— Ты что-то знаешь о… — встревоженно начала Сьюзан.
— Новом жильце? Нет. Только догадываюсь. Но если дело в доме, я больше склоняюсь к одержимости.
— А не к чему?
Бен ответил просто:
— Может быть, дом вызвал еще одного дурного человека.
Энн Нортон следила за ними из окна. Чуть раньше она позвонила в аптеку. «Нет,» — сказала мисс Кугэн и в ее голосе прозвучало что-то вроде ликования. — «Здесь их не было. Не заходили.» Где ты была, Сьюзан? Ох, где ты была? Уголки ее рта дернулись книзу в беспомощной злой гримасе. Уходи, Бен Мирс. Уходи и оставь ее в покое.
Покинув его объятия, Сьюзан сказала:
— Сделай для меня одну очень важную вещь, Бен.
— Все, что смогу.
— Не говори о таких вещах больше ни с кем в городе. Ни с кем.
Он невесело улыбнулся.
— Не волнуйся, меня не заботит, как бы заставить людей думать, что у меня не все дома.
— Ты запираешь свою комнату в пансионе?
— Нет.
— Я бы начала запирать. — Она откровенно взглянула на Бена. — Ты должен думать о себе, как о подозреваемом.
— С тобой тоже?
— Да… вот только я тебя люблю.
А потом Бен остался один. Сьюзан заспешила по подъездной дороге, а он остался глядеть ей вслед, потрясенный всем, что наговорил, а еще сильнее — четырьмя или пятью заключительными словами девушки.
Вернувшись к Еве в пансион, Бен обнаружил, что не может ни работать, ни спать. И для первого, и для второго он был слишком взбудоражен. Поэтому Бен прогрел мотор ситроена и после секундного колебания поехал в сторону кафе Делла.
Там оказалось полно народу, накурено и шумно. Музыканты, взятая на испытательный срок кантри-вестерн-группа под названием «Рейнджеры», играли вариацию на тему «Так далеко ты прежде не бывал», громкостью восполняя нехватку мастерства. На полу по спирали вращались примерно сорок парочек, почти все — в джинсах. Бен с легким изумлением припомнил строчку Эдварда Олби насчет обезьяньих сосков.
Табуретки перед стойкой оседали — и из-за конструкции, и под тяжестью фабричных рабочих, которые пили пиво из одинаковых стаканов и были обуты в почти одинаковые рабочие башмаки на резиновом ходу, с сыромятными шнурками.
Между столиками и кабинками сновали две или три официантки с пышно взбитыми прическами и вышитыми на белых блузках золотой ниткой именами (Джеки, Тони, Ширли). Делл разливал пиво за стойкой, а в дальнем ее конце похожий на ястреба мужчина с набриолиненными, зачесанными назад волосами, смешивал коктейли. Он отмерял спиртное в рюмки, сливал в серебряный шейкер, добавлял то, что положено, а лицо оставалось абсолютно пустым.
Бен двинулся к стойке, огибая танцплощадку по краю, и тут кто-то позвал:
— Бен! Слышь, приятель! Здорово, корешок!
Бен огляделся и за столиком неподалеку от стойки увидел Проныру Крейга, сидевшего перед полупустым стаканом.
— Привет, Проныра, — отозвался Бен, усаживаясь. При виде знакомого лица ему полегчало, и потом, Проныра ему нравился.
— Решил маленько пожить ночной жизнью, а, корешок? — Проныра улыбнулся и хлопнул Бена по плечу. Бен подумал, что тот, должно быть, получил деньги, потому что уже само дыхание Проныры прославило бы «Милуоки».
— Ага, — ответил он. Он вытащил доллар и положил на стол, испещренный круглыми отпечатками множества пивных стаканов, которые там перебывали. — Как жизнь?
— Просто отлично. Что думаешь про этих новых лабухов? Классно, а?
— Порядок, — сказал Бен. — Ну-ка, прикончите эту штуку, пока она не выдохлась. Я ставлю.
— Весь вечер ждал, чтоб кто-нибудь сказал это! Джеки! — заорал Крейг.
— Неси моему корешу кувшин! Будвайзера!
Джеки принесла кувшин на подносе, где в беспорядке валялась мокрая от пива мелочь, и сняла его на столик, отчего на правой руке вздулись мускулы под стать премированному борцу. Она взглянула на доллар так, словно это был таракан какой-то новой породы.
— С вас бак со'ок, — сообщила она.
Бен выложил еще одну бумажку. Девушка взяла обе, выудила из разнообразных луж на подносе шестьдесят центов и сказала:
— Проны'а Крейг, когда ты так вопишь, ты похож на петуха, кото'ому сво'ачивают шею.
— Лапуля, ты чудо, — отозвался Проныра. — Это Бен Мирс. Книжки пишет.
— Будем знакомы, — сказала Джеки и исчезла в полумраке.
Бен налил себе стакан пива. Проныра последовал его примеру, профессионально наполнив стакан до краев. Пена нависла над ними, грозя перелиться — и осела обратно.
— Твое здоровье, корешок!
Бен отсалютовал стаканом и выпил.
— Ну и как твоя писанина?
— Отлично, Проныра.
— Видел, как ты крутился с малышкой Нортон. Она настоящий персик, иначе не скажешь. Тут ты лучше выбрать не мог.
— Да, она…
— Мэтт! — завопил Проныра, напугав Бена до того, что он чуть не выронил стакан.» Господи, — подумал Бен, — он правда похож на петуха, прощающегося с этим светом.»
— Мэтт Бэрк! — Проныра бешено замахал, и седой мужчина поднял в знак приветствия руку, начиная пробиваться сквозь толпу. — Вот мужик, с которым тебе надо свести знакомство, — сказал Проныра Бену. — Мэтт Бэрк — головастый сукин сын.
Приближающийся к ним мужчина выглядел лет на шестьдесят. Он был высокого роста, в чистой, расстегнутой у ворота фланелевой рубашке, а волосы, такие же белые, как у Проныры, были подстрижены армейским ежиком.
— Привет, Проныра, — сказал он.
— Как жизнь, корешок? — спросил Крейг. — Хочу, чтоб ты познакомился с парнем, который живет у Евы. Бен Мирс. Книжки пишет, вон как. Чудный парень. — Он взглянул на Бена. — Мы с Мэттом росли вместе, только он получил образование, а я хрен с маслом. — Проныра хихикнул.
Бен поднялся и от души потряс сложенные щепотью пальцы Мэтта Бэрка.
— Как дела?
— Спасибо, отлично. Читал одну из ваших книжек, мистер Мирс. «Воздушный танец».
— Пожалуйста, зовите меня Бен. Надеюсь, книга вам понравилась.
— Мне она явно понравилась гораздо больше, чем критикам, — отозвался Мэтт, усаживаясь. — Думаю, со временем к ней придет успех. Как жизнь, Проныра?
— Бьет ключом, — ответил тот. — Бьет ключом, как всегда. Джеки! — завопил он. — Тащи Мэтту стакан!
— Подождешь минутку, пердун старый! — заорала Джеки в ответ, отчего за ближайшими столиками рассмеялись.
— Прелесть что за деваха, — заметил Проныра. — Дочка Морин Толбот.
— Да, — согласился Мэтт. — Джеки у меня училась. Выпуск семьдесят первого года. А мать — пятьдесят первого.
— Мэтт учит английскому в средней школе, — сообщил Проныра Бену. — Вам будет о чем поговорить, еще как.
— А я помню девушку по имени Морин Толбот, — сказал Бен. — Она приходила к моей тетке и забирала стиранное белье, а возвращала все сложенным в плетеную корзинку. Без одной ручки.
— Так вы из Удела, Бен? — спросил Мэтт.
— Мальчишкой я жил тут некоторое время у своей тетки Синтии.
— У Синди Стоуэнс?
— Да.
Пришла Джеки с чистым стаканом, и Мэтт налил себе пива.
— Ну, значит, мир и впрямь тесен. Когда я первый год преподавал в Салимовом Уделе, ваша тетя была в выпускном классе. Как она поживает, хорошо?
— Она в семьдесят втором умерла.
— Простите.
— Она перешла в мир иной очень легко, — ответил Бен и снова наполнил стакан. Музыканты отыграли и гуськом потянулись к стойке. Шум болтовни едва заметно притих.
— Вы вернулись в Иерусалимов Удел написать про нас книгу? — спросил Мэтт.
В голове у Бена раздался предупредительный звонок.
— Наверное в каком-то отношении, — отозвался он.
— Для биографа этот городок мог оказаться и хуже. «Воздушный танец» вышел отличной книжкой. Думаю, в нашем городке могла бы сложиться еще одна превосходная книга. Когда-то мне казалось, что я сам смогу ее написать.
— А почему не написали?
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Андреев Николай
Махров Алексей
Никитин Юрий