14
рука, которую я отлежала, затвердела и не слушалась меня. Я заснула в
комнате Мерседес Перальты, изнуренная проведением инвентаризации ее
лекарственных растений.
Мерседес? - прошептала я. Кроме скрипа узлов гамака о металлические
кольца, я ничего не услышала в ответ. Я прошла на цыпочках в угол. В
гамаке никого не было. Но я имела четкое ощущение, что она только что была
в комнате, какое-то присутствие ее еще было здесь.
темный пустой коридор; я прошла через патио на кухню, затем во двор. Здесь
в гамаке отдыхала донья Мерседес, окутанная табачным дымом.
образ во сне. Ее глаза сверкали странной глубиной.
делаешь. - она вытянула свои ноги и выпрыгнула из гамака.
пустого гамака.
она строго, - сколько раз я советовала тебе не спать в комнате ведьмы? Мы
очень уязвимы, пока спим.
много. Она сделала мне знак подойти ближе и сесть на землю у края гамака.
Затем начала массировать мне голову. Ее пальцы скользили волнообразными
движениями вниз по моему лицу.
кости, казалось, растворились под ее ловкими пальцами. Полностью
расслабленная и успокоенная, я чувствовала себя находящейся в дремоте,
которая, однако, не была и сном. Я полусознавала ее мягкие прикосновения и
наконец легла лицом вверх вблизи от цементной плиты.
крикнула она, указывая на полную луну, бегущую сквозь облака. То
скрываясь, то появляясь вновь, луна, казалось, в спешке рвала облака. -
смотри, - крикнула она снова, подбросив горсть золотых медалей, связанных
длинной золотой цепочкой, над своей головой. - когда ты увидишь цепочку
еще раз, ты вернешься в каракас.
среди облаков. Я не видела ее падения. Я была слишком озабочена тем, что
побудило ее упомянуть о моем возвращении в каракас. Я спросила ее об этом;
она заметила, что для меня было бы глупо предполагать, что я останусь в
Курмине навсегда.
15
похож на колебания, разрывавшие тишину жаркой и влажной ночи. Я лежала
лицом вниз на циновке и ожидала женщину, которая являлась ко мне каждую
ночь на этом самом месте.
этой ночью компанию и, похоже, нарушила своим присутствием всю
исключительность таких появлений. Она с самого начала установила, что
поскольку еще никто не был свидетелем моих встреч с духом, они могли
оказаться чисто личным событием. Но если кто-то еще будет присутствовать
при этом, все станет, как говорится, общественным достоянием.
донье Мерседес на раздражающее действие горячего дыма на нежные ткани
внутри рта. Она смеялась над моими страхами, уверяя меня, что дым
ритуальных сигар на самом деле прохладен и успокоителен.
прохладным; казалось, что табак ментолизирован.
сомнениями Канделярии в том, что я достаточно сильна для самостоятельного
проведения сеанса. По ее словам, полный сеанс означал то, что в некоторый
момент медиум абсолютно оставлял весь контроль над своей личностью и дух
мог выражать себя посредством тела медиума.
доме не могло длиться слишком долго. Не потому, что она или Канделярия
были как-то против меня, но потому, что она не могла дать мне ничего
ценного. Она уверяла меня, что и Канделярия и она сама не чувствовали
ничего другого ко мне, кроме глубокой любви. Если бы я ей меньше
нравилась, она бы удовлетворилась тем, что разрешила мне наблюдать ее
лечение больных, и делала бы вид, что я являюсь ее помощницей. Но любовь
ко мне вынуждала ее быть правдивой. Мне нужно было звено, а она не могла
мне его дать. Она создавала его для Канделярии. Однако, поскольку дух
выбрал меня как посредника, а возможно даже как настоящего медиума, она
уважала этот выбор. Пока она помогала мне только косвенно при ночных
контактах с призраком.
делает тебя, Канделярию и меня в некотором роде родственницами.
еще в детстве. Но, следуя традиции медиумов хранить все в глубочайшей
тайне, она не могла рассказать мне об этом.
головой. - Музия, ты лучше садись и начинай курить, - сказала она тихим,
расслабленным голосом.
меня научила. Дым и звук были обязательными средствами для вызова
призрака. Я услышала тихий шелест. Донья Мерседес тоже услышала его, она
повернулась в том же направлении, что и я. В нескольких шагах от нас,
между гигантскими терракотовыми цветочными горшками, сидела женщина.
запыхтела ею, шепча заклинания, отличные от моих. Я почувствовала дрожь в
теле; невидимая рука сжала мое горло. Я услышала, что испускаю свистящий,
булькающий шум. К моему изумлению он звучал как слова, сказанные кем-то
еще с помощью моих собственных голосовых связок. Я мгновенно узнала - хотя
и не понимала слов - что это было другое заклинание. Призрак парил над
моей головой, затем он исчез.
насквозь пропотела и чувствовала себя физически истощенной. А тут были две
женщины. Однако мое истощение не изнуряло. Я чувствовала удивительную
легкость и оживление.
тебя был полный сеанс.
моего предка даст звено для тебя. Поэтому ты должна остаться здесь, пока
дух не позволит тебе уйти.
имеют дело только с медиумами.
16
Голодная и утомленная, я наблюдала за ней со своего места. Было почти
шесть часов вечера. Я пылко желала о том, чтобы крупная женщина, сидевшая
за столом, оказалась последней пациенткой доньи Мерседес в этот день.
субботы донья Мерседес осматривала более двенадцати пациентов за день.
совершая еженедельную поездку на рынок, задерживались, чтобы пройти осмотр
у целительницы. Некоторые из них искали помощи от таких недугов, как
головные боли, простуды и женские расстройства. Большинство посетителей,
однако, приходило решать свои эмоциональные проблемы. Безответная любовь,
семейные затруднения, конфликты с родней и подросшими детьми, проблемы на
работе и в обществе были наиболее частыми темами бесед. Поседевшие волосы,
отсутствие волос, появление морщин и полоса неудач были самыми
легкомысленными жалобами. Донья Мерседес лечила каждого, независимо от его
или ее проблемы, с одинаково искренним интересом и эффективностью.
истолковывая узор пепла сигары на тарелке. Если отсутствие целостности
человека было вызвано физиологическим смятением - она называла его
духовным - она накладывала молитвы-заклятия и делала массаж. Если человек
страдал физическим недугом, она прописывала лекарственные растения.
каждой мельчайшей перемене в настроении человека побуждали
сопротивляющихся мужчин и женщин раскрываться и откровенно говорить о
своих интимных делах.
испортила все дело, - отчитывала она крупную женщину, которая сидела перед
ней за столом. Недоверчиво встряхнув головой, она еще раз осмотрела пепел
сигары, который собрала на металлическую тарелку. - ты дурачишь меня, -
заявила она, поднеся тарелку к лицу женщины и призывая ее узнать в мягком,
серо-зеленом порошке природу своего недуга. - на этот раз ты действительно