выпрямившись и машинально перебирая ручки и карандаши, торчащие
из верхнего кармана пиджака.
что боялся, как бы это не затянулось. Ну, так отчего же она
сдохла?
еще от холода.
стоит и проверять, напрасный труд. Я, конечно, сделал реакцию на
мышьяк, и зря. Кишечник у нее вообще был пустой. А почему это вас
так разочаровало?
Грегори, тупо уставившись на разложенные в раковине инструменты.
Там, среди пинцетов, лежал скальпель, к его лезвию прилип клочок
серой шерсти. -- Простите. То есть благодарю вас. Спокойной ночи.
оторвался от бумаг.
стоял в дверях и продолжал выспрашивать:
-- какой-нибудь необычной?
уж... Глупости я болтаю. Извините. -- И, заметив в глазах Кинга
насмешку, Грегори торопливо вышел. С чувством огромного
облегчения он захлопнул дверь. В раздумье остановился и вдруг
услышал, что Кинг насвистывает какойто веселый мотивчик.
меня хватит!"
настала ночь, а на улице только-только начинало вечереть.
Мостовые под южным ветром подсохли. Грегори неторопливо шагал, и
вдруг поймал себя на том, что насвистывает тот же мотив, что и
доктор Кинг. Это его разозлило. Чуть впереди шла стройная
женщина. На спине ее плаща было белое пятнышко. Нет, это оказался
пух. Поравнявшись с ней, Грегори уже было поднес руку к шляпе,
собираясь сказать ей об этом, но почему-то промолчал, засунул
руки в карманы и ускорил шаг. И только через несколько секунд до
него дошло, почему он ничего ей не сказал. У женщины был
противный острый нос.
Стоя у окна, он просматривал газету, время от времени машинально
бросая взгляд на названия станций, мелькающие за стеклом. На
Вуден-хиллз он вышел. Поезд с грохотом умчался в туннель. Грегори
зашел в кабинку автомата и раскрыл телефонную книгу. Долго водил
пальцем по колонке фамилий и наконец нашел: "Сисс Харви, др.
фил., м. и., Бриджуотер 876951". Снял трубку, набрал номер.
Ожидая ответа, прикрыл поплотнее дверь. С минуту раздавались
длинные гудки, потом в трубке щелкнуло, и женский голос произнес:
колебалась. Он слышал ее дыхание.
произнесла собеседница.
ладонь, лежащую на телефонной книге. За стеклом замелькали огни:
к перрону подошел поезд. Не раздумывая, Грегори выскочил, бросил
взгляд на светящуюся надпись под бетонным сводом, указывающую
станцию назначения, и сел в последний вагон.
Грегори старался угадать, кем приходится Сиссу эта женщина. Сисс
не женат. Тогда, может, мать? Нет, голос слишком молодой.
Прислуга? Он пробовал восстановить в памяти звучание ее голоса --
грудного и в то же время звонкого, как будто от этого Бог знает
что зависело. На самом-то деле он пытался отвлечься от мыслей о
предстоящей беседе с Сиссом. Грегори не хотел этого разговора,
более того, боялся -- боялся, что порвется последняя ниточка.
здесь были заняты магазинами, над домами висела эстакада железной
дороги, по которой с грохотом проносились электрички. Сисс жил
неподалеку, на пустынной темной улочке; только зеленая неоновая
реклама фотопластикона одиноко горела на ней. Дом, в который
вошел Грегори, казался в полумраке бесформенной глыбой с
нависающими над тротуаром выступами то ли карнизов, то ли
балконов. Серо-зеленый отсвет рекламы, отраженный окнами дома
напротив, чуть освещал подъезд, лестница же утопала в темноте.
Грегори включил свет и пошел наверх. Конечно же Сисс, логичный,
самоуверенный, всласть поиздевается над ним. И он уйдет от него,
не только понимая, что потерпел поражение, но и уверовав в
собственную непроходимую глупость. Доктор ни за что не упустит
возможности продемонстрировать собеседнику свое превосходство.
Собираясь нажать кнопку звонка, Грегори вдруг увидел, что дверь
не заперта. Подумал: "Надо позвонить", -- и легонько толкнул
дверь. Она бесшумно растворилась. В сухом, жарком воздухе
прихожей плавал слабый, еле уловимый запах пыльной теплой кожи. И
чуть попахивало погребом, чувствовался какой-то холодный,
застойный душок, слегка отдающий тлением, склепом. Запах этот был
здесь так неуместен, что Грегори, ослепленный темнотой,
остановился, недоверчиво втягивая ноздрями воздух, но тут заметил
полоску света и ощупью двинулся к ней.
заслоненная дверцей шкафа, стояла на полу настольная лампа.
Огромная тень дрожала на потолке, раскачиваясь из стороны в
сторону; казалось, будто какая-то уродливая птица поднимает
попеременно то левое, то правое крыло.
пронзительно шипела газовая горелка, временами ее шипение
переходило в свист, да стучали капли, падая в металлическую
раковину. И больше ни звука -- хотя, нет, Грегори уловил хриплое
дыхание того, кто был в комнате.
эркере трехстворчатое окно, занавешенное черными шторами, сейчас
чуть раздвинутыми. По стенам стояли книги. Грегори сделал еще шаг
и увидел Сисса; тот сидел на полу возле письменного стола и
перекладывал пухлые папки с бумагами. Здесь было еще жарче, чем в
прихожей; в сухом воздухе, свойственном квартирам с центральным
отоплением, совершенно явственно ощущался противный затхлый запах.
этого неловкого положения. Сисс сидел к нему спиной и
сосредоточенно разбирал папки, вытаскивая их из ящиков стола.
Одни он отбирал, с других сдувал пыль, отгоняя ее рукой и
недовольно фыркая. На кухне все так же шипел газ. Грегори
подумал, что, наверное, там и находится женщина, с которой он
разговаривал по телефону. Он сделал еще шаг, пол скрипнул, но
Сисс не обратил на это внимания. И тут, подчиняясь внезапному
импульсу, Грегори поступил совершенно непонятно: громко постучал
в дверцу шкафа.
повернулся к двери.
чем следовало бы, произнес Грегори. -- Не знаю, помните ли вы
меня, я -- Грегори из Скотленд-Ярда. Мы встречались на совещании
у инспектора Шеппарда... Входная дверь была открыта, и я...
стопку папок, сел на стол и вытер платком руки.
трудом подыскивал слова. -- Инспектор Шеппард познакомил меня с
вашим письмом. Вы пишете, что подобных случаев больше... не
предвидится. В связи с этим я и пришел...
только через некоторое время. Я работаю в одиночку и не знаю...
руки в карманы, он прошел, ступая на прямых, негнущихся ногах,
мимо Грегори. Подошел к окну, резко повернулся, неожиданно уселся
на батарею, обнял руками колени и уставился на лампу. Какое-то
время оба молчали.