на всех. Но это похоже на беседу с немым, не так ли, мистер Вилли Шекспир?
- использовал против вас те самые книги, за которые вы так цеплялись,
использовал для того, чтобы опровергать вас на каждом шагу, на каждом слове.
Ах, книги - это такие предатели! Вы думаете, они вас поддержат, а они
оборачиваются против вас же. Не только вы, другой тоже может пустить в ход
книгу, и вот вы уже увязли в трясине, в чудовищной путанице имен
существительных, глаголов, прилагательных. А кончился мой сон тем, что я
подъехал к вам на Саламандре и спросил: "Нам не по пути?" Вы вошли в машину,
и мы помчались обратно на пожарную станцию, храня блаженное молчание,
страсти улеглись, и между нами снова был мир.
последних нанесенных ему ударов медленно затихали где-то в темных пещерах
мозга. Фабер ждал, пока они затихнут совсем. И когда осели наконец вихри
пыли, взметенные в сознании Монтэга, Фабер начал тихим голосом:
ближайшие часы буду говорить я. Вам придется выслушать и это. А потом
постарайтесь разобраться и решить - с кем вы. Но я хочу, чтобы вы решили это
сами, чтобы это решение было вашим собственным, а не моим и не брандмейстера
Битти. Одного только не забывайте - брандмейстер принадлежит к числу самых
опасных врагов истины и свободы, к тупому и равнодушному стаду нашего
большинства. О, эта ужасная тирания большинства! Мы с Битти поем разные
песни. От вас самого зависит, кого вы станете слушать.
колокола вовремя помешал ему совершить эту непростительную оплошность. Рупор
пожарного сигнала гудел под потолком. В другом конце комнаты стучал
телефонный аппарат, записывающий адрес. Брандмейстер Битти, держа карты в
розовой руке, нарочито медленным шагом подошел к аппарату и оторвал бумажную
ленту. Небрежно взглянув на адрес, он сунул его в карман и, вернувшись к
столу, снова сел. Все глядели на него.
мне нужно, чтобы обыграть вас,- весело сказал Битти.
ваши карты на стол рубашкой кверху: вернемся - доиграем. А теперь
пошевеливайтесь! Живо! - Битти поднялся. - Монтэг, мне не нравится ваш вид.
Уж не собираетесь ли вы опять захворать?
словно в нем было единственное спасение от взмывавших снизу волн. Но шест
низвергнул их прямо в пучину, где уже фыркал, рычал и кашлял, пробуждаясь,
бензиновый дракон.
взвизгивали шины, плескался керосин в блестящем медном брюхе Саламандры,
словно пища в животе великана. Пальцы Монтэга прыгали на сверкающих
поручнях, то и дело срываясь в холодную пустоту, ветер рвал волосы, свистел
в зубах, а Монтэг думал, все время неотрывно думал о тех женщинах в его
гостиной, пустых женщинах, из которых неоновый ветер давно уже выдул
последние зернышки разума, и о своей нелепой идиотской затее читать им
книгу. Все равно, что пытаться погасить пожар из водяного пистолета Бред,
сумасшествие! Просто припадок бешенства. Еще одна вспышка гнева, с которой
он не умел совладать. Когда же он победит в себе это безумие и станет
спокоен, по-настоящему спокоен?
руль, но сегодня машину вел он, круто сворачивая на поворотах, наклонившись
вперед с высоты водительского трона, полы его тяжелого черного макинтоша
хлопали и развевались - он был как огромная летучая мышь, несущаяся над
машиной, грудью навстречу ветру.
улыбался с каким-то остервенением.
люди. Монтэг стоял, не отрывая воспаленных глаз от холодных блестящих
поручней, за которые судорожно уцепились его пальцы.
как могу я снова жечь? Я не могу войти в этот дом".
мчались,- вырос рядом.
бесшумно, как пауки.
его лицом.
дома?
Часть 3. ОГОНЬ ГОРИТ ЯРКО
посмотреть на праздник огня. Битти и Монтэг глядели, один с сдержанным
удовлетворением, другой не веря своим глазам, на дом, которому суждено было
стать главной ареной представления: здесь будут жонглировать факелами и
глотать пламя.
взлететь к солнцу, и теперь, когда ему обожгло крылышки, он недоумевает, как
это могло случиться. Разве я не предупредил вас достаточно ясно, когда
подослал пса к вашим дверям?
голова медленно и тяжело, словно каменная, повернулась в сторону соседнего
дома - темного и мрачного среди окружавших его ярких цветочных клумб.
избитым репертуаром? А, Монтэг? Цветочки, листочки, мотыльки, солнечный
закат. Знаем, знаем! Все записано в ее карточке. Эгэ! Да я, кажется, попал в
точку! Достаточно поглядеть на ваше потерянное лицо. Несколько травинок и
лунный серп! Экая чушь! И что хорошего она всем этим сделала?
свою одеревеневшую голову, вправо - влево, вправо - влево...
трогала...
мне любители делать добро, с их святейшими минами, с их высокомерным
молчанием и единственным талантом: заставлять человека ни с того ни с сего
чувствовать себя виноватым. Черт бы их всех побрал! Красуются, словно солнце
в полночь, чтобы тебе и в постели покоя не было!
закостеневшей руке. Со свистом затормозив, у тротуара остановилось такси.
забыла накрасить губы.
сне:
теперь погибло...
скорость до семидесяти миль в час, исчезла в конце улицы.
граненого стекла, зеркал и хрустальных призм. Монтэг машинально повернулся -
его словно подтолкнуло неведомо откуда налетевшим вихрем. И он увидел, что
Стоунмен и Блэк, размахивая топорами, крушат оконные рамы, давая простор
сквозняку.
всякий почему-то считает, всякий твердо уверен, что с ним ничего не может
случиться. Другие умирают, но я живу. Для меня, видите ли, нет ни
последствий, ни ответственности. Но только они есть, вот в чем беда.
Впрочем, что об этом толковать! Когда уж дошло до последствий, так
разговаривать поздно, правда, Монтэг?
сперва по цементу дорожки, потом по влажной ночной траве. Где-то рядом Битти
щелкнул зажигалкой, и глаза Монтэга, как зачарованные, при-ковались к
оранжевому язычку пламени.
нему и старого и малого?- Битти погасил и снова зажег маленькое пламя.-
Огонь - это вечное движение. То, что человек всегда стремился найти, но так
и не нашел. Или почти вечное. Если ему не препятствовать, он бы горел, не
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман
Глуховский Дмитрий