировки, и я ему понравился. Он сказал матери, что
из меня получится боец и я быстро найду службу у бана. Мать обрадовалась,
еще два года продержала меня дома, присматривая за тем, чтобы я не
прекращал тренировки, а потом повела в Дабору. Меня взяли слугой вместе с
другими мальчишками. Учителя сразу же взялись за работу, чтобы поскорее
сделать из нас солдат. Впервые я бился на турнире, когда мне был двадцать
один год, тогда один из гвардейцев здорово меня отдубасил. Но уже спустя
три года меня одарили своей милостью Братья Деревья. Я победил всех.
Получил палицу, выращенную в Гае из живой ветви. А потом оказалось, что я
- Лист.
добродетелям. А дорога это длинная, ибо Гай лежит уже на Земле Ос, хоть и
неподалеку от границы. Действительно - место изумительное, но страшное.
Кругом степь, насколько хватает глаз - равнина, а на ней - Деревья.
Огромные, гордые, величественные, кронами, кажется, касаются неба, а корни
их - как корни гор. В них пребывают мудрость и сила. Гаю поклоняются люди
всех краев. Там живут Пестунья и Придающий Формы, а они могуществом почти
равны Матерям и Ловцу Земель.
высох и опал, а мгновение спустя три листа, как три птицы Даборы,
сорвались с ветви Дуба и, кружась вокруг его ствола, пали на землю. Потом
я видел сон, а в нем услышал такие слова: