этакая... вот этакая кривая, ко-торую называют экспонентой. Видишь, как она
из-гибается?
неправильные... И что ты теперь видишь?
ахинею... потом... потом...
правильных решений будет неук-лонно расти. Вплоть до полной гениальности...
неправильным. Ты об этом, Бин?
Обмануть историю так же невозможно, как построить вечный двигатель... Время
всегда найдет трещину в любой стене, будь она из первозданного камня или из
пластика с гравилоном... Пора остано-вить часы Оксигена Аша. Останови их,
Бин. Это твое право.
поблескивая, плавно разрезали про-странство у самого его лица. Достаточно
было протя-нуть руку, чтобы раз и навсегда остановить их заучен-ное качание,
их непредсказуемые встречи и расхож-дения.
пух и прах проклятую машину и растоптал осколки. Я бы открыл все двери и
ворота Башни, вышел к людям, простер руку и возгласил: "Ли-куйте! Великого
Кормчего нет! Он повержен! Я спас вас, жители Свиры!"
заблагорассудится. Этому научила меня Земля. Наука должна помочь Свире
вернуться к человечеству. Наука и воля народа, а не красивый жест удачливого
террориста, который скорей всего развяжет руки таким, как Тирас... Ты сам
все понимаешь, Шан. Я должен остаться здесь. Отсюда я могу помочь новому:
постепенно уничтожить саму возмож-ность неограниченной власти.
однажды тебе вдруг не захочется сни-мать этот плащ?
не отвечал долго, черкая только что набросанный график. У экспоненты
появилась голова с капюшоном, и математическая абстракция приобрела четкий
силуэт кобры, вставшей на хвост. Бин смял ри-сунок.
Человек в одиночку может немногое. Нужны товарищи. Хотя бы один для начала.
Такой, на плечо которого можно опереться в минуту слабости. Та-кой, как ты,
Шан.
захватах, готовая провалиться в небытие. Наверное, именно поэтому Бин взял
один эк-земпляр.
своем кабинете двумя шпионами из Внешнего мира, вызванными недобитыми
проницатель-ными, был убит наш дорогой товарищ и друг министр милосердия
Тирас Уфо. Вся Свира скорбит об утрате и горит желанием..." Сам понимаешь,
каким желанием го-рит Свира... Наши фотографии... Похоже... Очень похо-же...
Шан, тебе не уйти. Тебя узнает первый встречный... А мне нужен друг. Такой,
как ты, Шан...
Шанин тяжело оперся на стеллаж. Из-под повязки на лбу выступила кровь.
что правителя больше не суще-ствует. Тебя ждут друзья, твоя работа, твои
проказли-вые фантазеры-художники... Ты отлично выполнил при-каз. Я... я
благодарю тебя... за помощь и все, что... сло-вом... Что с тобой, Шан?
всхрапывает подстреленный на скаку олень. И шары маятников гулко сошлись в
одной точке, где-то в самом центре мозга, и словно посыпалось битое стекло
-- это со стеклянным звоном рушился ка-бинет, Башня, Вечный Дворец, Дрома,
вся Свира -- ру-шилось все, превращаясь в груду нестерпимо колючих и
нестерпимо блестящих осколков, пока не осталось ниче-го, кроме этих
осколков...
от наружного мира, и Шанин смог вздохнуть полной грудью до приятного
покалыва-ния в освобожденных легких. Он жадно дышал, уже со-знавая и ощущая
себя, и с каждым дыханием тяжелая голова становилась легче, а темная пустота
в голове заполнялась скользящими образами и мыслями без слов. Он еще не
знал, где он, но знал, что ему ничто не угро-жает и можно не сразу открывать
глаза. Он еще находился под властью только что виденного сна, его мышцы еще
подрагивали от шагов и движений, которые он делал во сне, -- но он уже знал,
что это про-шедший сон и что на самом деле существует только
действительность, которая сейчас вне его спящего тела. И стоит открыть
глаза...
потолок его "берлоги" -- он, Иннокентий Павлович Шанин, инженер-психолог по
спе-циальности, Инспектор Службы Безопасности 8-го Га-лактического района,
находился на Базе, в своей соб-ственной каюте, отсыпаясь после трехнедельной
гонки за контейнерами с активированным лютением... Все остальное -- сон,
сон, логичный и осязаемый до неправдоподобия, и тем не менее не что иное,
как сложная игра перенапряженных центров вообра-жения. Ему не жаль было
расставаться с ночной фантасмаго-рией. Призрак Свиры был скорее страшен, чем
забавен. Немножко грустно было, что несдержанный, порывистый и наивный Бин
только выдумка и с ним нельзя встре-титься снова, узнать о его судьбе.
Верный, несговорчи-вый Бин... Логичность и зримость сонного наваждения,
вообще-то, объяснить легко. Писатели порой пользуются активированным
лютением для материализации своих идей и героев. Возможно, нуль-защита на
контейнерах не так уж абсолютна, как об этом пишут. Возможно, какие-то
неизмеримо малые мощности психогенного излучения все же проникают сквозь
нуль-заслон. И какая-то не-уловленная приборами доза заставила отдыхающий
мозг жить в более активном режиме, чем при обычном сне. Эксперты отвергают
такую возможность. Но кто знает...
доложить по форме. Главный, ко-нечно, в курсе событий без всяких докладов,
но ему ужасно нравится выслушивать официальные доклады. Надо побаловать
старика. Он заслужил... А вот Арнольд Тесман... Да, Арнольд Тесман -- это
уже из сновидения. Вряд ли он существует в действи-тельности... Ого, какая
щетина! Вот что значит три недели брить-ся походной электрической
вибробритвой. На подбород-ке, на щеках -- непролазная енисейская тайга.
Бриться! Немедленно бриться! Шанин легко вскочил и попробовал делать
зарядку. Не получилось -- упал в кресло с перехваченным дыха-нием. И
несказанно удивился: неужели за три недели он так устал и потерял форму? Не
может быть... Придется попотеть в кабине автодиагностики: в организме что-то
нарушилось. В ванной он хотел сразу нырнуть в шипучее облако тондуша, но
потом решил оставить сладкое на десерт, а сначала заняться более
существенным -- бритьем. Ша-нин не торопясь раскрыл бутон объемного зеркала
и сглотнул неведомо откуда взявшуюся слюну. На лбу от виска до виска резко
выделялся затверде-лый старый шрам. И щетина на подбородке была седой. И
лицо было в морщинах. На электронном календаре, который висел над зер-калом,
было то же число и тот же год -- нет, той же самой была только последняя
цифра. Количество десят-ков было больше на единицу. Десять лет...
инфекция; и весть о том, что Мож улетел на Зейду в очередной вояж, не
дождавшись пропавших попутчиков; и решение остаться на Свире; и годы борьбы;
и Бина, открывшего изнутри все двери и ворота Башни; и провозглашение новой
республики в Вечном Дворце...
контузило. Он выкарабкался довольно быстро, но повторная травма головы дала
о себе знать много позднее, после полной победы. Его парализовало. Бин
потребовал срочной отправки Шанина на Землю или на Зейду. Шанин
сопротивлялся - он наде-ялся, что все пройдет. А потом... Потом, видимо,
стало совсем плохо...
оставляла затаенная уверен-ность, что рано или поздно это лицо можно будет
снять как маску из теплого мягкого латекса, вылепленную чересчур поспешно.
Василенко Иван
Ларссон Стиг
Сертаков Виталий
Гуль Роман Борисович
Орлов Алекс
Сертаков Виталий