Чтение 21–й страницы книги ~Боевая машина любви~

- Спрашиваю в последний раз. Когда именно родился этот ребенок? - Эгин впился глазами в глаза женщины, намереваясь продемонстрировать серьезность своих намерений, а заодно с целью распознать искорки лжи в глазах своей помощницы.

- Девять дней назад. Клянусь своим левым глазом, - заверила женщина, но искорки в поставленном на кон глазу так и не появились.

- Почему ты не сказала этого сразу, тогда... в твоем доме?

- Я не была уверена.

- А почему ты сейчас уверена?

- Я посчитала.

- Что ты посчитала? Дни?

- Ну да... Сегодня это раз... вчера это два, - начала женщина, медленно загибая пальцы - большой, указательный, средний...

- Тогда понятно. Чей это младенец?

- Госпожи Меа. За мной посылали помогать ей при родах.

- Ты помогала?

- Да... было очень страшно... снег валил, земля тряслась...

- Земля тряслась? - в надежде переспросил Эгин.

- Ну да... так, не сильно... но у госпожи Меа обереги на стене так и качались - туды-сюды, туды-сюды.

Эгин вздохнул с облегчением. "Эта, кажется, не врет", - заключил он и вручил бабе золотой, который та с простодушием, свойственным беднякам, которым никогда и ничего не достается даром, облобызала и спрятала за щеку.

Еще битый час он уламывал госпожу Меа продать ему прядь волосиков ее мальчика.

К счастью, хотя госпожа Меа и оказалась не такой бедной, как жена кожевенника, но суммы в десять золотых оказалось достаточным, чтобы сломить и ее представления о должном и недолжном.

И на то, чтобы избавиться от страха перед порчей, которая может быть наведена на младенца при посредстве этих волос. "На два золотых я куплю ему лучших охранительных амулетов" - постановила рачительная мамаша.

За десять золотых госпожа Меа разрешила Эгину аккуратно остричь крохотную головку своего спящего сына.

Эгин действовал столь бережно, что ребенок даже не проснулся. А когда волосики, весом с паутинку были положены в сарнод, в дело вмешался муж госпожи Меа.

И тогда Эгину пришлось достать из ножен меч. Разумеется, в целях подкрепления могущества десяти золотых. Ибо известно, что десять золотых при поддержке "облачного" клинка значат больше, чем просто десять золотых.

Так или иначе, к полудню один из ингредиентов чудесного компаса был раздобыт.

Дом аптекаря Эгин также нашел не без труда. "Духи. Лекарства. Притирания", - гласила вывеска над крыльцом.

Интуиция подсказывала Эгину, что начинать поиски нужно именно с таких заведений. Поскольку других вариантов, кажется, не было. Не в мясную же лавку идти!

- Мне нужно перо птицы Юп, - без обиняков начал Эгин, с интересом разглядывая морщинистое лицо аптекаря-карлика, который сидел за прилавком.

Морщин было так много, что лицо было похоже на печеное яблоко. "Небось при этом притираниями от морщин приторговывает!" - усмехнулся Эгин.

- Вам для себя или в подарок? - серьезно спросил карлик.

"Хвала Шилолу хоть не рассмеялся в ответ!" - отметил Эгин, представляя себе рожу пиннаринского аптекаря после подобного вопроса. Небось тут же кликнет ученика, чтобы бежал стучать в Опору Вещей.

- Разве это имеет значение - для кого это перо?

- Имеет, - важно кивнул карлик. - Если в подарок, то я вам сейчас принесу. А если для себя - то у меня такой редкости нет.

- Интересная схема, - вздернул бровь Эгин. - Только не пойму, как она работает.

- Это просто, варанец. Перья птицы Юп обычно желают иметь у себя на туалетном столике взбалмошные стареющие дамы. Считается, что если обмахивать ими щеки, то на них дольше держится румянец. Но обычно никто не доверяет такую важную вещь, как румянец, такому ненадежному средству, как птичье перо. Поэтому все пользуются румянами. А уж потом - обмахивают пером. Поэтому я торгую этими перьями без всякого риска и не без прибыли. Мой правнук раскрашивает лебединые перья охрой и пурпуром. Едва ли тебе подойдет такое перо.

- Благодарю тебя за откровенность, - сказал Эгин. - Но все-таки, как ты определил, что мне нужно именно настоящее?

- Ты не похож на стареющую дамочку, - карлик тихо засмеялся, его смех походил на игру ветра с пригоршней сухих листьев. - И с румянцем у тебя все в порядке.

Эгин улыбнулся.

- Но главное, у тебя даже сквозь куртку просвечивает след от Внутренней Секиры. Таких, как твои друзья, не обманешь при помощи охры и пурпура.

- Я больше не человек Свода, - позволил себе откровенность Эгин.

- Это я вижу. Но, согласись, ведь это не значит, что ты купишь у меня крашенное лебединое перо, если я совру тебе.

Глаза карлика приветливо сияли.

Эгин был поражен. Интересные дела! Ну и глазастые аптекари в этом странном Нелеоте. Шутка ли - заметить След офицерского жетона, извлеченного из его левого предплечья почти два года назад!

- Поэтому, предлагаю тебе купить что-нибудь другое. У меня только лучший товар.

Эгину хотелось как следует расспросить аптекаря. Редкий случай - разговор с ним доставлял ему удовольствие. Но, памятуя о времени, Эгин поторопил себя.

- Послушай, я куплю у тебя адрес, - зачастил Эгин. - Один только адрес. Адрес того места, куда мне следует направиться, чтобы найти настоящее перо птицы Юп. Желательно, в Нелеоте. За этот адрес я заплачу тебе как за самые дорогие духи в твоей лавке.

Карлик довольно долго молчал, как бы взвешивая предложение Эгина на своих точнейших аптекарских весах.

- Самые дорогие духи в моей лавке стоят двенадцать авров. Это духи "Южный букет". Но мой совет стоит на три золотых дороже.

На сей раз взвешивать пришлось Эгину. "С такими темпами, мы с Есмаром снова останемся без денег!" - подумалось Эгину.

- Не будь скрягой, варанец. Ты за эти деньги спину не гнул, - беззлобно увещевал Эгина карлик. - А мой совет пятнадцати золотых стоит.

"Снова прав, шилолов аптекарь!" - щелкнул пальцами Эгин. "За эти самые пятнадцать авров гнул спину, а точнее, извилины и голосовые связки, не я, а придворный поэт Сорго окс Вая. Так чего и в самом деле жаться?"

- По рукам, - сдался Эгин и положил перед карликом пятнадцать авров.

- Тогда слушай. Возле Змеиного Брода живет Дрон Большая Плешь. Он торгует чем придется. В основном ядами, травами и ловушками для грызунов. Лет тридцать назад я видел у него чучело птицы, которая тебе нужна. В хвосте у чучела и пара перьев сыщется.

- Тридцать лет назад? - переспросил Эгин, не веря своим ушам.

- Именно так, - кивнул аптекарь. - Но если ты не найдешь чучела у Дрона, ты сможешь вернуться и забрать свои деньги. Я не прикоснусь к ним, пока ты не получишь свое перо. Но имей в виду, если Дрон не захочет продавать тебе перо, лучше не настаивай. Не следует его злить, лучше сразу уходи.

- Почему это?

- Такой уж человек этот Дрон.

Что значит эта обтекаемая характеристика, Эгин так и не смог выяснить. Карлик отказывался объяснять.

- Мы с Дроном враждуем. Вот уже тридцать лет. Враждуем не на шутку. Ты уедешь, а мне в этом городе еще жить да жить, - пояснил он.

- А как мне узнать, то ли это перо, что мне нужно? Не все ведь такие честные, как ты?

- Настоящее перо птицы Юп ни с чем не спутаешь. Оно цельное.

- Что значит "цельное"?

Неведомо откуда в руках у аптекаря оказалось обычное куриное перо. Держа перо двумя пальцами левой руки, аптекарь демонстративно провел двумя пальцами правой по перу сверху вниз, от кончика к основанию. Остья разъехались. Перо приобрело неряшливый вид.

- Смекнул? - спросил аптекарь. - А вот перо птицы Юп не состоит из частей. Оно цельное. Поэтому оно всегда гладкое, и формой похоже на лист ивы.

Эгин кивнул. И, поблагодарив карлика бросился к выходу из лавки. Уже на пороге он внезапно остановился и, обернувшись к конторке, решился задать вопрос, который подспудно подтачивал его любопытство почти что с самого начала разговора:

- Скажи-ка, а сколько лет твоему правнуку? Тому, который красит перья?

Карлик широко улыбнулся.

- Вдвое больше, чем тебе, варанец.

- Люди столько не живут, - усмехнулся Эгин на прощанье.

Тихий, лиственный смех аптекаря был ему ответом.

До захода солнца оставалось совсем немного. Чтобы добраться до Змеиного Брода, Эгину пришлось воспользоваться Раздавленным Временем.

Как и всякая действенная магия, эта была хороша всем, кроме одного - она изрядно выматывала того, кто решился к ней прибегнуть.

Использовать Раздавленное Время было рискованно еще и потому, что день был прозрачен, а улицы многолюдны. Несущаяся по улицам с огромной скоростью тень - Эгин - могла быть прекрасно видима всеми, кому было до этого дело. А каждая пара внимательных глаз истощала психическую энергию Эгина еще больше, чем усилия, которые требовались на то, чтобы расплющивать часы и минуты.

Тем большим было разочарование Эгина, когда он обнаружил, что ворота одиноко стоящего близ Змеиного Брода дома Дрона Большая Плешь наглухо затворены.

Эгин усердно постучал, но ему не отозвались.

- Здесь живет Дрон Большая Плешь? - поинтересовался Эгин у проходившей мимо девицы с коромыслом. В ведерках плескалась вода.

Девица захихикала и спрятала глаза. Ни "да", ни "нет" Эгин, однако, так и не услышал.

- Барышня, мне нужен Дрон, - как можно более внятно повторил Эгин. - Это его дом?

- Дрона нет дома. Уходите отсюда, да побыстрее. Пока вам нос не оторвали, - не очень любезно отозвалась девушка, не глядя на Эгина.

Улыбка сошла с ее лица, будто бы ее и не было никогда. Казалось, у девушки совсем нет губ, точнее, они были прозрачные, как ледышки.

Стремительно повернувшись к Эгину спиной, девушка направилась к таким же приземистым домишкам, серевшим невдалеке, с какой-то сверхчеловеческой быстротой. Казалось, делая шаг, она преодолевала расстояние в три.

На случайной обледеневшей кочке ведерко на коромысле девушки легонько подпрыгнуло и вода плеснула на землю.

- Эй, барышня, подождите, - Эгин бросился за осведомленной незнакомкой, чтобы озадачить еще одной парой вопросов.

Но когда Эгин пробегал мимо того места, куда упала расплескавшаяся вода из ведерка, его глаза сами скосили вниз.

На кочке сидела свернувшаяся кольцом змейка.

Тварь была совершенно прозрачной, словно бы сделанной из гибкого льда. По ее хребту струилась бледно-розовая полоса, заметная только на фоне грязноватого снега, покрывающего кочку.

Змейка испытующе смотрела на Эгина пронзительными желтыми глазами с вертикальными, кошачьими зрачками. То и дело изо рта гада выскакивала черная ленточка языка.

Их глаза встретились. Легонько треснув хвостом о снег, тварь скользнула с кочки и стремительно уползла в направлении реки.

Насколько мог видеть Эгин, следов на снегу не осталось.

- Сыть Хуммерова! Что за бесплатный балаган? - Эгин был не на шутку озадачен, почти испуган. Желание стучать в ворота Дрона тоже пропало как будто само собой.

Как вдруг Эгин снова вспомнил о барышне с коромыслом. Она наверняка знает, где искать Дрона.

Эгин поднял глаза - надо же! барышни уже и след простыл.

- Быстрые вы тут, - сказал Эгин, почему-то уверенный в том, что девушка его слышит.

С того момента, как он задал барышне свой вопрос, прошло не больше двух минут.

Грудной смех девушки был таким странным, таким недобрым.

Вдруг перед мысленным Эгина встал Лагха Коалара. Его уста были тронуты печатью скорби, а глаза казались двумя высохшими колодцами.

"Быстрее", - это слово растеклось в мозгу у Эгина расплавленным золотом.

Все верно. Задумываться над тем, с чем он столкнулся, у Эгина попросту не оставалось времени.

В одном Эгин был, однако, совершенно уверен - в Пиннарине подобные девушки с коромыслом были бы таким же невозможным явлением природы, как северное сияние.

"Недаром брод Змеиным зовется, - сообразил Эгин. - Змеи и есть!"

Наплевав на приличия, Эгин перемахнул через трухлявый забор дома Дрона.

На него обрушилась абсолютная, совершенная тишина.

Ни одна ветка не задрожала на ветру, ни одна собака не залаяла встреч. Только снег мрачно похрустывал под подошвами его сапог.

Дом выглядел и жилым, и заброшенным в одно и то же время. Ставни были закрыты. На дорожке, ведущей к дому, не было отпечатано ни единого следа. В то же время над дымоходом Эгин различил слабую струйку дымка. "Значит, утром печь еще топили!" - сообразил Эгин.

Он смело взошел на крыльцо и постучал в дверь.

Но результат был тем же, что и раньше. Дом не отозвался ему ни единым звуком.

Эгин поднял взгляд в небо. Солнце скрылось за грязно-серой тучей. До заката оставалось не так уж много времени.

"Если даже предположить, что перо птицы Юп где-то здесь, остается еще глина, будь она неладна", - подумал Эгин.

- Эй, если мне сейчас не откроют, я высажу дверь, - громко сказал Эгин в расчете на то, что, возможно, у Дрона Большая Плешь есть слуги.

Эгин молчал, перетаптываясь с ноги на ногу. Колючий ветер насквозь пронизывал его куртку на волчьем меху.

Раздумывая о том, как именно он будет приводить свою угрозу в исполнение, Эгин обернулся, пытаясь определить место для разбега.

Скользнув по перилам крыльца, его взгляд упал на заснеженную площадку.

"Уходи", - было написано по-харренски на снегу перед домом.

Эгин закрыл глаза. Снова открыл их. Надпись, выведенная словно бы прутиком, осталась на том же месте.

- Не уйду! - отчетливо произнес Эгин.

И, отмерив три шага, врезался плечом в дверь жилища Дрона.

О том, что со стороны все это выглядит как самое настоящее воровство со взломом, Эгин старался не думать.

Он успокаивал себя тем, что если найдет перо, то оставит хозяину жилища деньги. "Помогая одним, мы всегда тем самым вредим другим", - уговаривал себя Эгин, очутившись в сенях.

Это было настоящее жилище колдуна.

Стены, увешанные пучками трав и исписанные значками, которые ни о чем не говорили даже считавшему себя опытным в этом деле Эгину.

Стеллажи с берестяными коробочками, корзинками, ящичками. Горшки запечатанные смолой, сургучом и пергаменом. На крюках под потолком - скрюченные крысиные шкурки, снятые по науке - чулком.

Замусоленный, с обтрепанными краями свиток на подставке для чтения. Тряпичные человеческие фигурки, с жуткими лицами, на которых точки были глазами, а загнутые книзу скобы - ртами.

Вдруг Эгин почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Он был готов поручиться - на него смотрят.

Призвав на помощь всю свою ловкость, Эгин резко обернулся.

Юркая ледяная змейка, наподобие той, что встретилась ему возле ворот, шмыгнула в черноту.

"Вправо", - шепнула Эгину его интуиция.

Чиркнув случайным взглядом по стеллажу, Эгин увидел чучело птицы. В том, что это та самая птица Юп, о которой говорил ему аптекарь, он почему-то не сомневался. Так мало была похожа на птицу эта птица.

У птицы Юп не было крыльев. Ее ноги формой походили на человеческие, с той лишь разницей, что были они обтянуты темно-бурой кожей. Величиной птица была с большого тетерева, хотя своей осанкой напоминала скорее утку.

Клюв птицы Юп был непропорционально огромен. Но самым необычным были глаза, которые не были подобны птичьим. Они, как и человеческие глаза, смотрели прямо на Эгина, а не в разные полусферы, как то водилось у птиц.

Глаза птицы Юп были ярко-алого цвета. Они слабо светились в полусумерках комнаты, освещаемой лишь несколькими лучами дневного света, которым удалось просочиться сквозь зазоры между ставнями и окном.

"Это просто бусины, - сказал себе Эгин. - Бусины всегда заменяют чучелам глаза".

Он решительно шагнул к чучелу и, прошептав Слова Решимости, выдрал из хвоста одно из перьев. Перо было необычным. Желтое, узкое и тонкое, оно, казалось, было вырезано из вощеной бумаги и имело узкое темно-пурпурное окаймление.

"Интересно, зачем такой твари перья, раз у нее нет крыльев?" - спросил себя Эгин, но нафантазировать что-нибудь успокоительное в ответ не успел.

Потому что все девять чувств аррума просигналили ему об опасности.

В абсолютной тишине за спиной послышался глухой стон половиц.

Алые глаза птицы Юп закрылись. Верхнее веко было белым и полупрозрачным. Эгин сглотнул воздух. Глаза чучела снова открылись.

Мозг Эгина нырнул в ртутное облако жути. Не помня себя от испуга, который, казалось, завладел каждым биением его сердца, Эгин бросился прочь из дома.

Он не помнил сам, как вошел в Раздавленное Время. Как с оленьей прытью соскочил с крыльца и перемахнул через забор.

Он остановился только когда обнаружил себя возле тех городских ворот, через которые вошел в город. Вдалеке маячили затейливые скаты крыши Капища Доблестей.

Эгин остановился. Эгин прочел Слова Уверенности. Ртутный туман почти рассеялся.

- Эй, варанец! - услышал Эгин за спиной голос, который показался ему знакомым.