Чтение 21–й страницы книги ~Зона справедливости~

Вытряхнув мусорное ведро в переполненный контейнер с полуоторванной крышкой, бывший специалист по компьютерному дизайну, а ныне безработный Алексей Колодников выпрямился и, тоскливо прищурясь, еще раз оглядел двор. Мусору везде было пораскидано изрядно. На пыльной крыше Костиковой "Волги" пошевеливалась труха от прошлогодних листьев, на асфальте вяло трепыхались обрывки газет и похожие на медуз пластиковые пакеты. С веток свисали целые простыни дырявого полиэтилена. Можно подумать, теплицу ветром разнесло...

Однако кое-где уже бодро чиркали метлы - дворники вышли на работу. Вообще такое впечатление, что после роковой ночи все успокоилось: и погода, и люди. Никакой суматохи у подъездов, никто не подгоняет фургоны, не грузит в спешке мебель... Хотя, с другой стороны, все логично. Самое страшное - позади, теперь-то чего суетиться?..

На обратном пути Алексей решил заодно заглянуть в арку - проверить, нет ли свежих листовок, и стал свидетелем жанровой сценки в духе Федотова. Нет, даже не Федотова... Скорее - Репина. "Арест пропагандиста"... Асфальтированное дно сквозного каменного туннельчика было усеяно обрывками свежесорванных прокламаций, а в правой нише два милиционера (Колодникова передернуло от омерзения) негромко разбирались с прилично и скромно одетым мужчиной лет тридцати. В руках у одного блюстителя порядка имелся пластиковый пакет, явно отобранный сию минуту у задержанного. Устремив на ментов тихий светлый взгляд, мужчина что-то ласково втолковывал им вполголоса. От глаз Алексея не укрылось, что оба представителя власти, хоть и напускают на себя недовольный и начальственный вид, но все равно выглядят как-то не совсем уверенно. Было в них что-то от тех котов, которым Колодников помешал недавно выяснить отношения в этой же арке.

- А у нас приказ... - чуть ли не оправдывался один из них, губастый и низкобровый. Неандерталец в чистом виде. - Случаи паники - пресекать... А вы ее вон сеете...

"Вышел сеятель сеять..." Внезапно на Алексея снизошло вдохновение и он отважно двинулся к нише.

- Слышь, сержант... - придушенным голосом позвал он. - На секунду...

Губастый обернулся.

- Что у вас? - спросил он отрывисто.

- Вы с ним поосторожнее... - зловеще прошелестел Алексей, причем постарался стать так, чтобы громила в форме заслонил его от светлого взгляда задержанного гражданина.

- А чего?.. - Сержант тоже понизил голос. Боязливый маневр Алексея несомненно произвел на него впечатление.

- Колдун... - окончательно пригасив звук, вылепил губами Колодников. Многозначительно прикрыл и вновь вскинул веки, потом повернулся и, исполненный тихого злорадства, поспешил убраться во двор. Не оглядываясь. Кажется, должно сработать. Оба сопляки еще, морды на редкость тупые - неужто не проймет?..

Проняло - и даже раньше, чем Колодников предполагал.

- Так... - услышал он, уже сворачивая за угол, сердитый басок сержанта. - Иди и больше не попадайся, понял?..

Колодников выждал с минуту и вновь заглянул в сквозную каменную нору. Милиционеров там уже не было и в помине. Сгинули от греха подальше - пока на них порчу не навели. Оставшийся в одиночестве задержанный, слегка оторопев, смотрел в сторону Лифановского переулка.

Алексей, не скрываясь, прошел до середины арки и, поставив пустое ведро на асфальт, первым делом подобрал более или менее целую листовку. Та-ак... Черная клякса, изображавшая зону справедливости по данным прошлой ночи, по-прежнему представляла из себя неровный расплывшийся крест, только сильно располневший в талии. Вернее - в талиях, коих насчитывалось четыре. В общем, можно сказать, вчера накрыло один только их квартал... То есть дом... А в промежутках между четырьмя щупальцами кляксы - ни единого пятнышка...

- Бросьте вы эту чепуху... - посоветовал мягкий насмешливо-ласковый голос. - Все равно не поможет...

Колодников вскинул голову. Светлоглазый незнакомец, чуть было не задержанный ментами, смотрел на своего избавителя с сочувственной и немного виноватой улыбкой.

- А разве это не ваше? - недоверчиво спросил Алексей. - Я думал, вас за эти листовки и загребли...

- Нет, не мое, - просто сказал незнакомец. - Мое у меня сейчас отняли...

Ну, правильно! Пластиковый пакет в руках губастого сержанта... Колодников, помаргивая, глядел на собеседника и прикидывал, какого содержания прокламации могли быть в отобранном пакете. Скуластое веселое лицо, мягкие рыжеватые усы, спокойный взгляд... Незнакомец определенно нравился Алексею, непонятно было только, кто он такой. Раз назвал оккультную листовку чепухой, стало быть, христианин... На свидетеля Иеговы не похож - не агрессивен... Баптист? Бог его знает... Что-то маловато проникновенности для баптиста. Они ведь в каждый слог столько умиления вкладывают, что святостью за километр шибает... Ну и, понятно, не православный. Это вообще оборзеть надо, чтобы православных хватать!.. Сектантов там разных - еще куда ни шло...

- А почему вы решили, что чепуха?.. - полюбопытствовал Колодников, еще раз взглянув на обрывок бумаги со зловещей кляксой. - Все правильно нарисовано... Уж я-то знаю - сам в этом доме живу...

- Нарисовано правильно... - сдержанно согласился светлоглазый.

- Так а что вам тогда не нравится? Ну, будут люди знать, как избежать опасности... Что тут плохого?

Странный собеседник с веселым сожалением взглянул в глаза Алексею.

- Да нет никакой опасности, - все так же просто сказал он. - Вернее есть, но не для всех...

- То есть? - вскинулся Колодников.

- Видите ли... - задушевно проговорил незнакомец и на секунду задумался. ("Нет, все-таки, наверное, баптист", - решил про себя Алексей). - Когда человек обращается к Богу, все его прежние грехи тут же прощаются... И человек это чувствует. Его перестает мучить совесть за то, что он натворил в прошлом... Он умер для греха. Так, кстати, и у апостола Павла сказано...

- Очень интересно! - Колодников усмехнулся. - А если человек обратился к Богу, а совесть все равно не унимается?

- Значит, ему только кажется, что он обратился к Богу, - как бы извиняясь, объяснил светлоглазый, - а в глубине души по-прежнему остался язычником... Раз совесть все еще мучит за прошлые грехи, значит они не прощены...

Не найдя, что возразить, Алексей несколько секунд пребывал в оцепенении. Сказанное с поразительной точностью наложилось на версию Кирюши Чернолептова. Совесть срывается с цепи и расправляется с телом... Но если грехи прощены, то и с цепи срываться нечему...

- Так что бесполезно это все... - Незнакомец указал глазами на обрывок листовки в руке Колодникова. - Чем рисовать такие вот карты и гадать, как избежать расплаты, проще уж взять и обратиться к Господу...

- А как насчет того, чтобы самому здесь ночью прогуляться? - не удержавшись, спросил Алексей.

- Гулял, - последовал спокойный ответ.

- И ничего?

- Ничего.

Колодников внимательно всмотрелся в лицо собеседника. Вроде бы незнакомец не врал.

- Погодите, - сказал Алексей. - А за вами вообще есть что-нибудь? Я имею в виду... э-э...

- Нет, - не дослушав, отозвался тот. - С детства не был драчлив...

- Ну вот видите! - Колодников почему-то обрадовался. - Стало быть, ничего это не доказывает.

- Да я и не собирался... - Собеседник пожал плечами. - С какой стати доказывать очевидное? Господь уже все давно доказал...

Он дружески улыбнулся на прощанье и вышел на улицу. Колодников постоял, поморгал еще немного, потом неуверенно хмыкнул и, бросив обрывок листовки, поднял пустое ведро. Что-то было не так в рассуждениях приветливого незнакомца, а вот что именно - Алексей пока сказать затруднялся...

Глава 21

К двенадцатому часу после очередного звонка издательство Александры откликнулось растерянным голосом бухгалтерши, и Колодникову все-таки пришлось покинуть дом и выйти на улицу с тяжеленной папкой в усиленном пластиковом пакете. Обычный пакет такого веса не выдержал бы.

Как все-таки много зависит от погоды! По всем раскладкам вчерашние события должны были поразить горожан если не ужасом, то хотя бы тревогой. Однако утречко выпало такое приветливое, что думать о предстоящих бедах, очевидно, просто никому не хотелось. Сдвигая мусор, дружно поперла к солнышку газонная трава, и кто-то шибко мудрый (а может, напротив, полный придурок) отдал распоряжение срочно ликвидировать последствия ночной бури. Все имеющиеся в наличии поливалки и мусорки вышли на улицы. Город стремительно хорошел. Наводил макияж перед окончательной катастрофой. Настороженный глаз Алексея выхватывал из общего потока транспорта милицейские машины, грузовики с высокими контейнерами и черно-желтые похожие на ос автобусики погребальной фирмы "Финиш", но все они как-то терялись среди наводящей марафет ярко окрашенной техники.

Владельцы киосков, похоже, не сговариваясь, посходили с ума, причем безумие было какое-то групповое, объединяющее сразу несколько торговых точек. Одни внезапно взвинтили цены буквально на все, а другие столь же внезапно снизили их до смешного. Первые, судя по всему, рассчитывали нажиться на экстренной или, как теперь принято говорить, форс-мажорной ситуации, вторые же явно надеялись распродать второпях все товары и сам киоск впридачу. Колодников только крякал да качал головой, приглядываясь к новым, наспех нарисованным, но тем не менее уже перечеркнутым и исправленным цифрам на ярлычках, а один раз не устоял и приобрел за бесценок блок сигарет, нажив себе лишние хлопоты, поскольку сунуть его было некуда. Пришлось нести в свободной руке.

Главная же ошибка Колодникова заключалась в том, что оделся он слишком тепло - не по погоде. Хотя еще когда мусор выносил, мог прикинуть: брать куртку, не брать... Что взмок - полбеды, а вот то, что милиция, видимо, сочтя его приезжим, дважды останавливала на предмет удостоверения личности, было куда неприятнее. К счастью, с некоторых пор Алексей положил за правило без паспорта из дому не выходить. Троих прохожих загребли у него на глазах. Двое были лицами кавказского происхождения, у третьего не нашлось при себе документов.

Отлов иногородних... Очень интересно.

- Какое постановление?.. - ошалев, вопрошал забираемый бедолага. - Да я тут рядом живу, за куревом вышел...

Хм... То есть, надо полагать, дело и впрямь идет к закрытию города. Что ж, мудро... Нам, знаете ли, непрописанных трупов не нужно - своими поделиться можем. А под каким, любопытно, соусом закрывать будут? Карантин?.. Эпидемия травм и ножевых ранений?..

Народ шел в рубашечках и вел себя раскованно и беспечно. Колодников видел, как молоденький парень с рассеянно-шалой улыбкой на крепко слепленном лице запустил мимоходом горсть в мешок с семечками и двинулся дальше, лузгая и поплевывая.

- Ну ты!.. - полетел ему вослед возмущенный девичий вопль. - Придурок жизни, осколок счастья!..

Стриженный под ноль осколок счастья даже не обернулся, лишь придурковато осклабился. Пусть ругают, главное - чтобы не били... А бить теперь, ясное дело, не будут - себе дороже... Хотя возможно, он и раньше так хамил, до всех этих событий...

- Ну, точно тебе говорю!.. - взахлеб втолковывал кто-то кому-то. - Никакого военного положения, понял? Даже и в голову не бери!.. Да кто тебе сказал про комендантский час? Мы теперь зона стихийного бедствия... Еще и гуманитарную помощь, глядишь, подбросят!..

По скверикам вновь колыхались алые стяги и хрипели мегафоны. Митинги, скорее всего, были несанкционированными. Должно быть, их организаторы тоже сообразили, что резиновых палок в любом случае бояться нечего. Интересно, против чего они протестуют на этот раз?..

- А то не Чернобыль, что ли?.. - пришел справа обрывок еще одного разговора. - Дума - разбежалась, губернатор - смылся...

- Да они только на ночь разбегаются... А утром снова приезжают...

- А другим? Простым работягам!.. Им что - на вокзале ночевать?.. А скоро, слышь, и вокзал накроет... Попрыгаем тогда! Нет, если мотать, то сейчас...

И Колодников вновь почувствовал себя обделенным, как в первые годы перестройки. То, что было вчера известно ему одному, то, во что даже опер не хотел верить, сегодня знали все. Черт бы драл этих авторов прокламаций!..

Можно себе представить, что сейчас творится в соседних кварталах! Если верить карте на сорванной ментами листовке, окрестности дома номер двадцать один ночью не пострадали, зато днем там неминуемо должен был подняться переполох. Каждый ведь понимает, что не сегодня завтра наступит их черед. Наверняка срочно берут отпуска за свой счет (хмуро прикидывал Колодников) и собирают вещи, резонно полагая, что всему рано или поздно приходит конец, даже справедливости... Кто рассчитывает избежать возмездия, отсидевшись на даче (погоду по ящику обещали теплую), кто у родственников, а те, кому память особенно ясно подсказывает, что пощады им ждать нечего, а отсидеться - негде, кинутся второпях продавать квартиры - и тут же попадут в гостеприимно растопыренные лапы Димки и ему подобных...

Отогрелись и высыпали во множестве цыганки, вспомнившие внезапно о своем исконном ремесле. Если прошлой весной они промышляли исключительно продажей кожаных курток, в которых и сами щеголяли, то теперь имидж сменился полностью - вновь зашуршали цветные юбки. От прилипчивых, как смола, гадалок не было проходу. Угрожали предсказать будущее, бросали в дрожь намеками. И что характерно: к Колодникову, пока он добирался до издательства, не привязались ни разу. А ведь перекрестка четыре прошел, не меньше... То ли чувствовали в нем некую скрытую уверенность, то ли видели, что поживиться на Алексее нечем...

Милиция также присутствовала на улицах в изобилии, хмуро и задумчиво наблюдала издали за митингующими, но ни во что, однако, не вмешивалась, ограничиваясь выборочной проверкой документов. Надо полагать, те двое сопляков, что пытались задержать в арке божьего человека за распространение паники, поступили так просто по неопытности.

Кстати, о божьем человеке... Был в его рассуждениях один прокол, был! Ладно, тех, кого насмерть накрыло, трогать не будем. Возьмем тех, кто выжил... Ну, хотя бы самого Колодникова. Вот вернулась ему оплеуха, которую он отпустил Александре... Что ж его от этого совесть мучить перестала?.. Ну, вообще-то, конечно, перестала, но это уже потом, когда Александра ему все простила... А до этого?.. В камере, помнится, Алексей еще казнил себя вовсю! А стало быть, и оплеуха должна была повториться в ту же ночь!.. А она не повторилась. Следовательно...

Стоп! А вдруг он уже тогда обратился к Господу?.. Пораженный этой мыслью Алексей остолбенел прямо посреди перекрестка и дождался, что его обматерили из окошка притормозившей рядом машины. Очнувшись, он поспешил добраться до тротуара и там принялся оторопело припоминать подробности своего пребывания в подвале ныне эвакуированного райотдела. Растекшаяся по камере черная жижа, зловонный пар, стены из комков цемента, клопы... Да, конечно, молился, Бога то и дело поминал... Но потом-то, потом! Когда на следующий день домой шел... Да все равно грызла его совесть! Поедом ела...

Так и не решив этой сложной проблемы, Алексей сверился с начерченным Александрой планом и свернул в нужный переулок.

Частное издательство "Минотавр" располагалось в подвале и, насколько мог судить опытный в таких делах Колодников, доживало если не последние дни, то уж во всяком случае последние месяцы. Из сотрудников в наличии имелась одна лишь бухгалтерша, судя по всему, составлявшая финансовый отчет, поскольку в тот момент, когда Колодников вошел, она трясла горестно головой и приговаривала сокрушенно: "Ой, грешу!.. Ой, грешу!.." Тоже, видать, из вновь обращенных... Должно быть, зябко и тоскливо было ей в пустом подвале, поскольку, завидев Алексея, она испугалась и обрадовалась одновременно.

Оставив ей папку, Алексей спросил, как предписано было супругой, насчет сроков оплаты, чем разволновал бухгалтершу окончательно.

- Это вам с директором говорить надо... - простонала она.

- А когда он появится? - полюбопытствовал Алексей и тут же об этом пожалел. Бухгалтерша, расплывшаяся крашеная блондинка с плаксивым лицом, припадочно закатила глаза, схватила ртом воздух, и теперь уже испугался сам Колодников. Однако, слава Богу, ни рыданий, ни припадка не последовало.

- С утра звонил, сказал, скоро будет... - справившись с собой, ответила впечатлительная бухгалтерша. - И вот что-то до сих пор нету...

Колодников насупился и задумчиво выпятил нижнюю губу. Ну это еще не так страшно. Если звонил уже утром, значит ночью уберегся...

- А вы где живете? - неожиданно спросила она.

Алексей удивился, но вскоре сообразил, почему ее это вдруг заинтересовало.

- В самом центре событий, - с достоинством сообщил он. - Проспект Крупской, двадцать один.

Бухгалтерша слегка отшатнулась и уставилась на него, как на призрак расстрелянного в арке чекиста.

- И ничего. Как видите, живы... - уже с оттенком превосходства добавил Алексей.

От избытка чувств бухгалтерша попыталась спрятать лицо в ладони, но, надо сказать, особого успеха не достигла. Личико у нее было весьма обширное, а ладошки, хотя и пухлые, но маленькие.

- Боже мой, Бож-же мой! - невнятно выговорила она. - Господи, на все Твоя воля... Что будет, что будет!.. - Отняла пальцы от неразмазавшихся глаз и, беспомощно заломив бровки, взглянула на Алексея. - А наш дом эвакуировать хотели... - чуть ли не шепотом пожаловалась она.

- Это где это такое? - удивился тот.

- Да почти рядом с вами...

- А кто? Кто хотел-то?

- Сказали, из гражданской обороны... Пятнистые все, в форме в этой... в нынешней... - Слова теперь посыпались из нее как попало, наперебой. - Главное, рядом дом стоит - его не трогают... Да никуда я не поеду, говорю!.. А тут еще на работу бежать...

- Что значит эвакуировать? - перебил ее Колодников. - В обязательном порядке?

- Нет... По желанию... - Бухгалтерша всхлипнула и утерлась платочком.

- А-а... - Алексей расслабился. Если по желанию, то пошли они к черту! Тоже придумали! Эвакуировать!.. У кого совесть нечиста - пусть тот и эвакуируется...

Сочтя свою миссию выполненной, Колодников попрощался и выбрался из сыроватого подвала на омытую апрельским солнцем улицу. И на душе у него тут же прояснилось. Да, господа, все зависит исключительно от погоды. Бедная бухгалтерша! При таких новостях просидеть целое утро ниже уровня земли, не высовывая носа наружу?.. Так и свихнуться недолго... Нет, все-таки во дни бедствий народных лучше держаться солнечной стороны улицы. Даже если ее обстреливают...

Породив эту искрометную, хотя и весьма сомнительную мысль, Колодников огляделся и, поигрывая полегчавшей пластиковой сумкой, двинулся налегке в обратный путь.

"Кого Бог хочет погубить, того лишает разума... - язвительно рассуждал он на ходу. - Ох, любим мы себя, ох, уважаем!.. Разума лишает, вы подумайте! А есть ли он у нас, разум-то?.. Даже и лишать ничего не надо - достаточно дать нам то, чего хотели. Революцию желаете? Ну, нате, придурки, вот вам революция, вот вам гражданская война со всеми ее прелестями!.. Справедливости? Ну, получите, вот вам она, справедливость!.. И ведь в голову никому даже не приходило, что всем достанется! Всем! А не только начальнику и соседу, как мечталось... Своих грехов не помним - только чужие... Все по Нагорной проповеди..."

*****

Пройдя арку, Колодников сразу же приметил возле пятого подъезда черно-желтый автобус фирмы "Финиш" и молчаливую небольшую толпу. Кого-то собирались выносить. Ветеран жил в четвертом, стало быть, того, второго... Быстро они... Ночью помер, а сегодня уже хоронят... Хотя... Времена-то нынче - какие? Скоро, наверное, драться будут за место на кладбище... Впрочем, нет, не будут. Теперь уже не будут...

Алексей подошел поближе. Хмурый дядька с повязанным белой тряпочкой рукавом устанавливал на асфальте пару табуреток и прикидывал, как на них разместится гроб. Остальные смотрели.

- Отчего он помер-то?.. - тихонько спросил Алексей у стоящего рядом грузного сурового мужчины. Знаком он с ним не был, но знал, что мужчина этот работает в домоуправлении и среди слесарей и прочих электриков имеет репутацию свирепого начальства и матерщинника первой статьи.

Вот и сейчас мужчина открыл рот и приглушенно произнес в ответ несколько непечатных слов.

- Сам, что ли, не знаешь, отчего? - мелькнула одинокая смысловая конструкция, а дальше речь его вновь закудрявилась матерно.

Алексей решил не обижаться, тем более, что обижать его никто не думал. Просто излагал человек свои мысли в самой удобной для него форме...

- Нет, я имею в виду: отчего именно?.. Травмы? Ножевые раны?..

Мужчина посопел, страшно раздувая огромные ноздри.

- Инфаркт, - буркнул он, не прицепив на этот раз ни единого словесного украшения.

- Как инфаркт? - поразился Алексей, невольно понизив голос. - Он - что?.. Криков вчера испугался?.. Или совпало просто по времени?..

Ответ мужчины прозвучал в том смысле, что неизвестно, мол. Тем временем в подъезде послышались всхлипы и натужные возгласы. Вскоре вынесли гроб и принялись устанавливать его на табуретки. Колодников перекрестился. Домоуправленец снял шляпу. У покойника было выразительное стариковски красивое лицо несколько лошадиных очертаний. Казалось, усопший брюзгливо щурился и досадовал лишь на то, что не имеет возможности высказать все относительно бестолкового поведения родственников, соседей и парней из погребальной конторы.

- А кто он был-то? - шепнул Алексей.

- Артист... - скривясь, отозвался домоуправленец.

- Да нет... Я в смысле: кем работал?..

- Я ж тебе говорю: артистом... В театре музкомедии... Потом еще этим... как его?.. режиссером... Но это давно... Лет пять, как на пенсию вышел...

При этих его словах легкий холодок пробежал по спине Алексея. Вспомнилась постанывающая Александра, стоящая в одной ночной рубашке перед распахнутой дверцей серванта, вспомнилась вонзившаяся в сердце иголочка... Колодников сделал над собой усилие и подошел к одному из родственников усопшего.

- В двенадцатом часу скончался?.. - стараясь, чтобы вопрос прозвучал сочувственно, а не бестактно, прошептал он на ухо и получил в ответ угрюмый кивок.

Потрясенный, Колодников вновь отступил от гроба и занял прежнюю позицию. В двенадцатом часу... Может, врут насчет инфаркта?.. Да нет, от соседей не скроешь, соседи все всегда знают... И потом: театр! Это же самый рассадник склок... Инфаркт на инфаркте... Даже педагоги так друг друга не пожирают, как артисты!.. Что же это получается?.. Значит, уже не только за физическое насилие, но и... Хотя, все правильно. Какая разница, зарезал ты человека или просто до кондрашки довел - все равно убил...

Минутку, минутку! Но ведь раньше так не было! Когда в ночной арке на затылок Алексея просыпался град затрещин, а в задницу впилась незримая пряжка брючного ремня, нарушениями сердечного ритма это не сопровождалось. Колотиться сердчишко - колотилось, но никаких иголочек, никаких спазмов...

Стало быть, ночная кляксообразная зона не только растет и расплывается, она еще начинает карать за... как бы это выразиться?.. за косвенное убийство?.. То есть пошла как бы вторая волна... Но тогда и впрямь нужно срочно собирать манатки!..

Бессмысленно вертя в руках удачно купленный блок сигарет, Алексей смотрел, как гроб протискивается в заднюю дверцу черно-желтого автобуса, как какая-то женщина в черной прозрачной косынке скудно разбрасывает по асфальту цветы. Все. Тронулись...

- А ты сейчас где работаешь? - неожиданно повернулся к нему суровый мужик из домоуправления, надевая шляпу.

Надо полагать, он обращался на "ты" ко всем. Независимо от пола и возраста.

- Нигде... - машинально ответил ему Колодников, глядя, как желтый автобус с черной полосой исчезает в арке. - Контора моя накрылась, буду новую работу искать...

Собеседник оживился и повернулся к Алексею пузом. Боже, ну и морда! Веки выворочены, как у мастифа, а ноздри такие, что в каждую можно по куриному яйцу засунуть. Да, не зря его даже слесаря побаиваются...

- Слышь! - озабоченно сказал звероподобный собеседник. - А как насчет того, чтобы к нам, в домоуправление?..

- Кем? - удивился Колодников.

- Да хоть кем! Двое сантехников - в травматологии, электрик - уволился... Совсем скоро некому работать будет!

- Да нет... - смущенно сказал Алексей. - Это не по моей части.

Домоуправленец сплюнул, сдвинул шляпу на затылок и заматерился с досады.

- Да что ж такое!.. - бросил он в сердцах. - Как толковый мужик, работяга - так либо накроет его ночью, либо сам от греха подальше смоется! А как недоделанный какой - ходит себе живехонький!.. Ну, ничего, до первой аварии! Отключим воду - сами потом взвоете!..

*****

Это еще повезло Колодникову, что человек он уживчивый да покладистый. На какой бы работе ни работал, со всеми у него устанавливались хорошие отношения. Даже против председателя общества книголюбов, твари такой, что Алексея под сокращение подвел, слова ведь не сказал, уходя... И слава Богу, как теперь выясняется...

Да, но где гарантии, что с каждой новой ночью из центра незримой зоны не пойдут одна за другой все новые и новые волны? Может быть, тоненькая иголочка, вонзившаяся вчера в сердце, это только начало?.. А потом как обрушатся на тебя разом все стрессы, которые ты в течение жизни ближним своим устроил, - мама родная!.. "Нет, если мотать, то сейчас..." - поднимаясь по лестнице, бессмысленно повторял Колодников где-то слышанную сегодня фразу.

На лестничной площадке второго этажа Алексея поджидал сюрприз. Вместо знакомой, обитой дешевым черным дерматином. двери с кривоватым номерком из тонкого белого металла, его встретила броневая плита на мощных петлях. Точь-в-точь как в подвале райотдела, только забивающийся засов приварить - и будет один к одному... Вдоль перил по лестнице тянулись на третий этаж отсвечивающие смолой кабели электросварки. Где-то наверху трещал электрод, по косой стене пролета метались бледные отсветы. Колодников поднялся до промежуточной площадки, взглянул. Точно такую же броневую дверь собирались навешивать в бывшей Борькиной квартире. Не иначе, Димкина работа... Вполне возможно, что уже пробивают перекрытие и ладят внутреннюю лестницу на второй ярус.

Алексей растерянно побренчал старыми ключами на брелоке и нажал кнопку звонка. Открыл Димка. Ни дать ни взять - капиталист в чистом виде. Спрут-эксплуататор. Рубашка, галстук. В зубах - дорогая сигарета, в свободной руке - роскошный блокнот с деловыми записями.

- С чего это ты вдруг? - спросил Алексей, озадаченно разглядывая металлическую коробку двери.

- А как же? - вполне серьезно отвечал ему Димка. - Самое время... А то, знаешь, кое-где уже ходят по квартирам. Откроешь - а там толпа такая! Свяжут тихонько, не увеча - и давай мебель выносить... А что ты с ними сделаешь? Вырубить нельзя, стрелять - тоже...

- Хм... - Алексей все еще качал головой, диву давался. - Слушай, но ведь это же, наверное, недешево стоит... Где ты столько денег-то берешь?

Сын нахмурился и с гулким звуком, отдавшимся неприятным воспоминанием в костях Колодникова, закрыл страшенную дверь.

- Я ж тебе говорил уже: на квартирах сижу...

- Позволь! Но ведь ты же, как я понимаю, их не на свои скупаешь...

- Понятно, что не на свои, - недовольно сказал Димка.

- Так что же - на зарплату двери навешиваешь?.. - не отставал наивный Колодников.

- Какую зарплату? - оторопел Димка. - Да не, па... Тут все просто... На руки даем одни бабки, а в договоре пишем другие. И нам навар, и тому, кто продает... А то наложка до трусов разденет... Ну, тут и я, типа, срубаю... по мелочи.

- Та-ак... - протянул не без ехидства Колодников, сбрасывая туфли. - А как на такие штучки смотрит Святое писание?..

- Как смотрит? - не понял Димка. - Нормально смотрит. Про это даже притча есть...

- С ума сошел? - сказал Алексей. - Какая притча?

Димка вроде бы слегка обиделся. Нахмурил брови и вынес из своей комнаты уже слегка потрепанную толстенную Библию.

- Вот... - сказал он, не глядя разнимая книгу на самой длинной закладке. - Вот отсюда, с пятого пункта...

- Не пункта, а стиха, - проворчал Колодников, принимая раскрытую книгу и поправляя очки.

"И призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он же сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее напиши: пятьдесят..."