набитую угрюмыми розовыми ящерицами.
переспросил: - Что?
того оттенка черного, который есть не цвет, но, скорее, могила всех цветов.
Вверх по светящемуся слабым октариновым светом клинку шла чрезвычайно
витиеватая руническая надпись. Меч, должно быть, тоже увидел волшебника,
потому что внезапно заговорил - голосом, похожим на скрип когтя по стеклу.
восемь?
слабый-преслабый скрежещущий звук.
от стены к стене, снова и снова сталкиваясь между собой. В такт звуку мигал
фиолетовый свет.
упоминайте число восемь!
присоединилось к своим собратьям в общем перешептывании.
патока. В зале собирался заряд магии, мощнее которого волшебник никогда не
встречал. Когда же Ринсвинд медленно, с трудом сдвинулся с места, то за его
ногами потянулись повторяющие их очертания хвосты золотистых искр.
воздух, постояла на ребре и рухнула наземь.
Ринсвинда. Он завопил и тяжело шмякнулся на вибрирующие мозаичные плитки.
Щупальце начало подтягивать его к яме.
схватить его за руки. Ринсвинд отчаянно вцепился в маленького туриста, и они
оказались на полу лицом друг к другу. Но все равно Ринсвинд потихоньку
продолжал сползать.
ослабла. Он повернул голову и увидел, что Хрун, пригнувшись, стоит возле
ямы, а меч его так и мелькает в воздухе, расправляясь с вылетающими
навстречу щупальцами.
наблюдая за неистовым варваром, который отважно сражался с тянущимися вверх
отростками.
материализовать щупальца. Что ты делаешь?!!
водруженной на треногу коробке для картинок.
слышишь?
происходящее у ямы и снова исчез в коробке. Почувствовав, как что-то
коснулось его ноги, Ринсвинд подпрыгнул и раздавил каблуком подбирающееся
щупальце.
обход ямы к Сундуку, который волоком тащили по полу, в то время как ящик
безуспешно хлопал крышкой на держащее его щупальце. Двацветок начал яростно
пинать зловредный отросток.
поперек туловища. Хрун превратился в неясный силуэт среди все туже
затягивающихся колец. На глазах у пораженного ужасом Ринсвинда щупальца
вырвали у героя меч и отшвырнули к стене.
из ямы. Его внимание приковал огромный глаз, и глаз этот смотрел прямо на
него. Одно из щупалец обвилось вокруг пояса волшебника, и он заскулил.
рот, придавая заклятию форму первого примитивно-грубого слога.
ему вздохнуть, и поволокло спотыкающегося, ловящего ртом воздух волшебника
по полу.
иконограф. Ринсвинд инстинктивно схватился за него - точно так же его предки
могли бы схватиться за камень, столкнувшись с бесчинствующим тигром. Вот бы
как следует размахнуться и запустить треногой в Глаз...
иссякает, словно вода, вытекающая из сита.
автоматически - так человек, которого вот-вот обезглавят, замечает каждую
щербинку, каждое пятнышко на плахе палача - Ринсвинд отметил, что у ящериц
несоразмерно большие, голубовато-белые хвосты. К тому же хвосты эти
угрожающе пульсировали.
обороняясь, поднял иконограф, как вдруг услышал предупреждение
чертика-живописца:
пожалуйста.
слышимости и закончился где-то в Ринсвиндовых внутренностях. Разбросав свою
добычу по всему залу, щупальца застыли, как палки, после чего разом
взметнулись, закрывая пострадавший Глаз. Вся масса ухнула в яму, и мгновение
спустя огромная плита, подхваченная несколькими дюжинами щупалец, с грохотом
улеглась на место, оставляя по краям придавленные и бешено мечущиеся
конечности подземной твари.
Отыскав свой меч, варвар принялся методично обрубать брошенные на верную
смерть отростки. Ринсвинд продолжал лежать на полу, отчаянно пытаясь не
сойти с ума. Глухой деревянный звук заставил его повернуть голову.
ножками в воздухе.
турист бесформенной кучей лежал у стены. По крайней мере, стонать он еще
мог.
голова...
иконографу клетку.
интересом.
видел саламандр, только то были некрупные экземпляры. К тому же они плавали
в банке с консервантом в музее биологических диковинок, расположенном в
подвалах Незримого Университета. Живые саламандры в окрестностях Круглого
моря давным-давно вымерли.
Они были магическими существами. И ртов у них не было, поскольку жили они
исключительно за счет питательных свойств октарина, содержащегося в
солнечном свете Плоского мира и поглощаемого ими через кожу. Остальной
солнечный свет они также поглощали, накапливая его в специальных пузырях до
тех пор, пока он не выводился наружу обычным способом. Пустыня, населенная
саламандрами Плоского мира, превращалась ночью в один сплошной маяк.
количеством октаринового света, сосредоточившегося в храме, саламандры
нажрались до отвала, а потом природа взяла свое.
лягнуть и промахнулся. Он начинал испытывать неприязнь к груше разумной.
голос, похожий на треск шелка, распарываемого разделочным ножом, заявил: