Чтение 21–й страницы книги ~Последний полустанок~

Она охотно бывала в лабораториях, куда на электрокаре привозила
маленькие аккумуляторы для всевозможных приборов, но обязательно брала с
собой какого-нибудь свободного от дежурства паренька, чтобы он помогал ей.
Зачем утруждать себя, когда за одну только улыбку парень в лепешку
расшибется и будет таскать аккумулятора на все этажи, чего бы это ему ни
стоило?

Римма сожалела, что Поярков не работает в лаборатории, куда бы она
запросто могла заходить якобы для проверки аккумуляторов, а на самом деле,
чтобы лишний раз показаться знаменитому конструктору. Он попросту не
разглядел ее как следует. Должен ведь мужчина разбираться в красоте!

Это была ее единственная ценность, и она делала все возможное, чтобы
показывать себя в полном блеске и неотразимости. Родители из кожи лезли
вон, чтобы заработать Риммочке на лишнее платье. Но этого Римме не
хватало, приходилось и самой изворачиваться, продавать надоевшие тряпки,
иногда взять с подруги двойную цену за какой-нибудь отрез, купленный в
магазине: "Что ты, что ты, милая, ведь такого же не найдешь! Мне досталось
случайно". Все свои желания и стремления, все чистое и светлое, что было у
нее на сердце, расплескала она по капелькам, по пустякам. И хоть терпеть
не могла вина, осуждала отца-курильщика, говорила, что все это наркомания,
надо бы запретить такое безобразие, - у нее самой дрожали руки, будто у
пьяницы, когда она видела в витрине комиссионки модный отрез, босоножки,
цветные тряпки. Она выклянчивала у матери деньги, и тогда вся семья могла
сидеть чуть ли не на одной картошке, только бы угодить единственной дочери.

Прошло каких-нибудь три месяца, и Римма уже стала своим человеком в
НИИАП.

Толь Толич считал себя вроде как бы виноватым перед ней. Бедная
девочка, должна сидеть где-то в аккумуляторной.

Он вызвал к себе однажды Нюру, которую невзлюбил, возможно лишь потому,
что она работала у Курбатова, а тот не очень-то учтиво обошелся с Толь
Толичем... Вызвал и с усмешечкой посоветовал:

- Растить надо молодые кадры, Анна Васильевна. Почему вы не приучаете
ученицу - лаборантку Чупикову к самостоятельной работе? Закиснет она в
аккумуляторной. Смелее, смелее выдвигайте молодежь! Вам еще рано бояться
конкуренции.

С тех пор Римма занималась чем угодно, вернее, тем, что ей больше
нравилось.

Например, ходить с озабоченным видом по всему институту, что-то искать,
проверять и таким образом коротать время до звонка.

Вот и сейчас, ей очень повезло с находкой ботинка, иначе бы она не
осмелилась войти в зал, где хозяйничает суровый Борис, - за глаза Римма и
молодых и старых называла только по имени. Сегодня никто с ней не
любезничал, хотя и времени было много свободного. Ведь аппараты включаются
по часам, а в перерывах дежурные свободны.

Но сейчас все "переживают". Удивительный народ! Римма хотела было уйти:

скукота. И в эту минуту снова запрыгали перья самописцев, зажглись
контрольные лампочки. Все ожило точно от глубокого сна. Борис Захарович
бросил на рычаг телефонную трубку. Нюра порывисто обняла свою помощницу.

Значит, дело не в аккумуляторах. Возможно, что-то заело в автоматике.
Это иногда бывает даже на АТС, на что уж там техника освоенная.

Зря Нюра сомневалась в автоматике. Перед отлетом ее дотошно исследовал
сам Борис Захарович. Сейчас у него все больше и больше крепла уверенность,
что причину надо искать в аккумуляторах. Трудно сейчас догадаться, где она
скрывается, посмотреть придется после того, как "Унион" опустится на
ракетодроме Ионосферного института. Была одна мыслишка, но бредовая.

Допустим, Багрецов и Бабкин все же проникли в "Унион", но можно ли
поверить, что они занимаются там устранением технических неполадок? Явная
несуразица...

Большинство операторов и других специалистов из тех, кто дежурил у
приемников и приборов, давно работали с Борисом Захаровичем и сюда
приехали по его вызову. Разве могли они сдержать радостные улыбки, - ведь
испытания продолжаются, и надо надеяться, что беда пронеслась стороной,
что явление это абсолютно случайное и больше уже не повторится.

Пользуясь случаем, что попала в зал, где можно встретить Серафима
Михайловича, Римма ждала его, делая вид, будто крайне заинтересована,
нормально ли работают аккумуляторы в переносных контрольных приборах.

Наконец-то она дождалась. В дверях появился Поярков. Никого не замечая,
он прошел мимо улыбающейся Риммы и, вытащив изо рта папиросу, обратился к
Дерябину:

- Вы знаете, что мне заявил уважаемый Толь Толич? Говорит, что фокус с
ребятами это я придумал. Вроде как бы оправдаться, что диск перетяжелен.
Но все-таки он сменил гнев на милость и даже приветствует испытания по
седьмому пункту программы. Итак, по нашим расчетам, "Унион" сейчас должен
быть где-нибудь над мысом Форос.

Дерябин отогнал от себя папиросный дым и молча подвел Пояркова к
затененному от света экрану. На нем четко вырисовывались очертания
крымского берега.

Пенная кромка прибоя, остроконечные скалы, дорога, поднимающаяся в горы.

- Разве вы не знаете, что десять минут тому назад на экране ничего не
было?

- спросил Дерябин.

- Я разговаривал с Москвой. Кстати, мне сказали, что Багрецов взял
дополнительный трехдневный отпуск за счет переработки. Наверное, хочет в
Киеве погулять. Ну, а здесь как дела?

- Вероятно, отказали аккумуляторы. Боюсь, как бы это не повторилось.

Поярков напряженно потер висок и укоризненно посмотрел на Дерябина:

- Ну что ж, Борис Захарович, вопросов больше нет.

Неверными шагами он прошел вдоль столов, где чуть слышно гудели
аппараты, шелестели магнитофонные и бумажные ленты, и, возвратившись
назад, остановился за спиной Нюры.

- Там наверху ярцевские аккумуляторы?

Нюра испуганно обернулась и, встретившись с его глазами, опустила
голову. За всем этим с явным любопытством смотрела Римма. И если ее
никогда не интересовали особенности тех или иных аккумуляторов, то в
данном случае полезно кое-что разузнать. Она подошла ближе.

- Вы меня, конечно, извините, - с нарочитым смущением заговорила Римма,
теребя кружевной платочек. - Но, Серафим Михайлович, мне дуже треба
спытать у Анны Васильевны, це яки ярцевские? Жовтии, смугастии? Желтые,
полосатые? - и, заметив, что та кивнула головой, повернулась к Пояркову. -
Прямо замучилась с ними. То заряжай, то разряжай. А все попусту. И вообще
я даже удивилась, когда мне Анна Васильевна сказала, что будем
устанавливать эти полосатые.

Она хотела посочувствовать Пояркову, намекнуть, что есть такие
неблагодарные, которые только к начальству подлаживаются. А Серафим
Михайлович хоть и проявляет к Анне Васильевне дружеские чувства, а никакой
он ей не начальник. Вот и подвела его Анна Васильевна. Все это Римма
обдумала, нашла подходящую форму, как сказать, но Борис помешал, подошел
он злющий-злющий и, не считаясь с девичьим очарованием, - куда ему,
возраст не тот, - попросту выставил ее за дверь.

- Прошу вас возвратиться к рабочему месту, - проскрипел он, и обиженная
Римма, круто повернувшись, показала ему спину.

Дерябин сделал знак Пояркову, и они вместе вышли в коридор.
Облокотившись на перила лестницы, устланной красной дорожкой, Борис
Захарович спокойно проговорил:

- Мы с тобой здесь на равных правах, Серафим, но возраст мой позволяет
предупредить по-отечески. С какой стати ты начинаешь расспрашивать рядовых
работников, какие им приказано установить аккумуляторы? Анна Васильевна
здесь вовсе ни при чем. Спросил бы у меня.

Поярков беспокойно скользил рукой по перилам.

- Я не хотел вас обижать, Борис Захарович. Но что бы вы делали на моем
месте? Из-за каких-то несчастных аккумуляторов все идет прахом. Высота
гораздо меньше расчетной, неожиданные перерывы в работе телеметрических
аппаратов. И вдруг новое дело: "Унион" нельзя испытать по одному из самых
главных пунктов программы! Будь они неладны, эти аккумуляторы!..

Поярков поставил было ногу на ступеньку, чтобы спуститься вниз, но
Борис Захарович его остановил:

- Не торопись. Все аппараты "Униона", которые участвуют в системе
телеуправления, питаются от обычных аккумуляторов. Ярцевские тут ни при
чем.

- Но вы сами говорили, что из-за них не работал панорамный
телепередатчик?

- Абсолютно точно. Больше того, я его вынужден выключить, чтобы не
расходовать энергию, которая нам необходима для других аппаратов.

Пояркову ничего не оставалось, как только развести руками.

- И вы хотите проверять управление диском, не видя земли?

- В данном случае не земли, а воды, - поправил его Дерябин. - Не знаю,
как ты, но я охотно доверяю радиолокаторам.

Не обращая внимания на недовольство Бориса Захаровича, Поярков опять
закурил.

- Откровенно говоря, Борис Захарович, мне как-то не по себе. Боязно.
Разве только пробовать на большой высоте.

Борис Захарович обнял конструктора за плечи и легонько подтолкнул его к
двери:

- Пошли, пошли. Нечего киснуть. Испытаем, как положено, на разных
высотах. И я вовсе не собираюсь сбросить в воду твою летающую пуговицу.
Она еще нам пригодится.

Сказано это было с шутливой бодростью, но, несмотря на абсолютную
уверенность в аппаратах телеуправления, Борис Захарович чувствовал, как
щемит и покалывает сердце. Даже у телеги ломаются оси, а здесь... Кто
знает, что может случиться?