Чтение 21–й страницы книги ~Ноги из глины~

области его пупка, выкрикнул: -- Мы из городской стражи, ясно? О, да! И если
ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски.

-- Неплохо для начала, -- пробормотала Ангуа. Она отодвинула Веселинку
в сторону и ослепительно улыбнулась мяснику.

-- Мистер Хук? Мы бы хотели поговорить с Вашим работником мистером
Дорфлом.

Мужчина не совсем еще отошел от шока произведенного Веселинкой, но все
ж таки выдавил из себя: -- Мистер Дорфл? Что он наделал?

-- Мы просто хотели с ним поговорить. Можно войти?

Мистер Хук посмотрел на нервно и возбужденно дрожащую Веселинку. -- У
меня есть выбор? -- спросил он.

-- Давайте скажем, что Вас есть что-то типа выбора, -- сказала Ангуа.

Она старалась не вдыхать воздух с обманчивыми миазмами крови. В
помещении даже стоял сосисочный станок. В него уходили те части животных,
которые никто не стал бы есть, мало кто их даже узнал бы. Ее чуть не
выворачивало от запахов бойни, но глубоко внутри, часть ее встрепенулась и
молило и просило этих смешавшихся запахов свинины и говядины и баранины и...

-- Крысы? -- понюхав, спросила она. -- Я не знала, что Вы поставляете
товар гномам, мистер Хук.

Мистер Хук неожиданно превратился в человека с удовольствием идущего на
сотрудничество с полицией.

-- Дорфл! Немедленно иди сюда!

Послышались шаги, и из-за пивных ящиков появилась фигура.

У некоторых людей есть предубеждения на счет нежити. Ангуа знала, что
коммандер Ваймз ненавидел их, хотя в последнее время несколько смягчился.
Людям необходимо чувствовать кого-то впереди. Живущие ненавидят нежить, а
нежить отвечает тем же, она почувствовала, как у нее сжались кулаки --
неживым.

Голем по имени Дорфл немного прихрамывал, потому что одна нога у него
была немного короче другой. Он не носил никакой одежды, потому что нечего
было скрывать, поэтому можно было видеть его тело, испещренное разноцветной
глиной от многочисленных ремонтов. Было столько заплат, что Ангуа
задумалась, сколько лет могло быть этому голему. Изначально, видимо в этой
фигуре копировалась мускулатура человека, но многочисленные заплаты почти
все затерли. Он был похож на горшки, которые презирал Вулкан, те горшки, что
изготавливались людьми, которые думали что если это ручная работа, то она
должна выглядеть как ручная работа, и поэтому отпечатки пальцев в готовом
горшке, были как знаки качества.

Это было так. Этот голем был похож на ручную работу. Конечно, за годы
он переделал себя, многочисленными ремонтами. Его треугольные глаза слабо
светились. В них не было зрачков, только темно-красный отблеск далекого
огня.

Голем держал огромный, тяжелый нож. Взгляд Веселинки как застрял на нем
так и не отрывался от этого ужасного инструмента. В другой руке голем сжимал
кусок веревки, с привязанным к ней огромным, волосатым и очень вонючим
козлом.

-- Что ты делаешь, Дорфл?

Голем кивнул на козла.

-- Кормишь козла?

Голем кивнул еще раз.

-- У Вас есть, чем заняться, мистер Хук? -- спросила Ангуа.

-- Нет, я...

-- У Вас есть, чем заняться, мистер Хук, -- выразительно сказала Ангуа.

-- А? Да? Да. Что? Да. Конечно. Мне как раз надо посмотреть котлы с
потрохами...

Мясник повернулся, чтобы уйти, но остановился и пригрозил пальцем перед
тем местом, где у Дорфла должен был быть нос, если бы у големов бывали носы.

-- Если из-за тебя будут проблемы... -- начал он.

-- Мне кажется, там надо срочно проследить за котлами, -- резко сказала
Ангуа.

Мясник исчез.

Во дворе стояла тишина, хотя сюда через стену проникали слабые звуки
города. С другой стороны бойни слышались редкое блеянье встревоженных овец.
Дорфл стоял ровно, держа свой страшный нож и смотря под ноги.

-- Это тролль сделанный как человек? -- прошептала Веселинка. -- У него
такие глаза!

-- Это не тролль, -- сказала Ангуа. -- Это голем. Человек из глины. Это
машина.

-- Он выглядит как человек!

-- Потому что это машина сделанная похожей на человека. Она обошла
вокруг голема. -- Я хочу прочесть твои скрипты, Дорфл, -- сказала она.

Дорфл отпустил козла, поднял свой нож и с размаху воткнул его в пень
для рубки, рядом с Веселинкой, заставив ее отскочить в сторону. Затем он
взял грифельную дощечку, которая висела на веревке через плечо, отцепил
крючок и написал:

Да.

Когда Ангуа подняла руку, Веселинка заметила что вокруг лба голема
тонкую линию. К ее ужасу верх головы откинулся. Ангуа, нисколько не
обеспокоенная, засунула туда руку и вытащила желтоватый свиток.

Голем застыл. Глаза потухли.

Ангуа развернула бумагу. -- Те же святые надписи, -- сказала она. --
Как всегда. Какая-то древняя мертвая религия.

-- Ты убила его?

-- Нет. Невозможно отнять то, чего нет. Она положила свиток обратно,
закрыла и защелкнула верхушку головы.

Голем ожил, и глаза опять начали светиться.

У Веселинки перехватило дыхание. -- Что ты сделала? -- выдавила она из
себя.

-- Скажи ей, Дорфл, -- сказала Ангуа.

Своими толстыми пальцами голем на удивление быстро начертал на дощечке.

Я -- голем. Я сделан из глины. Моя жизнь -- в словах. От слов цели в
моей голове я получаю жизнь. Моя жизнь -- это работа. Я подчиняюсь командам.
Я не отдыхаю.

-- Что за слова цели?

Специальный текст, основанный на вере. Голем должен работать. У голема
должен быть хозяин.

Козел улегся рядом с големом и начал жевать жвачку.

-- Было совершенно два убийства, -- сказала Ангуа. -- Я уверенна, что
одно было совершенно големом, возможно оба. Ты можешь нам что-нибудь
сказать, Дорфл?

-- Извини, я не поняла, -- сказала Веселинка. -- Ты говоришь что... эта
штука живет из-за слов? Я имею в виду... она говорит, что живет из-за слов?

-- Почему бы и нет? В словах есть сила. Все это знают, -- сказала
Ангуа. -- Здесь много големов, больше чем ты можешь представить. Они сейчас
не в моде, но они остались. Они могут работать под водой, или в полной
темноте, по колено в яде. Годами. Им не надо отдыхать и их не надо кормить.
Они...

-- Но это рабство! -- воскликнула Веселинка.

-- Да что ты! Ты так же можешь назвать рабом дверную ручку. У тебя
есть, что мне сказать, Дорфл?

Веселинка продолжала смотреть на огромный нож, торчащий из пня. Слова
типа длинный, тяжелый и острый засели в ее голове крепче, чем любые слова в
голове голема.

Дорфл ничего не говорил.

-- Как давно ты здесь работаешь, Дорфл?

Сейчас уже триста дней.

-- У тебя бывают выходные?

Чтобы впустую смеяться? Зачем мне выходные?

-- Я имею в виду, ты все свое время проводишь на бойне?

Иногда я разношу товар.

-- И встречаешься с другими големами? А теперь слушай, Дорфл, я знаю,
что вы големы, каким-то образом поддерживаете контакт. И, если кто-то из
големов убивает настоящих людей, я бы не поставила на ваши шансы и разбитой
кофейной чашки. Люди припрутся сюда с зажженными факелами. И огромными
молотами. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Голем пожал плечами.

Невозможно отнять то -- чего нет, -- написал он.

Ангуа вскинула руки. -- Я пытаюсь все решить цивилизованным способом,
-- сказала она. -- Я могу конфисковать тебя прямо сейчас. По обвинению
"оказание препятствий в тяжелый день, и мне все надоело". Ты знаешь отца
Тубелчека?

Старый священник, что живет на мосте.

-- Откуда ты знаешь его?

Я доставлял туда товар.

-- Его убили. Где был ты во время убийства?

На бойне.

-- Откуда ты знаешь?

Дорфл постоял в сомнении. Следующие слова были написаны очень медленно,
как будто они возникали после очень долгого раздумывания.

Потому-что, это должно было случиться недавно, потому-что вы
возбужденны. В течение последних трех дней я работал здесь.

-- Все время?

Да.

-- По двадцать четыре часа?

Да. Здесь много людей и троллей. Они скажут Вам. Днем я должен забивать
скот, свежевать, расчленять, раскалывать кости, а ночью я без отдыха
изготавливаю сосиски, и кипячу печенки, сердца, рубцы, почки и кишки.

-- Это ужасно, -- сказала Веселинка.

Карандаш быстро отстрочил:

Вроде того.