это значит!
- Госпожа Йеннифэр стоит у вербы... Обрывает листики и даже не смотрит на
Геральта... А Геральт, опустив голову, стоит рядом. И что-то говорит. Нет,
молчит. Ой, ну и рожица у него... Ну и странная же...
критически осмотрел. - Сейчас он просит простить ему всякие глупые слова и
поступки. Просит простить за нетерпение, за недостаток веры и надежды, за
упрямство, за ожесточение. За капризы и позы, недостойные мужчины. Просит
простить за то, что когда-то не понимал, за то, что не хотел понять...
откинула челку со лба. - Все ты выдумал!
уставившись в небо, а в его голосе послышались ритмы, свойственные балладам.
- Что хочет понять, но боится: а вдруг да не успеет... И может даже быть,
что не поймет уже. Извиняется и просит прощения... Прощения... Хм...
Значения... Сомнения-Предназначения. Все банально, холера...
он вообще молчит. Я же видела. Он стоит там с ней и молчит...
молчат.
голоса. А ну выгляни быстренько, взгляни, что там деется.
Йеннифэр страшно кричит на него. Кричит и размахивает руками. Ой-ей... Что
бы это значило?
Теперь она просит у него прощения.
и долю плохую, долю самую лучшую и долю самую худшую, днем и ночью, в
болезни и здоровьи, ибо люблю тебя всем сердцем своим и клянусь любить
вечно, пока смерть не разлучит нас.
определенную форму. Но попробуйте дать определение формы груши!
Глава 3
что банкеты чародеев отличаются от пиров и торжественных обедов простых
смертных. Однако что различие окажется столь велико и принципиально - он не
ожидал.
банкете оказалось для него неожиданным, но не ошарашило. Это было не первое
предложение такого рода. Уже раньше, когда они жили вместе и их отношения
складывались прекрасно, Йеннифэр хотелось присутствовать на сборах и
дружеских пирушках в его обществе. Однако он решительно отказывался,
полагая, что в компании чародеев в лучшем случае окажется диковинкой и
сенсацией, а в худшем - нежелательным пришельцем и парией. Йеннифэр смеялась
над его опасениями, но не настаивала. А поскольку в иных ситуациях она умела
настаивать так, что весь дом сотрясался и сыпалось стекло, постольку Геральт
утвердился в мнении, что его решения были правильными.
долгого, откровенного и эмоционального разговора. Разговора, который сблизил
их вновь, отодвинул в тень и забытье давние конфликты, растопил лед обиды,
гордыни и ожесточения. После разговора на дамбе в Хирунде Геральт согласился
бы на любое, абсолютно любое предложение Йеннифэр. Не отказался бы даже от
совместного посещения ада ради того, чтобы хлебнуть чашечку кипящей смолы в
компании огненных демонов.
бы, Цири, которой, если верить Кодрингеру, интересовался какой-то чародей.
Геральт рассчитывал на то, что его присутствие на Сборе спровоцирует чародея
и заставит того действовать. Но Йеннифэр он не сказал об этом ни слова.
остановились в огромном комплексе дворца Локсия, разместившемся у
юго-восточного подножия горы. Дворец уже кишмя кишел гостями Сбора и
сопровождающими их лицами, но для Йеннифэр сразу же нашлись покои. В Локсии
они провели целый день. Весь этот день Геральт разговаривал с Цири, Лютик
бегал, собирал и распространял слухи и сплетни, чародейка выбирала и
примеривала наряды.
процессии, направлявшейся в Аретузу - дворец, в котором предстояло иметь
место банкету. И теперь, в Аретузе, Геральт удивлялся и изумлялся, хоть и
дал себе слово ничему не удивляться и не изумляться.
освещали окна, узкие и невероятно высокие, доходящие чуть ли не до
поддерживаемого колоннами свода. Свод тоже был высокий. Такой высокий, что
трудно было разглядеть детали украшающих его фресок, на которых основным
мотивом было многократно повторенное изображение пяти обнаженных фигур.
Оконные проемы были забраны чертовски дорогими витражами, и все же в зале
явно ощущались сквозняки. Геральта удивляло, что свечи при этом не гаснут,
но, присмотревшись внимательнее, он удивляться перестал. Канделябры были
магические, а возможно, даже иллюзорные. Во всяком случае, света они давали
много, несравненно больше, чем обычные свечи.
оценке ведьмака, могла вместить как минимум в три раза больше, даже если
посредине, как того требовала традиция, поставить столы подковой. Но
традиционной подковы не оказалось. Похоже было на то, что пировать собрались
стоя, прохаживаясь вдоль стен, украшенных гобеленами, гирляндами и
колеблющимися на сквозняке знаменами. Под гобеленами и гирляндами стояли
ряды длинных столов. На столах теснились замысловатые блюда среди
замысловатых цветных композиций из замысловатых ледяных фигур. Вглядевшись
внимательнее, Геральт констатировал, что замысловатости было значительно, то
есть значительно больше, чем еды.
черный, расшитый серебром и перехваченный в талии камзол, в который вырядила
его Йеннифэр. Такой камзол - последний писк моды - почему-то называли
дублетом. Откуда взялось такое название, ведьмак понятия не имел. И иметь не
хотел. Йеннифэр на его замечание не отреагировала. Впрочем, Геральт и не
ожидал реакции, хорошо зная, что чародейка не привыкла реагировать на
подобные замечания. Но не отчаялся. Продолжал брюзжать. Просто ему хотелось
побрюзжать.
стоя?
спокойно:
задерживаться у стола с блюдами бестактно.
задерживаться-то, похоже, негде.
Йеннифэр, не обращая внимания на его ворчание. - Избегать беседы
непростительно бестактно...
на меня пальцем двум своим подружкам, тоже бестактно?
Перестань разглаживать дублет и поправлять волосы...
Торчать вблизи входа - бестактно.
хотелось есть, но вскоре он понял, что Йеннифэр не шутила. Было видно, что
обязывающий чародеев этикет и впрямь предполагает, что есть и пить надо мало
и как бы с неохотой. Вдобавок ко всему каждая остановка у столика с яствами
влекла за собой исполнение неких общественных обязанностей. Кто-то кого-то
замечал, проявлял радость по сему случаю, подходил и приветствовал столь же
многословно, сколь и фальшиво. После обязательной имитации взаимоцелования в
щечку или до неприятности деликатного рукопожатия, неискренних улыбок и еще
менее искренних, хоть и недурно замаскированных комплиментов следовала
краткая и тоскливо банальная беседа ни о чем.
надежде, что он тут все же не единственный, кто допущен к общению с
чародейской братией. Йеннифэр заверяла его, что он, конечно же, не
единственный, но что-то он не видел никого, кто не входил бы в Братство, а
может, просто не мог никого узнать.
вообще. Ведьмак хотел, но не мог.
центр залы, в самый фокус всеобщего интереса. Сопротивление не помогло. Он
понимал, в чем дело. Это была самая банальнейшая демонстрация.
Свержин Владимир
Ковальчук Вера
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия