Чтение 21–й страницы книги ~Человек в лабиринте~

- Человечество, - продолжал он, - нисколько не касалось меня, малыш.
Я видел звезды и хотел завладеть ими. Мне мерещилось божественное
могущество. Одного мира мне казалось мало. Я жаждал обладать всеми мирами.
Поэтому я выбрал себе профессию которая сделал звезды доступными для мене.
Я тысячу раз был перед лицом смерти, выдерживал фантастические
температуры. От дыхания причудливыми газами легкие мои сгнили, так что мне
пришлось подвергнуть их обновлению. Я ел мерзость, один рассказ о которых
вызывает тошноту. А детишки, такие как ты, обожали меня и писали рефераты
о моей самоотверженности в работе на благо человечества, о моей
безграничной жажде знаний.

А я тебе объясню, что это было на самом деле. Во мне было столько же
самоотверженности, как в Колумбе, Магеллане или Марко Поло. Это были
великие путешественники, конечно же, но при этом они стремились и к
немалой прибыли. Прибыль же, которой добился я - все вокруг. Я хотел
сделаться стокилометрового роста. Хотел, чтобы памятники мне из золота
были установлены на тысячах планет. Знаешь, как в стихах: "Слава - вот
наши шпоры... последняя слабость утонченного ума". Мильтон.

Ты знаком с этими самыми греками? Когда человек забирается слишком
высоко, боги сбрасывают его вниз. Это называется гибрис. Я познакомился с
этим фатальным образом. Когда я сквозь облака спускался к гидрянам, я
ощущал себя богом. Когда я улетал оттуда, вновь сквозь те же облака...
тоже был богом. Для гидрян это уже вне сомнения. Тогда я думал: я останусь
в их мифах, они всегда будут рассказывать легенды обо мне. Существо,
спустившееся к ним и встревожившее их настолько, что пришлось его
обезвредить... Но...

- Эта клетка...

- Позволь, я закончу! - рявкнул Мюллер. - Ты понимаешь, в
действительности я никакой не бог... я обычный паршивый смертный,
одержимый иллюзиями собственной богоравности, пока истинные боги не
позаботились преподать мне небольшой урок. Это они сочли необходимым
напомнить мне, что под пластиковым комбинезоном скрывается волосатый
скот... что в этом интеллигентном черепе кроется звериный мозг. Это по их
поручению гидряне воспользовались кой-какими своими хирургическими
уловками - наверняка одной из своих специальностей - и открыли у меня этот
мозг.

Не знаю, сделали ли они это из злости, чтобы я узнал, что такое жизнь
в аду, или же решили, что должны избавить меня от моего врожденного
порока, а именно - неумения проявлять чувства. Они - чужие нам создания.
Ты только представь их себе. Но они внесли это небольшое исправление.

А я вернулся на Землю. Герой и прокаженный в одном лице. Встаньте
рядом со мной и вас начнет рвать. Почему? Да потому, что то, что бьет из
меня, напоминает каждому, что он тоже зверь. И в результате мы лишь
несемся сломя голову по нашему порочному кругу. Любой начинает ненавидеть
меня, поскольку побыв рядом начинает разбираться в своей собственной душе.
И я ненавижу всех, так как знаю, что они сторонятся меня. Видишь ли, я
разносчик заразы, и имя этой заразы - правда. Я утверждаю, что залогом
человеческого счастья служит плотность черепной коробки. Если бы люди
обладали хоть зачатками телепатических способностей, хотя бы той смутной
силой, умением обходиться без слов, какими располагаю я, то они попросту
не смогли бы находиться в обществе друг друга. Существование человеческого
коллектива сделалось бы невозможным. А гидряне могут взаимно воспринимать
мысли друг друга, и, скорее всего, это доставляет им удовольствие. Но мы
так не можем. И именно потому я заявляю тебе, что человек - это скорее
всего наиболее достойное удивления животное во всей вселенной, неспособное
даже переносить запах своих ближних... Душа не желает знать душу...

Раулинс сказал:

- Эти клетки вроде открываются.

- Что? Сейчас погляжу.

Мюллер побежал наугад. Раулинс не успел достаточно быстро
отстраниться и испытал мгновенный удар эманации. На этот раз это не было
болезненно: он увидел осень, засыхающие листья, вянущие цветы, пыль от
порывов ветра, ранние сумерки. Он испытал скорее сожаление, чем боль от
кратковременности жизни, неизбежного омертвления. Тем временем Мюллер,
забыв обо всем, смотрел на алебастровые прутья клетки.

- Они ушли в тротуар уже на несколько сантиметров. Почему ты мне
сказал только сейчас?

- Я пытался и раньше. Но ты меня не слушал.

- Да, да. Эти мои чертовы монологи! - Мюллер рассмеялся. - Нед, я
ждал много лет, чтобы увидеть это. Эта клетка действительно открывается.
Смотри, как быстро исчезают прутья в мостовой. Это очень странно, Нед. До
сих пор они ни разу не открывались дважды в год, а ту второй раз за одну
неделю...

- Может быть ты просто не замечал этого, - предположил Раулинс. -
Может быть, ты спал, когда они...

- Ладно смотри!

- Как ты думаешь, почему они открываются именно в эту минуту?

- Повсюду вокруг враги, - сказал Мюллер. - Меня город принимает за
своего. Я - постоянный житель, слишком долго я нахожусь здесь. А теперь
смысл, наверное, заключается в том, чтобы запереть тебя. Врага. Человека.

Клетка раскрылась полностью. Не было видно ни следа от прутьев, разве
что на тротуаре остался ряд небольших отверстий.

- Ты пытался когда нибудь что-нибудь поместить в эту клетку? -
спросил Раулинс. - Какое-нибудь животное?

- Разумеется. В одну из них я засунул здоровую убитую зверюгу. Клетка
не закрылась. Тогда я поместил в нее несколько небольших пойманных
зверьков. Я их связал и сунул живьем. И она опять не закрылась. - Мюллер
нахмурил брови. - Однажды я даже сам вошел, хотел проверить, закроется ли
клетка автоматически, почувствовав живого человека. И тоже ничего не
произошло. Я тебе советую: не ставь таких экспериментов, когда очутишься в
одиночестве. - Он замолчал, а потом спросил через минуту: - Ты хотел бы
помочь мне в исследовании ее? А, Нед?

Раулинс заколебался. Разряженный воздух неожиданно как огнем начал
жечь ему легкие.

Мюллер спокойно продолжал:

- Ты только войди в нишу и постой там пару минут. Посмотрим,
закроется ли клетка, чтобы задержать тебя. Это стоит проверить.

- А если она закроется? - поинтересовался Раулинс, не отнесясь к
этому предложению серьезно. - У тебя есть ключ, чтобы выпустить меня из
нее?

- Мы всегда можем выломать эти прутья.

- Это было бы уничтожением для того, чтобы выпустить меня. Ты сам
говорил мне, что не позволишь ничего разрушать в лабиринте.

- Временами приходиться уничтожать для того, чтобы обрести знания. Ну
же Нед, войди в эту нишу!

Мюллер произнес это страшным приказывающим тоном. Теперь он замер в
каком-то причудливом ожидании, полупригнувшись, уткнув руки в бок. Словно
сам собирается броситься в клетку, подумал Раулинс.

Тихонько прозвучал голос Бордмана:

"Сделай это, Нед. Войди. Покажи, что ты ему доверяешь."

"Ему-то доверяю, - подумал Раулинс, - а вот этой клетке - нет". Он
тревожно представил себе, как в клетке, едва успеют сомкнутся прутья,
провалится пол, и он рухнет куда-нибудь в подземелье прямо в чан с
кислотой или в море огня. Лобное место для плененных врагов. Где взять
уверенность, что это не так?

"Войди туда, Нед", - прошептал Бордман.

Это был великолепный жест и совершенно безумный. Раулинс переступил
ряд отверстий и повернулся спиной к стене. Почти немедленно прутья
выскочили их своих гнезд и не оставляя ни щели, заперли его. Не произошло
ничего из тех ужасов, которые он ожидал, но он стал узником.

- Интересно, - сказал Мюллер. - Скорее всего, клетка реагирует на
интеллект. Поэтому и не получились проверки с животными. И живыми и
мертвыми. А ты что об этом думаешь, Нед?

- Я рад, что помог тебе в твоих изысканиях. Но был бы рад еще больше,
если бы ты выпустил меня отсюда.

- Я не могу управлять этими прутьями.

- Но ты говорил, что можешь их выломать.

- Зачем так сразу браться за разрушение? Подождем с этим, ладно?
Может быть, она сама откроется. Я принесу тебе что-нибудь перекусить, если
ты захочешь. В клетке ты в полной безопасности. А твои коллеги не
переполошатся, если ты не вернешься до наступления сумерек?

- Я им сообщу, - кисло сказал Раулинс. - Однако, я надеюсь, что до
тех пор я отсюда выберусь.

"Не горячись, - услышал он голос Бордмана. - В худшем случае, мы сами
можем извлечь тебя оттуда. А сейчас поддакивай Мюллеру в чем только
сможешь, пока окончательно не завоюешь его симпатию. Если ты меня слышишь,
коснись правой рукой подбородка".

Раулинс коснулся подбородка правой рукой.

Мюллер сказал:

- Ты достаточно смел, Нед. Или глуп. Порой я не уверен, не одно ли
это и то же. Но я в любом случае благодарен тебе. Мне надо было знать, как
обстоит дело с этими клетками.

- Видишь, и от меня какая-то польза. Значит люди, несмотря ни на что,
не такие уж чудовища.

- Сознательно - нет. Мерзка лишь та гниль, что в глубине их естества.
Ну, напомню тебе, - Мюллер подошел к клетке и ухватился руками за гладкие
прутья, белые как кость, - то, что под черепной коробкой. Сам я,
разумеется, никогда не смогу ощутить этого. Разве что выведу путем
экстраполяции по реакции окружающих. Это должно вызывать отвращение.

- Я бы смог к этому привыкнуть, - сказал Раулинс. Он уселся на полу
клетки по-турецки. - После возвращения на Землю с Беты Гидры-4 ты никак не