Чтение 21–й страницы книги ~Амулет Самарканда~

- Это диск, который волшебники используют для прорицаний - его еще называют гадательным зеркалом.

Натаниэль почувствовал себя более уверенно. Одурачить этих типов оказалось нетрудно. Он притворился удивленным и даже рот раззявил - с его точки зрения, именно так и должен был выглядеть потрясенный простолюдин.

- И чего, в нем можно увидеть будущее?

- Возможно.

- И ты умеешь им пользоваться? - Стенли яростно сплюнул.

- Ты, слизняк вонючий! Я тебе сейчас как врежу, чтобы не говорил про меня такого!

Натаниэль даже попятился в замешательстве.

- Извини, я ничего такого не хотел... Э-э... Раз оно ценное, может, ты подскажешь, кто бы мог его купить? А то мне позарез нужны деньги.

Стенли взглянул на Фреда. Тот молча кивнул.

- Тебе повезло! - бодро заявил Стенли. - Фред согласен - а я всегда согласен со стариной Фредом. Мы и вправду знаем кое-кого, кто может дать тебе за эту штуку хорошую цену и, возможно, помочь тебе, если ты вдруг окажешься на мели. Пошли с нами, и мы тебя сведем с этим человеком.

Это было интересное предложение, но сопряженное с изрядными неудобствами. Натаниэль не мог сейчас шататься по Лондону ради какой-то непонятной встречи. Он и так уже слишком надолго покинул библиотеку. Сейчас куда важнее было добраться до конференции Лавлейса. А кроме того, если уж связываться с этими преступниками, так надо брать с собой Бартимеуса.

Натаниэль покачал головой.

- Я не могу прямо сейчас, - сказал он. - Скажите мне, что это за человек или где его искать, и я приду попозже.

Собеседники уставились на него.

- Ты уж извини, но с этим делом такой номер не пройдет - да и с этим человеком тоже, - сказал Стенли. - А чего у тебя такого важного, что ты не можешь?

- Ну, мне надо встретиться с другом, - ляпнул Натаниэль и тут же мысленно выругался. Опять промах!

Фред пошевелился. Его куртка снова заскрипела.

- Ты же только что сказал, будто не знаешь, где он.

- Ну да. Мне нужно его найти. - Стенли посмотрел на часы.

- Извини, Джон, но сейчас или никогда. Твой друг может подождать. Ты же вроде как хотел продать эту вещь?

- Хотел, но не обязательно прямо сегодня. Меня очень интересует ваше предложение, но я правда сейчас не могу. Слушайте, давайте встретимся завтра. В это же время на этом же месте.

Натаниэль начал впадать в отчаяние и от этого стал говорить слишком быстро. Он чувствовал, как растет недоверчивость его собеседников. Надо уладить всё это как можно быстрее!

- Не, не катит. - Мальчишка-газетчик поправил кепку. - Наверное, Фред, надо решать это дело. Нам что-нибудь мешает?

Фред покачал головой. Натаниэль, не веря глазам своим, увидел, как тот сунул его гадательное зеркало к себе в карман.

- Эй! Это мое! - в гневе выкрикнул он. - Отдай сейчас же!

- Ты упустил свой шанс, Джон, - если тебя и вправду так зовут. Отвали.

Стенли наклонился, чтоб поднять с земли ручки своей тележки. А Фред толкнул Натаниэля, и тот распластался по мокрой каменной стене.

От этого удара у него слетели последние тормоза, и Натаниэль со сдавленным криком накинулся на Фреда, молотя его по чему попало.

- Отдай мое зеркало!

Он чувствительно пнул Фреда в голень, и тот взвыл. А потом размахнулся и заехал Натаниэлю в челюсть. И в следующий миг Натаниэль обнаружил, что он валяется на грязном тротуаре и в голове у него звенит, а Фред со Стенли спешат к выходу из переулка, волоча за собою тележки, а те дребезжат и подпрыгивают.

Бешенство оказалось сильнее головокружения. Натаниэль поднялся с земли и, пошатываясь, ринулся в погоню.

Но двигаться быстро он не мог. На переулок уже опустилась ночь. Стены домов превратились в серые занавеси, лишь немногим светлее непроглядной черноты, маячащей впереди. Натаниэль пробирался на ощупь, шаг за шагом, придерживаясь рукой за кирпичную стену и изо всех сил вслушиваясь в поскрипывание тележек где-то впереди. Похоже, Фред со Стенли тоже вынуждены были сбавить шаг - скрип и топот не становились тише, и это давало Натаниэлю возможность следить за их передвижениями.

И снова он был в ярости от собственной беспомощности. Проклятый джинн! Вечно, когда он позарез нужен, его где-то носит! Ну, попадись мне эти воры, я им... А куда они подевались?

Натаниэль остановился у высокого, необыкновенно грязного окна, забранного решеткой. Издалека донесся стук колес о брусчатку. Ага, налево. Натаниэль свернул туда, откуда доносился шум.

Но вскоре он осознал, что шум изменился. Грохот колес сменился приглушенными голосами. Натаниэль пошел осторожнее, прижимаясь к стене и на каждом шаге пробуя дорогу перед собой, чтобы не угодить в лужу и не нашуметь.

Переулок уткнулся в узкую, мощенную булыжником улицу; вдоль улицы тянулись убогие мастерские, позаброшенные и заколоченные досками. В дверных проемах паутинками затаились тени. Едва различимо пахло древесными опилками.

Натаниэль увидел посреди улочки тележки. Висевший на шесте фонарик сняли с тележки Стенли, и теперь он освещал какое-то крыльцо. И в тусклом круге света стояли и тихо беседовали трое - Фред, Стенли и еще кто-то худощавый, в черной одежде. Натаниэль не видел его лица.

Натаниэль затаил дыхание и прислушался. Не помогло. Он стоял слишком далеко. Он не мог сейчас драться с ними, но даже малейшая крупица информации может пригодиться в будущем. Ради этого стоило рискнуть. Натаниэль подобрался чуть поближе.

И опять не повезло. Ясно было лишь, что Фред и Стенли по большей части молчат, а говорит их собеседник. У него был молодой голос, высокий и резкий.

Еще чуть ближе...

А на следующем шаге он в потемках задел ногой пустую винную бутылку, стоявшую у самой стены. Бутылка покачнулась, негромко звякнула, но устояла. Она не упала. Но и этого негромкого дребезжания оказалось довольно. Свет фонаря дернулся. Трое собеседников резко развернулись в ту сторону, откуда донесся шум,- Стенли, Фред и...

Натаниэль видел это лишь долю секунды, но оно навеки запечатлелось в его памяти. Девичье лицо, юное, бледное, обрамленное прямыми темными волосами. Глаза ее расширились, но страха в них не было - лишь ярость. Натаниэль услышал, как девчонка выкрикнула приказ. Фред прыгнул вперед. И тут что-то бледное и блестящее метнулось к Натаниэлю из темноты. Он стремительно пригнулся и врезался виском в стену. К горлу подкатила желчь, и перед глазами вспыхнул свет. И Натаниэль сполз в лужу у подножия стены.

Он лежал в полубессознательном состоянии, не в силах пошевелиться - глаза его были закрыты, мышцы обмякли, - и почти не осознавал, что происходит вокруг. Чьи-то дробные шаги приблизились к нему; послышались скрежет металла, поскрипывание кожи. Натаниэль почувствовал, что рядом кто-то есть. Что-то легонько коснулось его лица.

Женский голос:

- Ты промазал. Он в отключке, но жив.

- Если хочешь, Китти, я перережу ему глотку. - А это уже Фред.

Натаниэль не мог бы сказать, сколько длилась пауза, последовавшая за этими словами.

- Не надо. Он всего лишь мальчишка, хоть и дурень. Пусть живет.

На темной улице воцарилась тишина. Со временем голова Натаниэля перестала кружиться, а куртка его промокла насквозь, и вода леденила тело, но Натаниэль долго еще лежал неподвижно. Он боялся пошевелиться.

Бартимеус

Я просидел в библиотеке почти пять часов, прежде чем наконец-то послышался скрип отодранной доски и в здание ввалился мой унылый, мокрый, грязный и чрезвычайно дурнопахнущий хозяин. Оставляя за собой грязный след - надеюсь, это всё-таки была грязь, а не что иное, - словно какая-то огромная сухопутная улитка, он доковылял до второго этажа, где и сполз по стеночке на пол. Я, ведомый духом научной любознательности, зажег небольшое Пламя и осмотрел мальчишку. Хорошо, что у меня есть опыт общения со стигийскими бесенятами и им подобными - ибо выглядел он неважнецки. Складывалось впечатление, будто его взяли и поваляли по какому-то вонючему болоту или скотному двору, а потом окунули головой в бочку с нечистотами и мелко нарубленной соломой. Волосы его слиплись в жесткие пряди, которые стояли торчком, словно иглы распущенного хвоста дикобраза. На скуле красовался здоровенный синяк, а над ухом - неприятного вида порез. И тем не менее глаза его пылали бешенством.

- Надеюсь, вы приятно провели вечер, сэр? - полюбопытствовал я.

- Костер! - прорычал он. - Разведи костер. Я окоченел.

Столь высокомерный хозяйский тон странно звучал в устах существа, от которого сейчас и шакал отвернулся бы с презрением, но я не стал спорить. Очень уж это всё меня забавляло. Потому я собрал деревяшки, какие подвернулись, зажег животворящий огонь и присел (в облике Птолемея) поближе - насколько мог вытерпеть.

- Какая приятная перемена, - бодро заметил я. - Обычно лезть во всякие передряги и измазываться в грязи с головы до ног приходится джиннам. Мне нравятся подобные новшества. И что же заставило тебя покинуть библиотеку? Тебя обнаружили прихвостни Лавлейса? Сюда вломился Джабор?

- Я вышел за газетой, - медленно процедил он сквозь стиснутые зубы.

Всё забавнее и забавнее! Я опечаленно покачал головой.

- Тебе следовало бы доверить столь опасное предприятие тем, кто лучше к нему подготовлен. В следующий раз попроси сходить за газетой какую-нибудь бабусю или карапуза-ползунка...

- Заткнись! - Мальчишка яростно сверкнул глазами. - Это был тот мальчишка-газетчик! И его приятель, Фред! Два простолюдина! Они украли мое зеркало - то самое, которое я сделал, - и заманили меня подальше отсюда. Я пошел за ними, а они попытались меня убить. И убили бы, если бы не та девчонка...

- Девчонка? Какая еще девчонка?

- ...и всё равно я расшиб голову и свалился в лужу, а потом они ушли, а я не мог найти обратную дорогу, а уже начался комендантский час, и везде шныряли следящие шары, и приходилось от них прятаться. В конце концов мне пришлось черт знает сколько валяться в грязюке, сидя под мостом, пока улицу прочесывали прожекторами. А потом, когда патрульные убрались, снова искать дорогу! Несколько часов подряд! И я расшиб колено.

Ну, это, конечно, не Шекспир, однако же мне давно уже не рассказывали на сон грядущий такой великолепной истории. Я веселился от души.

- Они из Сопротивления, - продолжал тем временем Нат, глядя в огонь. - Я уверен! Они собираются продать мой диск - отдать его тем самым людям, которые устроили нападение на Парламент!

Он сжал кулаки.

- Ну почему тебя там не было! Ты был мне нужен! Я мог бы поймать их всех и заставить рассказать, кто у них главный.

- Хотелось бы напомнить, - холодно заметил я, - что я в это время выполнял задание, которое ты же мне и поручил. А что за девчонка?

- Не знаю. Я ее видел всего пару секунд. Она ими командовала. Нет, я когда-нибудь ее найду! Она за всё заплатит!

- А мне показалось, будто ты сказал, что она не позволила тебя убить.

- Да, но она забрала мой диск! Она воровка и предательница!

Что-то мне это всё напоминало... Тут меня вдруг посетила одна мысль.

- А откуда они вообще узнали, что у тебя есть это зеркало? Ты им его показал?

- Нет, конечно. Ты что, меня за дурака держишь?

- Это к делу не относится. Ты точно уверен, что не доставал его, когда лез в карман за мелочью?

- Уверен. Газетчик просто знал это, и всё. Как будто он сам - джинн или бес.

- Любопытно...

Всё это до боли напоминало свору, которая набросилась на меня в ту ночь, когда я украл Амулет Самарканда. Той девчонке с ее приятелями тоже не нужно было видеть Амулет, чтобы знать, что он у меня. А потом они отыскали меня под моими чарами Маскировки. Полезные способности... и ими, судя по всему, привыкли пользоваться. Если этот молодняк и вправду принадлежит к Сопротивлению, похоже, движение против волшебников куда разветвленнее - и куда серьезнее, чем я предполагал. Да, на Лондон надвигаются перемены...

Я не стал делиться этими мыслями с мальчишкой. В конце концов, он мой враг. И я вовсе не рвался предостерегать волшебников.

- Может, ты пожелаешь на время отвлечься от своих злоключений и выслушать мой доклад? - поинтересовался я.

Мальчишка заворчал.

- Ты нашел Хедлхэм-Холл?

- Нашел. И если ты пожелаешь, я смогу доставить тебя туда. Вдоль Темзы на юг идет железнодорожная ветка, в ту сторону. Но сперва я тебе расскажу, какую линию обороны возвел Лавлейс вокруг дома своей подружки. Весьма внушительную, надо признать. С воздуха окрестности патрулируются фолиотами, а на земле - в произвольных местах - время от времени материализуются сущности посерьезнее. Над самим поместьем установлено минимум два защитных купола. Они также меняют расположение. Я не смог пробраться внутрь. А с мертвым грузом на буксире - с тобой, скажем, - это будет еще труднее.

Мальчишка на подначку не повелся. Слишком устал.

- И тем не менее, - продолжал я, - я чувствую, что они что-то прячут в поместье. Защиту возвели заблаговременно, за два дня до начала конференции - а это требует колоссального расхода сил. А значит, назревает грандиозная пакость.

- Долго ли туда добираться?

- Если ехать утренним поездом, то можно успеть к вечеру. Там довольно долго нужно идти пешком. Но нам придется выходить прямо сейчас.

- Хорошо.

И он начал подниматься на ноги; во все стороны полетели брызги. В ботинках у него зачавкало.

- Ты уверен, что нам непременно нужно действовать в соответствии с этим планом? - поинтересовался я. - Я могу вместо этого отвести тебя в доки. На кораблях часто нужны юнги. Жизнь тяжелая, но увлекательная. Представь себе - дышать соленым воздухом...

Мальчишка не ответил. Он уже вышел. Я вздохнул, погасил огонь и последовал за ним.

Выбранный мною маршрут пролегал по пустырю, протянувшемуся узкой полосой на юго-восток, между фабриками и пакгаузами, вдоль притока Темзы.

Речушка была воробью по колено, но она вилась по своей миниатюрной пойме, образуя настоящий лабиринт - холмы, болота и озерца, - и весь остаток ночи ушел у нас на то, чтобы преодолеть этот отрезок пути. Обувь наша увязала в грязи, осока резала руки и ноги, над головами со звоном вились насекомые. А мальчишка скулил, почти не переставая. После того как он напоролся на Сопротивление, он пребывал в прескверном расположении духа.

- Мне хуже, чем тебе! - не выдержав, огрызнулся я, когда он особенно разнылся. - Я мог бы перелететь это всё за пять минут, а вместо этого составляю тебе компанию. Ползать в грязи - это твоя привилегия по праву рождения, человек, а вовсе не моя.

- Я не вижу, куда ступаю, - сказал он. - Сделай какой-нибудь свет. Ты же можешь!

- Могу - особенно если тебе не терпится привлечь внимание какого-нибудь джинна, ведущего ночной образ жизни. За улицами следят вовсю - ты сам имел случай в этом убедиться. И не забывай, что Лавлейс тоже может до сих пор продолжать искать нас. Я выбрал этот путь именно потому, что он такой темный и паршивый.

Не похоже было, чтобы это объяснение его утешило. Впрочем, ныть он стал поменьше. [Примечание: Этот маршрут имел еще одну положительную сторону: мальчишка был настолько занят, что ему некогда было вспоминать о потере своего драгоценного гадательного зеркала. Вот честное слово, он так переживал из-за этого зеркала, что можно было подумать, будто в нем заключен его родной брат, а не какой-то вульгарный бес в облике младенца. Мальчишка почему-то принял его несчастье близко к сердцу. Хотя... Возможно, после того как он потерял свою возлюбленную миссис Андервуд, этот бес остался для него последним близким существом во всем мире. Бедолага.]

Мы, спотыкаясь, шли вперед. А я, пустив в ход свою безукоризненную логику, обдумывал ситуацию. С того момента, как мальчишка впервые вызвал меня, прошло шесть дней. Шесть дней я чувствую себя всё хуже и хуже. А конца пока что не видать.

Этот мальчишка. Какое место он займет в моем списке самых паршивых людей всех времен и народов? Нет, он не худший из хозяев, которых мне приходилось терпеть, [Примечание: Конечно, словосочетание "хороший хозяин" само по себе нелепо. Даже Соломон был бы невыносим (в молодости он отличался редким занудством) - но, к счастью, он мог одним поворотом своего кольца вызвать двадцать тысяч духов, и у меня было много свободного времени.] но он представляет собою весьма специфическую проблему. Все здравомыслящие волшебники, знающие толк в разумной жестокости, понимают, когда следует драться, а когда - бежать. Они сравнительно редко рискуют собою (и своими слугами). А вот мальчишка не имел о благоразумии ни малейшего представления. Он раздавлен несчастьем, которое сам же на себя по глупости и навлек, а теперь стремится вцепиться в противника, словно раненая змея. Каковы бы ни были его изначальные счеты с Лавлейсом, прежнюю осторожность и благоразумие сменило отчаяние, питаемое горем. Он шел навстречу своей смерти. И скатертью дорога! Да вот только он и меня с собой норовил утянуть. Я не знал, что с этим поделать. Я был прикован к своему хозяину. И мне оставалось лишь одно: сделать всё, что в моих силах, чтобы он выжил.

К рассвету мы дошли по этой пустоши от северной части Лондона почти до самой Темзы. Здесь речушка ненадолго расширялась, а потом, пройдя через несколько водосливов, впадала в Темзу. Пора было выбираться на дорогу. Мы взобрались по крутому берегу к ограде из металлической сетки (я прожег в ней аккуратный проход), перебрались через нее и вышли на мощенную булыжником улицу. Слева от нас находился центр города, справа - район Тауэра, впереди - Темза. Комендантский час благополучно миновал, но вокруг пока что было пустынно.

- Итак, - сказал я, останавливаясь, - станция уже близко. Но прежде чем идти туда, нам нужно решить одну проблему.

- Какую?

- Добиться, чтобы ты не выглядел - и не пах, - как свинопас, - пояснил я.

После похода по пустоши мальчишку покрыл новый слой художественно наляпанной грязи. Хоть оправляй его в рамочку и вешай на стену.

Мальчишка нахмурился.

- Да. Сперва почисти меня. Должен быть какой-то способ...

- А то!

Возможно, мне не следовало хватать его и окунать в реку. Темза ненамного чище того болота, через которое мы прошли. Однако же самое худшее она смыла. Я простирнул его и отпустил. Мальчишка выскочил, отплевываясь и откашливаясь, и издал невнятный булькающий звук. Но я сумел истолковать это бульканье.

- Что, опять? Да ты просто деспот.

Я прополоснул мальчишку еще разок, и он стал как новенький. Тогда я оттащил его в тень бетонной набережной и, аккуратно используя Пламя, просушил ему одежду. Пахнуть от него стало терпимее, а вот настроение отчего-то не улучшилось. Ну и ладно. Нельзя же получить всё и сразу.

Покончив с этим делом, мы двинулись в путь и добрались до железнодорожной станции как раз вовремя, чтобы успеть на первый поезд, идущий на юг. Я украл в кассе два билета и, пока работники станции прочесывали платформы в поисках краснолицей женщины-пастора с представительными манерами, преспокойно занял свое место - как раз в тот момент, когда поезд отошел от платформы. Натаниэль уселся в другой вагон - я бы сказал, чересчур демонстративно. Похоже, он всё еще злился на меня за импровизированную ванну.

Первые полчаса пути были самыми мирными и спокойными за всё время с момента моего первого вызова. Поскрипывая во всех сочленениях, словно больной артритом, поезд неспешно ковылял через бесконечные предместья Лондона, удручающего вида каменные джунгли, более всего напоминающие морену, оставленную гигантским ледником. Мы ехали мимо заброшенных фабрик и неухоженных забетонированных площадок. За ними тянулись узкие улочки, застроенные однообразными типовыми домишками, кое-где из труб вился дымок. Однажды я увидел в небе, на фоне светлого облака, заслонившего солнце, целый отряд джиннов. Они двигались на запад. Даже отсюда видно было, как сверкают на солнце их нагрудники.

В поезд почти никто не подсаживался и почти никто с него не сходил. Я расслабился. Джинны не спят, но я погрузился в некое подобие дремоты: унесся мыслью в прошедшие столетия, созерцая счастливейшие моменты жизни - ошибки волшебников, мою месть...

Из этих грез меня вывел мальчишка, плюхнувшийся на противоположное сиденье.

- Давай составим какой-нибудь план, - угрюмо произнес он. - Как нам пройти через выставленную защиту?

- С этими произвольно перемещающимися куполами и часовыми, расставленными в определенных местах, никакого безопасного способа просто не существует. Нам нужно что-нибудь наподобие троянского коня.

Мальчишка непонимающе воззрился на меня.

- Ну, что-нибудь такое, что выглядело бы совершенно безобидно, что они пропустили бы через ворота. А внутри будем прятаться мы. Слушай, а чему вообще учат нынешних волшебников? [Примечание: Ясно одно - истории их не учат вовсе. Факварл бы искренне огорчился при виде подобного невежества. Он любит похвастаться, что это именно он подкинул Одиссею идею с конем. Лично я уверен, что Факварл врет, но доказать этого не могу - меня под Троей не было. Я в это время находился в Египте.]

- Значит, нам нужно в чем-нибудь спрятаться, - буркнул мальчишка. - И какие идеи?

- Никаких.

Мальчишка насупился и задумался. Я просто-таки слышал, как его мозги скрипят от усилий.

- Гости прибудут завтра, - пробормотал он. - Их придется впускать, значит, через ворота будет постоянно въезжать всякий транспорт. Возможно, нам удастся подсесть к кому-нибудь в машину - попросить, чтобы нас подвезли.

- Возможно, - отозвался я. - Но все волшебники будут по самые уши закутаны в Щиты и обсажены бесами, раздувшимися от усердия. Нам трудновато будет проскользнуть мимо них незамеченными.

- Ну, а как насчет слуг? - спросил мальчишка. - Они же должны как-то попадать внутрь?

Надо отдать ему должное - мысль была неплоха.

- Большинство из них к этому моменту уже будут находиться внутри, - сказал я. - Но ты прав - некоторые еще могут прибывать. И еду тоже должны подвозить. А может, еще приедут артисты - ну там музыканты или жонглеры...

Мальчишка презрительно взглянул на меня.

- Жонглеры?

- Слушай, кто из нас лучше знает волшебников, ты или я? Жонглеры есть всегда. [Примечание: Волшебники - обладатели самого дурного вкуса, который только можно себе представить. Причем так было во все времена. О да, на публике они держатся чопорно до невозможности. Но думаете, кто-нибудь из волшебников отправится по доброй воле слушать камерную музыку? Как бы не так. Они куда с большей охотой будут пялиться на лилипутов или красоток, исполняющих танец живота. Вот вам маленькая подробность из жизни Соломона Мудрого: он был без ума от ливанских глотателей огня.] но, главное, что в поместье должны будут входить какие-то люди со стороны, не волшебники. Значит, если мы заблаговременно займем выгодную позицию на подступах, возможно, нам удастся с кем-нибудь за компанию пробраться внутрь. Во всяком случае попробовать стоит. Ну а пока что... пока что спи. Нам еще предстоит проделать долгий путь пешком.

Судя по виду мальчишки, веки у него были налиты свинцом. В кои-то веки он не стал со мной спорить.

Мне встречались ледники, двигавшиеся быстрее этого поезда, - так что мальчишка вполне успел выспаться. Но в конце концов мы всё же доехали до ближайшей к Хедлхэм-Холлу станции. Я разбудил своего хозяина, и мы выскочили из вагона на платформу. Перрон был недалек от того, чтобы вернуться в лоно природы. Сквозь бетон в изобилии пробивалась разнообразная трава, а стены и крышу ветхого зала ожидания обвили предприимчивые лозы. На ржавых фонарных столбах гнездились птицы. Кассы здесь не было - равно как и прочих признаков присутствия человека.

Поезд заковылял дальше с таким видом, будто собирался помереть под первым же забором. Поблизости от путей обнаружились белые ворота, за ними начиналась грунтовая дорога. По обе стороны дороги раскинулись поля. Я приободрился. Приятно всё-таки вырваться из зловредной хватки города и очутиться среди полей и лесов. [Примечание: Хотя поля размечены и перекопаны людскими руками, от них всё же не смердит магией. Волшебники на протяжении всей своей истории всегда были тварями городскими. В городах они процветают, множатся, словно чумные крысы, и носятся по паутине сплетен и интриг, будто разжиревшие пауки. Волшебники, порожденные не знавшими городов цивилизациями - шаманы Северной Америки и азиатских степей, - действовали настолько отлично от нынешних магов, что почти заслужили, чтобы вовсе не называться волшебниками. Но их время давно миновало.]

- Мы пойдем по дороге, - сказал я. - До поместья самое меньшее девять миль, так что покамест нам особенно нечего опасаться. Я... В чем дело?

Мальчишка побледнел, и вид у него сделался какой-то неуверенный.

- Ни в чем. Просто... Я не привык... не привык к такому простору. Здесь не видно ни одного дома.

- Ну и прекрасно. Нет домов - значит, нет людей. А значит, и волшебников нет.

- Мне как-то не по себе. Здесь так тихо... - Хотя чему тут удивляться? Он же никогда раньше не был за городом. Скорее всего, он даже в большом парке не бывал. Его пугает простор.

Я перешел через рельсы и открыл ворота.

- Вон за теми деревьями какое-то село. Там ты можешь получить еду и пообниматься с домами.

Моему хозяину потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от нервной дрожи. Он словно ожидал, что пустые поля или зимние кусты встанут, словно враги, и набросятся на него, и непрерывно поглядывал по сторонам, чтобы не проворонить нападения. Он вздрагивал от каждого птичьего посвиста. Я же, напротив, по-прежнему чувствовал себя прекрасно - именно потому, что вокруг раскинулась безлюдная сельская местность. Здесь не чувствовалось абсолютно никакой магической деятельности, даже вдали, в небесах.

Добравшись до села, мы устроили налет на единственный здешний бакалейный магазинчик и стащили достаточно провизии, чтобы на сегодня мальчишка остался желудочно-удовлетворенным. Это было даже не село, а деревушка - несколько домиков, сгрудившихся вокруг разрушенной церкви, - настолько маленькая, что здесь даже не было своего волшебника. Те немногочисленные люди, которые попадались нам на глаза, спокойно и неторопливо шли по своим делам, и ни один не волок за собой даже самого завалящего беса. У моего хозяина это просто не укладывалось в голове.

- Они что, не понимают, насколько они уязвимы? - фыркнул он, когда мы миновали последний домик. - У них же нет совершенно никакой защиты. Любая магическая атака - и они окажутся беспомощны.

- Возможно, для них это не самый больной вопрос, - намекнул я. - Им и без этого есть о чем беспокоиться. Например, как прокормить себя и семью. Боюсь, как раз этому тебя не учили. [Примечание: Чистая правда! Волшебники по сути своей - паразиты. Если они захватывают господствующее положение в обществе, то припеваючи живут за чужой счет. А в те времена и в тех местах, где они теряли власть и им приходилось самим зарабатывать на хлеб, они, как правило, пребывали в плачевном состоянии и за несколько медных монеток показывали всякие фокусы на потеху толпе.]

- Ну и что? - возмутился мальчишка. - Быть волшебником - великое призвание! Наше искусство и наше самопожертвование удерживают страну от развала, и эти дурни должны быть нам благодарны.

- В смысле - благодарны людям наподобие Лавлейса?

Мальчишка нахмурился, но промолчал. После полудня мы попали в опасное положение. Мой хозяин узнал об этом прежде всего благодаря тому, что я кинулся на него, сшиб с ног, и мы оба полетели в неглубокую придорожную канаву. Я прижал его к земле - чуть сильнее, чем это действительно было необходимо.

Он вдоволь наелся земли.

- Что ты делаешь?!