быстро отпрянул в сторону.
моей матушки, досточтимой леди Мирейн.
отныне спать один или с желтой красоткой.
своего господина. Но тот уже не видел его. Он мысленно попытался ощупать
магическую стену, возведенную против него маленькой островитянкой, и не
нашел в ней изъяна.
Глава 12
вытеснял из души остатки тепла, когда-то рожденного любовью и нежностью.
Потеря ребенка проделала в ее сущности дыру, которую невозможно
заштопать.
глубоко, что казалось потерянным безвозвратно. Сердце билось в груди,
словно шар, склеенный из осколков стекла.
добрым и ласковым светом, но стоило ей увидеть его - и все исчезало, и
между ними вставала глухая стена. Он стал опять чужим, недосягаемым и
странным существом, полубожеством в человеческом обличье.
непредсказуемым, грубым, надменным. Потом она узнала его ближе и была
покорена живой игрой его ума, мальчишеской возбудимостью, способностью
обижаться по пустякам и неодолимой любовью к кислым яблокам. Теперь это
в прошлом.
никогда не смотрел на других женщин, но теперь ему придется смотреть. Он
не выдержит нанесенного ему оскорбления.
те, кто посмелее, были слишком заносчивы, у гвардейцев хватало забот,
жрецы тоже занимались неустанной деятельностью. Она была теперь одинока
и радовалась своему одиночеству. Ей было присуще острое чувство земли -
первое чувство у тех, кто обладал магической силой. Рожденная у моря,
она смогла постичь тайны воды. Пользуясь этими данными ей свыше
способностями, она вносила немалую лепту в дело охраны своего
императора.
к ней. Обрадовалась и затаилась, не зная, чего от него ждать. Все шло
хорошо, но было несколько необычно, зыбко.
совет, когда подошел ее черед говорить. - Мы все знаем, что с ним
случилось когда-то здесь. Сумеет ли он выправить линии своей судьбы? Или
будет жить, запутываясь в них все сильнее?
прозрачна, как вода, - то, кажется, я мог бы помочь ему заклинаниями.
моложе Вэньи, и почти так же бледен, как она. И чем-то походил на
Эсториана. Наполовину асанианин по матери, он хорошо знал уклад жизни
этой страны, хотя скулы его были уже и волосы прямее, чем у коренных
жителей запада. Он искренне не понимал, почему многие считают его
выскочкой. Если что-то возможно сделать, значит, это нужно делать - и
все. Разве не так?
простую белую мантию. Его густая борода была аккуратно заплетена и
расчесана. Через некоторое время жрецы должны были отправиться в храм,
чтобы пропеть молитвы, сопровождающие закат Солнца. Этот храм уступал
Главному храму Эндроса в размерах, но под его сводами собиралось вдвое
или даже втрое больше людей, чем в городе Солнцерожденного.
поведении и не в его отношениях с этой землей. Я ощущал нечто подобное,
когда сопровождал его отца. Асанианин никогда не почувствует себя
присоединенным к Керувариону, пока не станет с ним связан кровными
узами. Другого способа управлять этой страной нет.
появился я, живо признала моего отца, хотя он и был простым косоглазым
кочевником. Мы все, сказала она, должны оставаться такими, какие мы
есть, иначе солнце свалится с неба.
Солнце, правящее Эндросом, может погаснуть.
драки прошли даром...
не будет сказано ничего нового. Бесполезные и бесцельные упражнения в
остроумии. Судьбе было угодно распорядиться так, что род Солнца и род
Льва сошлись на поле битвы, породнившем две гигантские империи, но этот
союз все еще оставался скорее политическим, чем плодоносным. Затем
Ганиман погиб в Кундри'дж-Асане, а его сын стал вынашивать планы мести.
было здесь правилом хорошего тона. Но только не для Солнцерожденных.
Солнцерожденные делили мир на свет и тьму и не желали принимать западных
теорий. Эсториан, как один из них...
вслушиваться в пустую перебранку жрецов, она потихоньку выскользнула из
комнаты.
духу. Она долго блуждала по бесконечным переходам, прежде чем отыскала
человека, согласившегося проводить ее к выходу. Мужчина пренебрежительно
посматривал на нее. Варварка, подумал он, не заботясь о том, что его
мысли могут быть услышаны.
исследовала асанианские городки. Деревушки ее родины толпились вдоль
морских берегов, окна их хижин смотрели на водный простор, на пески с
лодками и рыболовецкими сетями. В них не было ничего необычного. Города
Ста Царств, обнесенные крепостными стенами, весело зеленели на солнце,
щеголяя раскидистыми парками и скверами.
городке, где сейчас остановился императорский караван, - их было целых
три, не считая бесчисленных внутренних перегородок. Головоломный
лабиринт спутанных в клубок улиц то выносил пешехода к широким
бесформенным площадям, то швырял в загроможденные подсобными строениями
тупики. Здесь гомонили торговцы, расхваливая свои товары, женщины с
прикрытыми вуалью лицами, болтали у водоемов, верующие бубнили свои
молитвы. Бог света, широко почитаемый в Керуварионе, здесь уступал в
популярности богине тьмы, под пятой которой теснилась еще тысяча богов,
имена которых невозможно было упомнить.
в переулки, которые становились все ужасней. Она, рожденная возле моря,
никогда не смогла бы приспособиться к такой толчее. Ее швыряло и
вертело, словно веточку, гонимую неумолимой струей к жерновам мельницы.
Рев толпы оглушал ее, отвратительный запах гнили забивался в ноздри, под
ногами пузырились зловонные лужи, образованные содержимым переполненных
сточных канав. Углядев в стене, ставшей очередным тупиком, небольшую
дверцу, Вэньи толкнула ее. К счастью, дверь была не заперта.
не ясно. Почитатели Солнца направлялись сейчас в городской храм, где
верховный жрец Эндроса намеревался пропеть вечернюю молитву, но люди,
стоящие здесь, никуда не спешили. Женщины неторопливо убирали цветами
алтарь внешнего двора, кучка мальчишек с раскрытыми ртами слушала своего
учителя, однако ни жрецов, ни жриц нигде не было видно.
женщинам запрещалось входить. Вэньи толкнула дверцу - запрет не
распространялся на нее: крученое ожерелье жрицы являлось пропуском в
любой храм, расположенный на поверхности этого мира. Кто здесь властвует
- бог или богиня. - она не могла бы сказать, даже приглядевшись к
царящей в помещении темноте.
почерневшего от времени дерева. На шее его болталась гирлянда цветов,
вместо лица щерилась золотая маска, надменная и слепая, ибо на месте
глаз в ней зияли пугающие провалы.
гермафродита.
утратила способность вообще что-либо чувствовать.
приятно пахло, словно его только что спрыснули надушенной водой. В
глубине молельни ощущалось какое-то движение.
в храме Эндроса, прислушиваясь к гулу потустороннего моря, дожидаясь,
когда ее тела коснется рука божества.
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Андреев Николай
Соломатина Татьяна
Афанасьев Роман
Свержин Владимир