воспринимал то, что видел. А показывали вещи довольно занимательные.
Сводка новостей представляла собой набор почти одних катастроф - авария
космического крейсера уничтожила полгорода, в Антарктиде произошло
землетрясение, на субконтиненте Индии взорвался реактор на фабрике.
Катастрофы происходили не только в отдаленных районах. На экране появилось
сообщение об аварии субпоезда, из-за которой он очутился здесь, в
госпитале.
самой аварии. Толстый тех-полковник вкрадчивым голосом выдвигал обвинения.
Преступная конспиративная организация подложила бомбу в поезд с целью
дискредитировать Планирующего и Машину? Злобная диверсия? Казалось, речь
идет о каком-то другом происшествии на какой-то другой планете. И, самая
большая нелепость, - его, Ганна, выставляли как сверхзлодея, а
машин-сержанта - как его сообщника!
прихрамывая, направился к общительнице, заведовавшей комнатой отдыха.
значит?
обязанность перед лицом Плана - выздороветь как можно скорей. Вы должны
подготовить себя к возвращению на службу. Никаких вопросов, никаких
тревог... только отдыхать и выздоравливать!
субпоезда виноват я. Но это неправда! И сержант охранников, отвечавший за
мою доставку... что с ним?
как воспринять слова Ганна. Но лишь на мгновение. Ей было приказано
заботиться о враге Плана, она будет исполнять приказ. Она покачала головой
и с улыбкой повела Ганна обратно к кушетке.
не прибавила. Для нее все, что План Человека определял как "верное" и
"правильное", было верным и правильным.
что-то опасное - для него и для всего человечества... потому что если
симпатичная и пустоголовая девица-общительница так безоговорочно принимала
распоряжения Плана...
он сам, и генерал Вилер, и даже Планирующий - и все человечество в системе
Плана - были в каком-то смысле такими же пустоголовыми, как и эта
общительница.
отдыха истекло, и больше он не имел возможности размышлять на подобные
темы, потому что начал курс подготовки, который должен был привести его к
посвящению в сообщность с Машиной.
отношение: "Я ненавижу шпинат, если он плохо вымыт, потому что в рот
попадает песок".
ему на ухо, когда он спал, и обучающих машин, командовавших Ганном во
время бодрствования, он начал овладевать исчислением утверждений, логикой
отношений, геометрией Гильберта, Аккермана и Буля. Конъюнкция и
дизъюнкция, аксиомы и теоремы, двойные отрицания и метаутверждения... все
это хлынуло в его мозг вместе с разрушительными дилеммами и силлогизмами в
стиле Барбара. Он учился, как переносить и соединять. Он изучил принцип
экспортирования и научился применять точки в качестве скобок. Он
познакомился с однолинейным построением фраз и нефлективной грамматикой
машинного языка. Он узнал о разнице между символами восприятия и акции и
обучался воспроизводить тональные символы, которые наводили мост между
человеком и Машиной. Часами распевал он бесконечные гаммы в четверть ноты,
в ушах его не прекращалось эталонное гудение осциллирующих сигналов. Он
изучил строение таблиц истинности и как использовать их для обнаружения
тавтологии в посылках.
бесконечной. Ганн просыпался под тягучий речитатив магнитофонной записи,
раздающейся из-под подушки, ел под названиванием тональных четок, в
изнеможении опускался на кровать, пока сквозь мозг его проносились схемы
общего ввода информации.
мир, но Ганн полностью потерял с ним связь. В редкие моменты ему удавалось
уловить обрывки разговора между немногими людьми, с которыми он имел
контакт - девушками-общительницами, подававшими еду, охранниками,
бродившими по залам и коридорам. Но сознание его было слишком утомлено,
чтобы пытаться сложить части в единое целое. Дитя Звезд. Требование
Освобождения. Аварии в подземных туннелях. Взрывы космических кораблей. Но
это не имело сейчас для Ганна значения. Всякий раз, когда у него хватало
времени и сил подумать о чем-то другом, кроме обучения, он всегда
представлял одно - тот момент, когда обучение закончится и он получит
металлический знак сообщности.
спать, как всегда, уставший до предела. Он рухнул на жесткую койку в своей
отдельной тесной комнатушке с покрытыми белой плиткой стенами. Сразу же
из-под подушки зашептала учебная запись:
накопления дополнительно к контекстуальным отношениям координатного
накопления. Пусть ряд i и столбец j покажут степень ассоциативности...
работа происходила в подсознании. Сам Ганн сознавал лишь свое
несоответствие заданию. Ему никогда не добиться тех чистых хрустальных
тонов, которые умели выпевать сестра Дельта Четыре и остальные служители.
У него неподходящий голос. Он никогда не освоит всей теории
программирования. У него просто не хватит подготовки...
здесь была такой же жесткой. Каждую ночь после отбоя на койки укладывались
восемьдесят усталых и молчаливых обучающихся. И каждое утро под резкие,
неприятные удары гонга они пробуждались в несколько уменьшенном числе -
несколько коек пустовало.
немногочисленные вещи, хранившиеся на узких полках над койками. Имена их
вычеркивались из списка обучающихся. Они просто переставали существовать.
Почему-то об этом никто не спрашивал.
сел на койке; словно ему грозила смертельная опасность.
обучение парня, у которого были мускулы борца и отличный чистый тенор. Его
мать была девицей-общительницей, а отец погиб в космосе, выполняя задание
Плана. - Джим, что?..
и спи дальше - тебе же лучше.
на койку.
темные силуэты склонились над соседней койкой. Он услышал сдавленный вздох
Джима. Приглушенные голоса, шорох одежды, металлическое звяканье.
Заскрипела койка. В лицо ударил тонкий луч, и Ганн зажмурился. Послышались
удаляющиеся шаги.
которых уменьшилось на одного. Джим так дорожил красной пластиковой
медалью, которая говорила, что отец Джима был Героем Плана Второго класса.
У Джима был красивый чистый голос, но он слишком медленно постигал
семантику.
требовала от своих избранных слуг чисто механических качеств. Возможно,
Джим выказал недостаточное рвение превратиться в механизм. Ганн повернулся
на жесткой койке и начал повторять про себя семантические тензоры. Вскоре
он заснул.
сравнению с ним чем-то вроде воскресного отдыха в отеле на берегу моря в
компании общительниц. О ней он вспоминал теперь сквозь туман изнеможения.
У него не было ни секунды, чтобы сбросить напряжение.
правило. Ясноглазые общительницы выпевали его, словно воркующие голуби,
пока он стоял в медленно продвигающейся очереди к окошку раздачи пищи.
Ослепительные знаки на стереоэкранах выжигали правило на сетчатке его
глаз. Не знающие сна динамики гипнопедических установок шептали его из-под