коридоре, который вел куда-то вглубь перенаселенного, похожего на
крольчатник дворца.
мечтал получить от Кайя приглашение вернуться в их род.
раньше, чем кончится этот год. Моргейн смертельно опасна из-за своих
малопонятных ему целей, а он должен постоянно следовать за ней, потому что
у него нет выбора. Еще минуту назад у него не было такой исключительно
важной для него надежды.
странный из всех, какие можно встретить в Эндар-Карш. Здесь во всем
чувствовалась жизнь.
тем не менее не имели к нему никакого отношения и не могли иметь. Он
повернулся и, обхватив колени руками, долго смотрел на огонь. Если даже
она умрет, что вероятно и имел в виду Рох, Вейни все равно продолжит свой
путь, чтобы разрушить Хеймур.
пал.
отъезд. Они были почти такими же молчаливыми, как и при их появлении здесь
вчерашним днем. Казалось, что ощущения вражды исчезли из их отношений
теперь, когда Рох сам проводил их к лошадям и сам помог Моргейн сесть в
седло.
сказал достаточно громко, чтобы могли слышать все собравшиеся.
вы будете на территории Кайя. Но и вы должны помнить о нашей безопасности,
леди.
так крепко и так спокойно, как под вашей крышей. Мир вашему дому, кайя
Рох.
толпу приглушенно переговаривающихся людей. И вновь, как и при их
появлении, дети кайя сопровождали их словно эскорт, стараясь бежать рядом
с лошадьми и не обращая внимания на замечания взрослых о приличиях в
поведении. В их глазах было первозданное восхищение от того, что они были
свидетелями живой легенды, могли ощущать, как давние дни неожиданно
ворвались в новую жизнь. Те самые дни, затянутые дымкой веков, о которых
они слышали в песнях и балладах. Казалось, что они не боятся ее и не
питают к ней ненависти, а просто с детской непосредственностью
воспринимают это величайшее чудо, созданное исключительно для их
собственного блага.
они даже не могли бы поверить, что от нее может исходить несчастье. Она
поблескивала в солнечных лучах подобно сверкающему льду.
Кайя. - Моргейн!
улыбаясь.
чудесный дворец вместе с сердечностью Кайя, все еще продолжающих стоять в
солнечном свете утра. Лес снова сомкнулся вокруг них, накрывая их тенью и
наполняя холодом их сердца, и долгое время они ехали молча.
сердце: вернуться назад, к этому дворцу, где для них была по крайней мере
надежда быть принятыми назад, в обычную человеческую жизнь. Но для нее это
было невозможно, и наверное именно поэтому, подумал он, ее лицо казалось
таким подавленным с самого утра.
сумрак является причиной его неясных мучений. Однажды они услышали
странный дикий крик на деревьях. Она взглянула наверх с таким выражением
на лице, которое могло быть лишь у человека, которого постигло личное и
глубокое горе, и находившегося в замешательстве по поводу того, где он
находится.
сучья для костра, стараясь сделать его совсем небольшим, чтобы огнем не
привлечь непрошеных гостей. Временами она смеялась или разговаривала с
ним, но он постоянно замечал, что ее смех звучал неестественно звонко, а
по ее взглядам можно было понять, что мысли ее находятся очень далеко от
этого леса и от него.
только часто поглядывал на нее. Наконец он взглянул в последний раз и
неожиданно склонился к земле, демонстрируя вопросительную позу.
поднялся.
одного из них, не рассчитывая получить холодный ответ или, что более
вероятно, просто молчание.
настанет его очередь дежурить.
свободно, а за завтраком вела разговоры о своих старых друзьях,
большинство из которых были короли Срединных Царств. В частности, разговор
зашел о Тифвае, о том кем были его сын и его жена. Этот разговор напоминал
беседы, которые часто можно слышать от стариков, когда они рассказывают о
тех, кто давно умер и не знаком молодым. Самым худшим при этом было то,
что она действительно знала все, о чем говорила, и при этом ее серые глаза
постоянно искали его, стараясь встретить понимание или хотя бы самые
маленькие признаки положительной оценки того, что она умела и знала, как
нужно разговаривать с ним.
мне хотелось знать его.
исключая лишь бессмертных. - И улыбнулась. Но он видел ее насквозь.
ехали по дороге. Было видно, что ее постоянно одолевают мысли. Он все еще
не знал, как подступиться к ней при таком ее настроении. Она казалась
словно бы запертой на замок.
их во время разговора этими самыми словами: "Как бы мне хотелось знать
его". Она почувствовала в этом сострадание, а может быть, и жалость. В
любом случае, она не хотела слышать от него ничего подобного.
обширные луговины, они наконец увидели холмы. К западу от них подымалась
громада Элис Кейдж, вершины которой были покрыты снегом. Она определяла
границу, за которой уже лежали земли Мориджа. Вейни смотрел на нее, как
чужестранец. Он смотрел туда, где был его дом, и плохо узнавал эти места,
как бы рассматривая знакомый город с другой стороны стены.
они могли целиком видеть всю мощную северную горную цепь.
ласкала взор прежде всего своим абсолютно симметричным и вправо и влево
конусом. За ней виднелись другие вершины: Кэт Вредж и Кэт Сведжур, и
уходящие вдаль крепостные валы Хеймура. Но Иврел была самой примечательной
из всех вершин. Небольшое количество снега лежало лишь на самом ее пике,
большая же часть была либо темной, либо зеленой, покрытой лесами.
ощущение, будто огромная гора парит в воздухе, лежала Айрен.
вверх по холмам. Она не выразила желания остановиться даже тогда, когда
первые звезды засверкали на небе и появилась луна.
конус, сияющий в лунном свете, напоминал видение.
подхватил повод серого. - Лио, будь терпелива и благоразумна. Айрен не то
место, куда можно так легко приезжать ночью. Давай остановимся.
выбрала место, где спрыгнула с коня, а затем сняла с него и дорожный
мешок. После этого уселась, завернувшись в плащ, и больше не заботилась ни
о чем. Вейни поспешил сделать их лагерь более удобным. Он всегда был
чем-то обеспокоен в таких ситуациях: ее подавленное настроение томило его
душу, и от этого ему было неуютно рядом с ней.
огня и продолжала сидеть молча, уставившись на угли. При этом она без
всякого аппетита жевала приготовленное для нее мясо, но все-таки через
силу доела до конца.
почувствовал исходящую от них опасность. Это была проклятая земля. Ни один