Чтение 21–й страницы книги ~Драконья алчность или Дело Алмазного Фонда~

Тоненький писк за спиной и хриплый напряженный шепот из пламени факела слились в один возглас:

- Кто ты?!

Я ткнул пальцем в факел... Чуть ли не в самое пламя.

- Зло... - ответил хриплый шепот.

- Кто ты?!

Я указал себе за спину.

- Зло... - пискнуло у меня за спиной.

- Что тебя породило?!

Я снова указал на пламя.

- Предательство... Убийство... Непохороненный мертвец...

С каждым словом хриплый шепот становился все тише.

- Кому ты служишь?!

На этот раз я не показал, какой ипостаси Зла следует отвечать, и после секундной заминки ответ последовал из-за моей спины:

- Сильнейшему...

- Мне!!! - тут же взревел я.

- Теперь... тебе... - согласились два шепота, хриплый и писклявый.

Голоса стали совсем слабыми, и я их едва различал. Тем не менее я задал еще один вопрос:

- Кому вы служили до меня?!

- Цзя Шуну... - прошептало пламя.

- А до него?!

- Косоглазому Ся, но Цзя Шун убил его... - ответил тоненький, едва слышный голос.

- После того, как я начало служить ему... сильнейшему... - Добавил хрип.

И вдруг, не дожидаясь очередного моего допроса, тоненький голос взмолился, похоже, из последних сил:

- Отпусти меня... иначе я могу... угаснуть...

- Ты свободно... - произнес я и добавил с угрозой: - Но помни!...

Факел погас, и все вокруг погрузилось в темноту. И почти сразу же я понял, что лежу навзничь на своем кане с закрытыми глазами... что я только что... проснулся!

Это был мой Третий сон в Поднебесной.

Открыв глаза, я убедился, что ночь еще не кончилась, хотя ночная темнота уже начала размываться предрассветным сумраком. Однако спать мне совсем не хотелось, да и с левой стороны груди все еще чувствовалось приятное жжение.

"Надо же!- насмешливо подумал я.- В этой... Поднебесной сны у меня настолько реальны, что наблюдаются остаточные явления!"

Я поднес руку к груди и... вскрикнув, рывком сел на постели - моя верная джинсовая куртка обжигала, как раскаленный металлический лист. Впрочем, я сразу же догадался, что раскалилась совсем не куртка, а лежавшая в ее кармане каменная книжка!

Мысли мои лихорадочно заметались, и первая из них была: "На кой черт я взял эту книженцию с ее алтаря?! Она ж меня поджарит!!" Однако тут же мне в голову пришло то соображение, что телу моему жар, исходящий от книги, никакого вреда не причинял, более того, ее... тепло было даже приятно, а вот когда я попытался ее пощупать, она ответила ожогом!

"Так может быть, этот... камешек... защищается?! От... изъятия!"

Мыслишка, конечно, была нелепая и смешная, но достаточно хорошо объясняла все происходящее. И вдруг я вспомнил... Сон!!! Я торопливо начал проверку своего магического кокона и сразу же понял, что тот не только на своем месте, но к тому же здорово увеличился и... уплотнился. Уплотнился настолько, что мне показалось, будто я в состоянии просто пощупать его руками!! Поскольку я сам никаких магических действий не предпринимал, да и не мог предпринять, изменения моего состояния приходилось отнести на счет... этой самой книжечки. Похоже, во время моего сна на мою особу и в самом деле было произведено... нападение, и именно она защитила меня!

Я еще раз, теперь уже гораздо осторожнее, поднес руку кгруди. Жар значительно спал, ладонь ощутила только легкое тепло.

И вдруг та напряженная растерянность, которая охватила меня при пробуждении, схлынула, возвращая мне привычную насмешливую иронию. Судя по моим рассуждениям, я начал отождествлять свое "Я" не только со своим бренным телом, но и с окутывающим его коконом Силы! Иначе с чего бы это мне употреблять обороты типа "...изменения моего состояния отнести на счет...".

"Растем над собой! - насмешливо подумал я. - И ввысь и вширь!"

Я встал с кана и подошел к окну, выходившему во двор усадьбы. Несмотря на очень раннее время, народ в "Полете зимородка" уже проснулся. Над одним из домиков, притулившихся у задней стены усадьбы, вился легкий синий дымок, а в следующий момент я увидел молодого паренька, протащившего именно к этому домику вязанку дров. Из дверей соседнего домишки появилась женщина с ведром в одной руке и какой-то тряпицей в другой. Торопливым шагом она проследовала к стоявшему чуть поодаль сараю и перед тем, как войти внутрь, вдруг оглянулась на наш павильон. Я заметил, что на лице ее было написано любопытство. Затем от самого дальнего строения по направлению к дому с топившимся очагом величественным шагом проследовал управляющий.

Идиллия!

Спать мне совершенно не хотелось, и я готов был к началу дневных трудов. Однако прежде всего мне надо было выяснить пару волновавших меня вопросов. Поэтому я снова вернулся к кану, улегся, закрыл глаза и, представив себя в виде некоего злющего божества, властно позвал:

"Зло!..."

В глубине души я не слишком рассчитывал на ответ, но он прозвучал немедленно и вполне явственно:

"Слушаю тебя, господин..."

"Что ты делало с попадавшимися тебе... магами?"

"Они становились послушниками Велико... Цзя Шуна..."

"А с простыми людьми?..."

"По-разному... В зависимости от того, из какого кувшинка их поили..."

Я немедленно вспомнил о трех кувшинах, стоявших на полке в столовой!

"Кто еще знал о твоем существовании, кроме Цзя Шуна?"

"Никто... Хотя кто-то, наверное, догадывался, что в "Полете зимородка" не все... чисто".

"А управляющий усадьбой "Яшмовые ворота"?..."

"Это один из людей Цзя Шуна... Один из тех, кто рекомендовал приезжим "Полет зимородка" в качестве временного жилья".

"Свободно!" - скомандовал я и открыл глаза. Перед ними в полной темноте плавали яркие разноцветные круги. Я снова прикрыл веки и несколько минут бездумно лежал, просто отдыхая. Когда я снова открыл глаза, все было в порядке - я вполне отчетливо видел окружающую обстановку. Похоже, общение с моим вновь приобретенным... рабом требовало серьезных нервных затрат!

Поднявшись с кана, я подошел к столику с умывальными принадлежностями и обнаружил в кувшине чистую прохладную воду.

"То, что надо!..." - с удовлетворением подумал я и щедро вылил половину кувшина в таз. Затем, чуть подумав, я стянул с себя куртку и, оставшись в майке, принялся плескаться. Окончательно согнав с себя остатки сна, я вытерся небольшим полотенцем, лежавшим на столике рядом с тазом, и тут мне вдруг вспомнилось начало моего ночного кошмара. Я поднял глаза на зеркало. Ничего особенного я не увидел - зеркало как зеркало, только, на мой вкус, мутновато. Я несильно толкнул его пальцем, и оно качнулось из стороны в сторону, едва слышно зашуршав по стене.

Одевшись, я вышел из спальни и направился во двор, поскольку именно там располагались "удобства". Со двора я прошел в столовую и с удивлением увидел, что завтрак уже накрыт, более того, за столом бодро восседал Поганец, уписывая за обе щеки сваренную на пару соргу с какой-то, похоже, мясной подливой и запивая все это вином из большой кржки. Увидев меня, он торопливо сглотнул и заверещал:

- Ну и здоров ты поспать, учитель!... Так ведь и без завтрака остаться можно!...

Я присел к столу напротив него, наложил себе горячей сорги, полил ее соусом и попробовав на вкус, остался доволен.

- Удалось вчера выяснить что-нибудь новое? - спросил я Поганца, принимаясь за еду.

Тот кивнул и принялся неторопливо докладывать:

- Пленников держат в малом павильоне, в яме... Постоянная охрана - четверо цзиней, двое в человеческом обличье, двое в зверином. Меняются они парами через каждые четыре часа. Сам павильон стоит в глубине двора, почти у самой задней стены. Сзади подобраться не удастся - по стене ходит городская стража. Хозяина они ждут ночью, накануне открытия праздника, ну и поскольку Великие маги первыми вносят Дань Желтому Владыке, можно рассчитывать, что до вечера первого дня праздника пленными заниматься не будут.

Тут малыш прихлебнул из стоявшей рядом с ним кружки и резко сменил направление разговора:

- Да, нашли нашего попрошайку... ну, Ванга-даоса. Так вот, его убийство приписывают каким-то грабителям, причем управляющий, тот, который назвался Сян Шеном, убежден, что их быстро поймают, - оказывается, деньги, которые он дал старику, меченые.

- Не думаю, что Гварда забрал деньги у убитого... - с сомнением протянул я.

- Нет, конечно, - немедленно согласился Поганец. - Он только перерезал ему горло, и больше ничего...

- Что значит - перерезал?... - удивился я.

- А ты что, не знаешь, как убивают синсины?... - ощерился в улыбке Поганец. - У них, знаешь ли, на лапах имеются такие убирающиеся коготочки-кинжальчики вот такого размера. - Он вытянул указательный палец, показывая величину синсиновых коготков. - И целятся они, как правило, в горло. Обычно после удара синсина остается четыре параллельных пореза, а наш Гварда, видимо, владеет какой-то особой техникой - у старика горло взрезано одной раной, словно работали ножом.

Он снова улыбнулся и наклонился над своей миской.

- Сколько же ты времени провел вчера в "Яшмовых воротах", что узнал столько интересного? - с улыбкой спросил я

- Не слишком долго, - невнятно пробормотал он, не переставая жевать. - Часа два...

В этот момент в столовую вошла Шан Те. Девушка выглядела прекрасно, только что умытое лицо сияло свежестью, глаза лучились, а губы, казалось, были готовы улыбнуться.

- А вот и наша принцесса!! - завопил Поганец, размахивая своей черпалкой и разбрасывая вокруг себя зерна сорги. - Как спалось на новом месте?!

- Прекрасно. - Ее губы, как я и ожидал, сложились в улыбку. - Правда, посреди ночи Гварда вдруг принялся скулить, но быстро перестал.

- Видно, он какую-то неприятность почуял! - авторитетно заявил Поганец.

Шан Те присела к столу и оглядела выставленные закуски. Однако положить на свою тарелку она не успела, в комнату вплыла матушка Лю со скворчащей сковородкой в руках и строго сказала:

- Госпожа, ваш завтрак готовился отдельно! Вот масляные палочки, к которым будет подан свежий шаньский чай и горный мед.

Она переложила из сковороды в миску Шан Те обжаренные в масле довольно длинные жгуты из теста, вышла из столовой и тут же вернулась, неся в руках небольшой поднос, на котором стояли белый фарфоровый чайник, маленькая чайная чашечка и мисочка со светлым медом. Выставив все это перед девушкой, матушка Лю бросила на нас с Поганцем строгий взгляд и предупредила:

- Не отвлекайте госпожу разговорами, дайте ей спокойно позавтракать!...

Помедлив минуту, словно ожидая наших возражений, она повернулась и вышла из столовой.

Поганец скорчил ей вслед удивительно противную физиономию, а девушке обиженно заявил:

- А тем, кто объедается масляными палочками, в то время как я... как мы с учителем давимся сухой соргой, я ничего интересного рассказывать не буду!...

С этими словами он соскочил со стула и гордо удалился. Шан Те растерянно посмотрела ему вслед и, повернувшись ко мне, спросила:

- Он что, в самом деле обиделся?! Но я сама не ожидала, что матушка Лю будет так меня... э-э-э... опекать!... Если он хочет палочек, я могу ему отдать их все!...

В ответ я улыбнулся и совершенно неожиданно для девушки произнес:

- Теперь я понимаю, почему ты влюбилась в садовника.

Шан Те растерялась еще больше.

- Я не понимаю, при чем тут... садовник! - чуть ли не со слезами воскликнула она. - Что общего между обидой Поганца и... садовником?!

- У тебя, милая девушка, совершенно отсутствует здоровое высокомерие, присущее высокопоставленным особам. Это небольшой, но серьезный изъян в твоем воспитании. Будь у тебя это качество, ты, во-первых, никогда не обратила бы внимания на садовника как на возможный объект... влюбленности, а во-вторых, только улыбнулась бы в ответ на выходку Поганца!...

Я посмотрел на приоткрытую дверь столовой и мгновенно понял, что мой ученичок подслушивает. Именно поэтому я довольно презрительно добавил в его адрес:

- Тоже мне нашелся, демократ ушастый!...

Повернувшись к девушке, я хотел продолжить свое наставление по поводу самовоспитания властвующих особ, но мне не дали этого сделать. Поганец вынырнул из-за двери, как чертик из бутылки, и принялся верещать:

- Да!! Я демократ!! Да!! Я ушастый!! Ну и что?!! Это не повод закармливать девчонку у меня на глазах деликатесами, в то время как я питаюсь... э-э-э... походными концентратами!!

Тут он увидел, что я готов расхохотаться, и принял свою боевую стойку - развернул уши, поднял шерсть дыбом, вытаращил глазенки и оскалил все свои семьдесят четыре зуба.

- И в этом нет ничего смешного!!! Что вы будете делать если я, ваш единственный проводник в... э-э-э... катакомбах дна столицы, получу заворот кишок и скончаюсь в жутких муках у вас на глазах?!

Огорошив нас такой жуткой перспективой и поставив в безвыходное положение, он гордо подбоченился и, посверкивая глазами, замолчал, ожидая ответа.

Шан Те, совершенно растерявшись, переводила испуганные глаза с маленького нахала на меня и обратно, не зная, что можно сказать, а я, давясь от сдерживаемого хохота, решил ей подыграть:

- Да, милая моя, без Поганца нам будет очень плохо... Просто невыносимо...

Дальше продолжать я не мог, и, чтобы хоть немного усмирить вырывающийся смех, замолчал, горестно покачивая головой. Только немного успокоившись, я продолжил:

- Как же это мы с тобой, принцесса, не сообразили, что у столь маленького существа должен быть очень нежный желудок, ну и... весь остальной пищеварительный тракт?! Как мы могли допустить, чтобы он без всякого ограничения хлестал вино и заедал его непомерным количеством пампушек, ватрушек и уток по-пакитски?! Этакая промашка!!! Но теперь все! Теперь я лично буду следить за диетой своего ученика - утром три масляные палочки, вечером пять отварных побегов молодого бамбука. И все!!! Никакого вина и пива, только три чашки чаю в день... без меда! - Тут я обратил свой взор к девчонке и проникновенно добавил: - Мед ведь пробуждает аппетит...

Видимо, Шан Те все-таки сообразила, что я не совсем серьезен, поскольку уже в середине моей тирады принялась энергично кивать, показывая, насколько полно она поддерживает мое решение.

Теперь уже испугался Поганец. Увидев, что мы с приницессой единодушны в деле защиты его персоны от переедания, он свернул уши, пригладил шерстку и принял самый удивленный вид.

- У кого слабый желудок?!! - вскричал малыш, как только пауза в моем монологе позволила ему сделать это. - У кого нежный... этот... кишечный трактат?...

Однако я, не обращая внимания на этот вопль испуганной души, самым суровым тоном обратился к Шан Те:

- И я самым категорическим образом требую, принцесса, чтобы ты прекратила... э-э-э... прикармливать Поганца! Не вздумай подсовывать ему какую-либо еду тайком от меня - я не хочу потерять моего единственного и любимого ученика... безвременно!...

Шан Те серьезно покивала головой, хотя в ее глазах уже горело пламя сдерживаемого смеха.

- Да ты что, учитель?!! - завопил во всю силу своего фальцета Поганец. - Да мой желудок способен вместить черепаху Ао вместе с тремя горами, что стоят у нее на спине!... И как же можно... это... на одном чае, учитель! Чай не пиво, много не выпьешь!

- Пиво!... - с сомнением проговорил я. - А заворот кишок?...

- Какой заворот, учитель, - с непередаваемым энтузиазмом воскликнул Поганец, - с моим-то кишечным трактатом!... Да я могу пропустить сквозь себя Хо в период разлива и даже не поморщусь!... Да три чашки чаю в день для меня - засуха! Я зачахну и скукожусь!

- Но разве три масляные палочки не смогут предотвратить твою... чахлость?... - с прежним сомнением спросил я.

- Да что такое это... хрум-хрум!... - с некоторым даже возмущением ответил Поганец. - Лакомство, которым только девчонок кормить! А нам, настоящим мужчинам, подавай вина, пампушек, уток по-пакитски да сорги побольше... с этим... с крапивным соусом!...

И он с широченной улыбочкой заговорщицки мне подмигнул.

- Веселимся?... - неожиданно раздался от двери спокойный тяв Гварды. Синсин вошел в столовую и оглядел собравшуюся компанию. Затем, проследовав к столу, он посмотрел на меня, и я немедленно наложил ему в миску сорги с мясным соусом и поставил ее рядом со своим стулом.

Однако, прежде чем приступить к еде, Гварда отрывисто проговорил:

- В "Яшмовые ворота" прибыло еще шесть цзиней...и кроме того, я снова слышал, как управляющий ругался с главным оборотнем. Тот сказал Сян Шену что-то, по-видимому не слишком приятное, а управляющий в ответ заорал, что ему и так невмоготу смотреть, как мучится его брат, а тут всякие... лесные проходимцы будут еще нервы трепать!...

Синсин снова весьма многозначительно посмотрел на меня и уткнулся в свою миску. А я поднял глаза на Шан Те:

- Мучится его брат?... Похоже, принцесса, я понял, каким образом Великолепный Цзя узнал о нашей поездке к покровителю твоего отца!

- Ты думаешь... - ошарашенно прошептала девушка, но Поганец не дал ей договорить:

- Ну конечно! Ты же сама, принцесса, назвала этого... управляющего Шу Фу!... Они же похожи, как две капли кунжутного масла!... Ясно, что эта толстая морда советник переметнулся на сторону... брата и продал своего благодетеля Великолепному Цзя!

- Но... почему?! - В голосе Шан Те звучало горькое недоумение. - Правитель приблизил его к себе, ценил его...

- Видимо, потому, что твой отец не захотел принуждать тебя к браку с ним... - ответил я. - Он решил добиться тебя, как у нас говорят, не мытьем, так катаньем!

- Не!... - не согласился со мной Поганец. - Туточки налицо натуральный обмен: Великолепному Цзя - правителя Тянь Ши, советнику - его дочку!

- В любом случае наша задача усложнилась, - озабоченно проговорил я. - Охрана увеличилась, а с прибытием Цзя Шуна наверняка станет еще больше.

- Ты думаешь, наш план не удастся?! - с тревогой спросила Шан Те.

- Ну, мы постараемся сделать все, чтобы он удался, - попытался улыбкой ободрить ее. - Именно этим я сейчас займусь, а Гварда и Поганец будут по очереди следить за "Яшмовыми воротами".

И тут я, признаться, несколько растерялся. Мне было ясно, что девчушку тоже надо чем-то занять, но никаких поручений для нее у меня не было.

- Принцессе надо заняться своим гардеробом, - раздался из-под стола разумный голос синсина. - Не забывайте, очень скоро праздник, а у нее нечего надеть.

- Да и мне в общем-то нечего надеть... - с деланной грустью протянул Поганец, оглядывая свою набедренную повязку, превратившуюся в довольно замызганную тряпочку.

- Ну что ж, - согласился я. - Значит, нам надо будет заняться и нашим гардеробом!

Вот прекрасное средство успокоить любую особу женского рода - дать ей возможность заняться своим гардеробом! Шан Те торопливо поглощала свои масляные палочки, запивая их заваренным специально для нее чаем, и при этом щебетала:

- Я позову матушку Лю, она прекрасно разбирается в тканях и очень хорошо знает нынешнюю столичную моду!... Вот только времени у нас будет маловато, но матушка Лю, возможно, сможет пригласить помощницу! - Тут она посмотрела на меня и вдруг, покраснев, прошептала: - Я постараюсь быть... бережливой...

"Интересно посмотреть, как это у тебя получится?!" - с иронией подумал я, а вслух произнес:

- Но я надеюсь, не слишком!...

И она... улыбнулась.

- Ну а мне тоже надо кое-что сделать! - бодренько проговорил я и поднялся из-за стола. - Обедать будем в городе...

Я бросил быстрый взгляд в сторону Поганца.

- Но на этот раз в таверне попроще... Без изысков!...

Покинув столовую, я вышел во двор и огляделся. Над домиком, притулившимся у дальней стены усадьбы, по-прежнему вился легкий дымок, а значит, именно с него мне надо было начинать свои поиски. Впрочем, почему я так решил, мне и самому было не до конца ясно.

Вблизи домик выглядел совсем крошечным, зато он бы очень чист, светел и ярок. Белые стены казались только что выкрашенными, небольшая дверь и переплет единственного окошка, покрытые алым лаком, сияли, и даже солома, которой домик был покрыт, выглядела так, словно ее только что привезли с поля! Внутри дома слышался какой-то разговор, но слов я разобрать не мог.

Подойдя к двери, я осторожно постучал, и внутри немедленно все смолкло. Я постучал еще раз, теперь несколько громче, за дверью что-то зашуршало, как будто по полу протащили рогожный мешок, но никакого ответа на мой стук не последовало. Тогда я просто толкнул дверь, и она отворилась.

Внутри домик имел одну-единственную комнату, половину которой занимала огромная печь-плита. Поскольку окошко было довольно маленьким, освещение комнаты оставляло желать лучшего, так что вначале я почти ничего не разглядел. К тому же странный темный огонь, пылавший в открытой печи, не освещал комнату, а бросал в глаза неприятные отблески и еще больше мешал рассмотреть внутренность комнаты.

Я, сделав шаг внутрь, отпустил дверь, и та немедленно захлопнулась за моей спиной. И тут же справа от входа раздался старческий скрипучий голосок:

- Ну вот первый и пришел, не зря, выходит, я звала!... Так, так, и кто ж это к нам в поварню пожаловал?... А, господин главный гость!... Ну-ну, выходит, ты у нас первенцем будешь!... Оглянувшись на голос, я увидел небольшую темную фигуру, сидевшую на длинной скамейке в углу комнаты. Лица фигуры видно не было, да что там лица, даже ее пол определить в столь скудном освещении не представлялось возможным, видно было только, что руки ее непрестанно шевелятся, словно она вязала или... творила заклинания!

Я сосредоточился, отщепил крохотный комочек от своего кокона и метнул его в сторону фигуры. Через мгновение мне стало ясно, что передо мной очень старая женщина, бабушка,и не просто бабушка, а... колдунья! Окружавший ее кокон Силы был довольно мощным и при соприкосновении с моим "Разедчиком" стал видим "невооруженным глазом" - засветился чуть розоватым мерцанием.

Действовал я хотя и быстро, но весьма осторожно, так что старуха ничего не заметила, продолжая бормотать:

- Сейчас мы посмотрим, как нам тебя употребить... Сначала определим, что ты такое есть...

Я почувствовал, как в мою сторону потянулись созданные ею магические щупальца, и быстро деформировал свой кокон таким образом, чтобы толщина кокона с обращенной к старухе стороны была минимальной. Одновременно я принялся быстро лепить несколько недлинных, но толстых магических жгутов.

Щупальца, ровно сиявшие розовым, коснулись моего кокона, и бабушка тут же удивленно бормотнула:

- Да ты, оказывается, со способностями!... Но тогда почему ты?...

Один из щупалец с усилием продавил кокон и коснулся моего тела. Кожей я, конечно, ничего не почувствовал, но бабуля немедленно и чуть разочарованно констатировала:

- А, вот в чем дело, способности твои невелики... Но все-таки ты хозяину сгодишься!...

Руки ее продолжали шевелиться, однако ритм этого шевеления и его... амплитуда заметно изменились. Я понял, что пора действовать.