Чтение 21–й страницы книги ~Охота на дракона~

неизменная светящаяся янтарная дымка: желтое небо на знало, что такое
солнце, Рикус закрыл глаза.

А когда проснулся, то вместо бескрайней равнины лежал посреди
маленькой квадратной камеры. Над головой - потолок их положенных
крест-накрест ребер мекилота. А над костяной решеткой наполняли камер
призрачным желтым сиянием Рал и Гухай, луны-двойняшки.

Пол каменный, и стены тоже, за исключением одной - с большими
воротами из железных прутьев. Если открыть замок, они поднимались с
помощью хитрой системы блоков и веревок в двух метрах от камеры.

- Что я тут делаю? - ни к кому не обращаясь, спросил Рикус.

Осмотревшись, мул понял, что лежит на постели из грязных тряпок.
Камера пахла потом и испражнениями, а снаружи доносились рев, визг,
щебетание, урчание разных животных.

Мул потряс головой и сел. Нестерпимо ломило виски. Спина, руки, ноги
- все болело, а живот, там где в него вонзились жвалы гаджа, горел, как в
огне.

Мул застонал и огляделся. В углу камеры, обнявшись, лежали Яриг и
Анезка. Рядом с ним, укрытая тяжелой накидкой, растянулась на полу Ниива.

- Я жив, - прошептал Рикус.

- Увы, - ответил до боли знакомый насмешливый голос. - Какая жалость.

Рикус повернулся к решетке. За ней, в коридоре стоял Боаз. Полукровка
щеголял в накидке из голубого шелка. В руках он держал флягу с вином. Он
стоял, пошатываясь на нетвердых ногах, на поясе - связка ключей и стальной
кинжал.

- А где же стражники? - спросил Рикус. Перед мысленным взором мула
возник наставник, издевательски спрашивающий, кого из друзей Рикуса надо
выпороть первым. - Ты неосторожен, Боаз.

- Пока между нами вот это, - Боаз показал на толстую железную
решетку, - мне нечего опасаться. - Его язык заплетался. - А что до
стражников, то эти свиньи перепились. В этой проклятой дыре нечего делать,
вот они и хлещут вино весь день напролет.

- Если здесь нечего делать, то почему ты не в Тире? - Рикус подошел к
воротам.

Боаз поднял флягу к губам и выплюнул вино прямо в лицо гладиатору.

- Из-за вас с Садирой, - процедил он, предусмотрительно отходя на
несколько шагов, так, чтобы Рикус не смог до него дотянуться. У него за
спиной на той стороне прохода, кто-то зашевелился. - Я позабочусь, чтобы
тебя как следует наказали.

- За что? - спросил Рикус, вытирая лицо.

Даже если бы он и дотянулся до своего мучителя, то вряд ли убил бы
его в этот момент. Прикончить наставника означало навсегда поставить крест
на возможности завоевать свободу.

Запрокинув голову, наставник глотнул из фляжки. То и дело запинаясь,
он рассказал мулу о том, как Садира спасла его из жвал гаджа. О ее
колдовстве и о побеге из карцера, где остались два мертвых стражника.

- Владыка Тихиан был очень недоволен мною и моими стражниками, -
закончил Боаз. - Он запретил нам покидать лагерь.

- Ты лжешь, - сквозь зубы сказал Рикус. - Садира никогда...

- Он говорит правду, - прервала его Ниива. Завернувшись в накидку,
она стояла, прислонившись к прутьям. - В чем ты сомневаешься? В том, что
Садира колдунья или в том, что она тебя покинула?

- В том, что меня спасла посудомойка, - ответил Рикус.

- Садира - необыкновенная рабыня, - с язвительной ухмылкой сказала
Ниива. - Странно только, что я тебе об этом говорю, а не наоборот.

- А что с ней сталось? - спросил мул. - Где она сейчас?

- Какая разница? - прищурившись, поинтересовалась Ниива и в голосе ее
зазвучала ревность. - Неужели ты влюбился в нее?

- Ну разумеется, нет, - Рикус отвел глаза. Он заметил, что Яриг и
Анезка. - Я ей обязан, только и всего. Это долг чести.

- У тебя были и другие любовницы, но ты еще никогда мне не врал! -
воскликнула Ниива, наступая на гладиатора. - Что изменилось сейчас?

Рикус почувствовал, что не может смотреть в глаза своей боевой
подруге. Тогда он многозначительно поглядел на Боаза.

- Нам обязательно обсуждать этот вопрос сейчас?

- Почему бы и нет? - хихикнул наставник. - Лучше сразу выяснить
отношения. Нет ничего хуже недопонимания...

- Ну, - настаивала Ниива. - Чем это Садира отличается от остальных?

Мул и сам себе не мог бы объяснить, испытывает он к Садире одну лишь
благодарность, или тут кроется нечто большее.

- Садира рисковала жизнью, спасая меня, - наконец, сказал он, глядя
прямо в глаза Нииве. - Наверное, поэтому-то она и особенная.

Ниива отвернулась. В ее глазах блеснули слезы.

- Как бы я ни относился к Садире, - быстро сказал мул, обнимая свою
партнершу за плечи, - это никак не скажется на наших отношениях. Но я
должен знать, что с ней сталось.

Вывернувшись из рук мула, Ниива отошла в самый дальний угол камеры.

- Хотел бы я вам помочь, бедные влюбленные, - рассмеялся Боаз, - но,
к сожалению, никто не знает, куда подевалась эта проклятая посудомойка.
Скорее всего, я когда-нибудь встречу ее на Рынке Эльфов, в каком-нибудь
борделе.

Просунув руку сквозь прутья, Рикус я ярости попытался дотянуться до
наставника. Ему это, конечно, не удалось, и Боаз издевательски
расхохотался.

- Анезка дорого за это заплатит...

Боаз еще не договорил, а тяжелая глиняная кружка уже разбилась о
плечи Рикуса. Оглянувшись, мул увидел, как Яриг пытается удержать свою
партнершу, схватившуюся за деревянную миску. Заметив взгляд Рикуса, гном
пожал плечами, но не подумал извиниться за поведение Анезки.

Рикус покачал головой и снова повернулся к Боазу. Прежде, чем он
успел открыть рот, у себя в голове мул услышал тихий голос.

"Он лжет."

- Что? - воскликнул Рикус, хватаясь за уши. - Ты это слышала? -
спросил он Нииву.

Ответа он не дождался.

- Голос внутри головы? - из своего угла спросил Яриг.

Рикус кивнул.

- Нет, сейчас я ничего не слышал, - сообщил гном. - Но в последние
несколько дней такой голос звучал у меня в голове не раз.

- Но... - начал сбитый с толку мул.

- Это гадж, - захохотал Боаз. - Это он говорил с тобой, придурок.

- Говорил со мной? - не веря своим ушам, переспросил мул. Ему было
одновременно и страшно и противно. Слишком свежи были воспоминания об
обжигающих разум объятьях мерзких щупалец.

"Да. Я научился говорить хорошо", - сообщил гадж.

Боаз повернулся к клетке напротив камеры гладиаторов.

- За последние дни мы узнали о гадже много нового, - объявил он. - Он
не питается телами, он пожирает разум.

В полутьме Рикус едва мог различить очертания белой круглой головы
чудища и мощных жвал.

"Боаз знает эльфа по имени Радорак", - услышал Рикус у себя в голове.
- Твоя женщина у этого Радорака".

- Ты слышал? - спросил Рикус у Ярига.

- Он может говорить только с кем-то одним, - покачал головой гном.

"Боаз расскажет Тихиану, где найти твою женщину".

- Откуда ты знаешь? - спросил Рикус.

"Это в его мыслях", - ответил гадж.

Подобрав с пола камешек, Боаз запустил им в гаджа.

- Чего это ты разговариваешь с ним, а не со мной? - с подозрением
спросил он.

Рикус не знал, что и подумать. Мог ли он верит гаджу. Или это
хитрость наставника, надеющегося вызнать, где скрывается Садира? Мул
слышал, что некоторые адепты, используя Путь, могли передавать и читать
мысли. Но он никак не мог поверить, что какая-то черепаха-переросток вроде
этого мерзкого гаджа достаточно умна, чтобы пользоваться телепатией.
Однако у Рикуса не было другого выхода. Оставалось только поверить...

Допив вино, Боаз запустил флягой в гаджа.

- Глупая тварь, - пробормотал он и, шатаясь, побрел к выходу.

- Скажи, Боаз, - остановил его Рикус, - ты действительно полагаешь,
что, рассказав Тихиану о Радораке, заслужишь прощение?

Боаз остановился, словно налетев на стену.

- Где это ты слышал о Радораке?

- Мне кажется, тебе это не поможет, - продолжал Рикус, уже не
сомневаясь в правдивости сведений гаджа. - Владыка Тихиан все равно не
простит тебе, что ты проглядел способности Садиры и позволил ей сбежать.

Рикус услышал, как зашевелилась в своем углу Ниива. Глянув в ее
сторону, он увидел, как она небрежно скинула с плеч накидку. Его партнерша
глядела на мула по-прежнему сердито, но Рикус вздохнул с облегчением. Она
не знала, что произойдет дальше, но была готова его поддержать.

Вернувшись к камере гладиаторов, Боаз смерил мула взглядом.

- Знаешь, - процедил он, - ты бы лучше надеялся, что меня скоро
простят. - От Боаза по-прежнему разило вином, но теперь он казался
абсолютно трезвым.

Рикус сильно сомневался, что ему удастся подманить наставника к
прутьям.

- Жизнь здесь стала довольно скучной, - продолжал Боаз. - А когда мне
скучно, я становлюсь раздражительным. И если Тихиан не простит меня, ты и
твои друзья очень об этом пожалеете.

- Я мог бы, пожалуй, замолвить за тебя словечко перед Верховным
Темпларом, - издевательски предложил Рикус.

За спиной Боаза гадж тоже подобрался к прутьям своей клетки. Он из