вообще каких бы то ни было эмоций.
королевы.
Даже теперь каменные глаза не пошевелились. - Она пожелала, чтобы ты погиб
смертью простолюдина, на Раме Унижения, недостойный гибели от нашего
оружия.
воспользуется первой же возможностью, чтобы вернуться в Ар и захватить
власть, даже во главе дикой орды грабителей. И я, ее защитник, должен быть
унижен, уничтожен. Конечно, только Рама унижения могла утолить месть
Талены, столько натерпевшейся от меня. Это, и только это могло стереть в
ее памяти воспоминания о времени, когда она нуждалась в моей помощи и даже
готова была любить меня.
столкнуть раму в воды Воска, плюнул на меня. Па-Кур последним плюнул на
ладонь и положил ее мне на грудь.
убил бы тебя честно. Клянусь своим шлемом.
подхватил ее, и она начала медленно вращаться, уплывая все дальше и дальше
к центру той силы природы, которая называлась Воском.
тело, подвешенное на раме за несколько дюймов от воды, испытывало муки
из-за своего собственного веса и палящего солнца. Я знал, что лишь через
несколько дней достигну городов в дельте Воска - в виде трупа, высушенного
солнцем. И еще неизвестно, достигнет ли мой труп дельты. Гораздо более
вероятно, что какая-нибудь водяная ящерица, а то и подводное животное
уволокут меня в воду вместе с рамой и там расправятся со мной. Может
случиться, что мой тарн спустится с неба, чтобы полакомиться беспомощным
человеком, привязанным к унизительной раме. Одно я знал точно - ни один
человек не придет мне на помощь, ибо тело на раме может принадлежать
только злодею, предателю или совершившему святотатство против Царствующих
Жрецов, и это должно быть действительно кощунство, если учесть
долготерпение самих Жрецов.
угнетали меня. Глотка пересохла, и вися всего лишь в нескольких дюймах от
поверхности Воска, я сгорал от жажды. Мысли толчками впивались в мой мозг.
Вид вероломной, прекрасной Талены в платье танцовщицы, лежавшей в моих
объятиях. Она была счастлива целовать холодного Па-Кура в обмен на трон
Ара, благодаря ее неугасимой ненависти я осужден на эту ужасную смерть, не
имея возможности умереть, как подобало бы воину. Я хотел бы ненавидеть ее,
о, как бы я хотел ненавидеть ее! - и не мог. На поляне болотистого леса, в
полях империи, на дороге, в караване Минтара - всюду, я видел лишь
женщину, которую любил, цветок варварской расы в далеком и неизведанном
мире.
исчезло и я погрузился в прохладную ветреную темноту. Звезды сияли в
тишине, волны бились о раму. Однажды, к моему ужасу, под рамой
проскользнуло длинное тело, сверкающая чешуя коснулась моего лица.
Всплеснув хвостом, существо исчезло. Как ни странно я завопил от восторга,
все еще дорожа жизнью, невзирая на то, что пытка продолжалась.
Воске. Помню, я все боялся, что никогда уже не смогу двигать руками и
ногами, искалеченными веревками. Потом я как безумный смеялся над этим -
ведь мне никогда уже не придется ими воспользоваться, такого случая больше
не представится.
стороны солнца с растопыренными когтями. Они крепко сжались на мне, и на
мгновение рама ушла под воду; тарн бешено захлопал крыльями, пытаясь
поднять свою добычу, и внезапно я вместе с рамой оторвался от воды. Рама
повисла на моих руках и ногах, а когти тарна почти раздавили меня. Затем,
к счастью, веревки, не выдержав веса рамы, оборвались, и тарн полетел
ввысь, сжимая меня в когтях.
ястреб, вскоре мое тело на голой скале будет разодрано на куски дикой
птицей, чьей добычей я стал. Тарн, коричневый тарн с черным хохолком -
наиболее распространенный вид - нес меня к далекой цепи гор. Воск
превратился в широкий ручеек, искрящийся далеко внизу.
виднелись пятна зелени, в тех местах где в эту опустошенную страну
откуда-то залетели семена растений, провозглашая неистребимость жизни.
Около одного такого пятна я заметил нечто, сперва показавшееся мне тенью,
а затем превратившееся в несколько точек - стаю небольших животных,
вероятно, млекопитающих, называемых здесь куалаи - серовато-коричневые
звери, с колючей черной гривой.
Воску. Тогда бы я смог увидеть орду Па-Кура, идущую в Ар, ее марширующие
колонны, линии скачущих тарларионов, полки тарнсменов, повозки с
провиантом и вьючных животных. И где-то в массе, среди флагов и
барабанного боя, есть девушка, предавшая меня.
кулаки, двигал ногами, чтобы вернуть хоть часть прежней подвижности. Тарн
летел медленно, и я, радуясь тому, что освободился от Рамы Унижения,
обнаружил, что почти примирился с той быстрой смертью, что ожидала меня.
Волосы мои стали дыбом, когда я услышал резкий злобный крик другого тарна;
это была огромная черная птица, крылья которой вздымали вихри. Он напал на
моего пленителя. Моя птица быстро увернулась и бросок прошел впустую.
Снова атака, и снова мой тарн увернулся, но нападающий предвидел это, и за
секунду до поворота упредил его движение и две птицы столкнулись.
нападающего впились в грудь моей птицы и она, содрогнувшись в конвульсиях,
раскрыла когти и я стал падать на землю. В то же мгновение упала и моя
птица, а атакующий тарн полетел ко мне. Падая, я вертелся в воздухе, в
ужасе следя за приближением земли. Но я так и не достиг ее - тарн
перехватил меня по дороге, как чайка подхватывает рыбу, выпавшую у
соперницы.
пустынные, пугающие красноватые скалы. Высоко, у самой вершины горы, тарн
бросил меня в гнездо, сделанное из ветвей и хвороста, и наступил на меня
своей лапой, чтобы я не вырывался, пока клюв сделает свое дело. Но едва
клюв опустился ко мне, я сумел поднять руку и яростно ударить по нему,
непрерывно ругаясь.
ошеломленно склонила голову набок. Я продолжал орать, и только теперь
понял, что этот тарн был моим собственным тарном. Я нажал на ногу,
прижимающую меня ко дну гнезда, приказывая убрать ее. Птица подняла ногу и
попятилась, не зная, что ей делать. Я вскочил на ноги, стоя по-прежнему в
пределах досягаемости его клюва, но не испытывая страха. Я одобрительно
похлопал его по клюву, как если бы мы были в загоне, и почесал перья на
шее, там, где он не может достать клювом, как всегда действуют тарноводы,
выискивая паразитов.
тарнов, и скормил их птице. Я делал это до тех пор, пока тарн не вытянул
шею. Седла и поводьев на нем уже не было, они, видимо, сгнили, или же
птица сорвала их с себя почесавшись спиной об скалы вокруг гнезда. Через
несколько минут удовлетворенный тарн взмахнул крыльями и улетел на поиски
добычи, которые до этого завершились так неудачно. Очевидно, что на свой
лад он считал меня несъедобным. Однако, что он легко может переменить свои
взгляды, если ничего не найдет внизу. Жаль, что я потерял свое стрекало в
болотах Ара. Я поискал выход из гнезда, но скалы вверху и внизу были
практически отвесными.
я к своему ужасу обнаружил, что это дикий тарн. Он сел на край гнезда,
щелкая клювом. Теперь мне не помогли бы никакие приемы тарновода. Я
растерянно оглянулся в поисках какого-нибудь оружия, и тут - я едва
поверил своим глазам - в ветвях гнезда были втиснуты остатки моего седла.
Я схватил копье из седла и повернулся. Птица слишком долго целилась, она
была уверена в моем бессилии. И когда она шагнула вперед, не обращая
внимание на копье, я вонзил его широкий наконечник в грудь тарна. Он
пошатнулся, крылья повисли, и птица рухнула на гранитный пол. Она
несколько раз содрогнулась и глаза ее остекленели. Она умерла в то же
мгновение, когда, когда наконечник пронзил ей сердце. Я вытащил копье и,
используя его как рычаг, спихнул труп в пропасть.
вместе со стрелами, исчезли. Наконечником копья я разорвал седельный
мешок. В нем лежал Домашний Камень Ара, невзрачный, маленький, плоский
камень коричневого цвета. Он был выгравирован еще в то время, когда Ар был
маленькой деревушкой.
Орловский Гай Юлий
Лукьяненко Сергей
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Смоленский Вадим