подключаться практически ко всему миру.
неизменно. По-прежнему недостаточный вес, катетеры, электростимуляция
кишечника. Время от времени внутривенные вливания. Регулярные дозы
лекарств. Меня все так же переворачивали и перекладывали, но пролежни
оставались. Показаний для дальнейшего хирургического вмешательства не
было. Более того, один из неврологов предполагал, что я уже совершенно
выжил из ума. Все говорило о том, что я остаюсь - и скорее всего до конца
своих дней останусь - растением.
приводили: она преследовала меня и во сне и порой наяву. Я, конечно,
досконально изучил свое состояние и все связанные с ним медицинские
проблемы, но ничего обнадеживающего не нашел. Тем не менее поиски новых
развлечений среди чудес информационной сети никогда не заслоняли для меня
достижений медицины, которые могли бы помочь мне справиться со своим
недугом.
поводу своего состояния, нет. Ничто в моей истории болезни не предвещало
неминуемой смерти или внезапного ухудшения. Я не принимал ни стоических
поз, ни каких-либо решений о покорности судьбе, и во мне по-прежнему жила
крохотная надежда на выздоровление. Меня не оставляла ничем не
подтвержденная уверенность в том, что это самое "достижение медицины"
все-таки появится и вернет мне полноценную жизнь. В этом я не мог себе
отказать. А вот чувство тревоги объяснить гораздо труднее. Когда я плутал
по информационной сети, у меня иногда возникало впечатление, что кто-то
смотрит мне через плечо. Поначалу это случалось редко, короткими
наплывами, но вскоре такое ощущение стало приходить все чаще и чаще.
Первое время я считал, что это просто параноидальные фантазии. В конце
концов, я довольно долго находился в тяжелом состоянии и это не могло не
сказаться на мне, тем более что теперь у меня оставался только один способ
как-то отвлечься, и способ в высшей степени необычный. То, что меня начали
преследовать электронные призраки, видимо, просто реакция, рассуждал я,
возможно, здоровая реакция, подчеркивающая, что я теперь замечаю, даже ищу
что-то за пределами той заполненной моим "я" вселенной, где мне довелось
прожить так долго. Но ощущение, что я не один, не уходило, становясь все
сильнее, и со временем стало моим постоянным спутником. Я даже как-то
сжился с ним и не собирался оставлять свои прогулки по информационной
сети. Однако этот период мне вспоминается не очень четко, что связано,
возможно, с последующими событиями.
двинуть ногой, ни сделать чего-то еще столь же сложного я не мог, но
маленький участок кожи, размером, быть может, с ладонь, покалывало. Потом
буквально начало жечь. Я почувствовал себя очень неуютно и совершенно не
мог сосредоточиться. Не мог ускользнуть в информационную сеть, ничего не
мог - только думал и думал о том, что происходит, наверно, несколько часов
подряд. Странно, как мне не пришло в голову, что это, возможно,
обнадеживающий признак. Я воспринимал новое ощущение просто как еще одну
пытку. Проснувшись в следующий раз, я почувствовал то же самое в пальцах
левой ноги, и время от времени вспыхивали какие-то ощущения в икре.
Болезненный участок на бедре стал больше. Только тогда до меня дошло, что
со мной происходит, видимо, что-то хорошее.
помню ужасный звон в ушах. Он продолжался несколько дней подряд и лишь
потом превратился в отдельные звуки, а еще позже - в слова. Наверно,
больше суток я просто не замечал слабого свечения и только через день
понял, что возвращается зрение. Теперь уже жгло правую ногу, живот, руки.
Все зудело, и в конце концов я почувствовал боль от пролежней. Не помню
точно момента, когда улучшение в моем состоянии заметила дежурная
медсестра. Врачи приходили толпами. Мне довелось встретиться с тем самым
неврологом, который решил, будто я сошел с ума, и даже поговорить с ним.
Разумеется, я не рассказал ему - как и никому другому - об "эффекте
витков", опасаясь, что подобный рассказ только утвердит его в прежнем
мнении.
прежде чем я смог ходить, но для начала мне было достаточно просто
кататься в кресле по коридорам (позже я научился возить себя сам),
разглядывать через окно сад или машины на дороге, разговаривать с другими
пациентами. Как хорошо было вернуть способность есть самостоятельно! И я
решил не начинать курить снова, поскольку полностью и незаметно для себя
освободился от прежнего пристрастия к никотину.
что после больницы первым делом навещу их могилы. Однако времени с тех пор
прошло немало, я успел сжиться с этой мыслью и уже не думал о них
постоянно.
прошествии времени мой организм сам устроил себе ремиссию...
поскольку она стала частью моей жизни. К этому феномену я относился с
огромной любовью и благодарил судьбу, что он не исчез, вытесненный
возвращением остальных моих способностей. Лежа вечерами в постели, я
по-прежнему отправлялся бродить по информационной сети. Хотя что-то
неуловимо изменилось.
отдышаться. Грузовик уже снизил скорость, отстав от моей горящей машины и
второго "спасателя", который тоже теперь горел. Взбираясь по склону холма,
мы плавно выворачивали назад к трассе.
одежды и волос. Дым чувствовался даже во рту. Я кашлял и вдыхал чистый
воздух. Грузовик тряхнуло, когда он переехал мелкую канаву, и полуоткрытая
дверца заскрипела. Окно на дверце потрескалось, но не разбилось.
грузовика врезались в каменистую гряду. Последовало два взрыва, среди
обломков заплясало пламя. Трещины на стекле дверцы полыхнули в ответ,
словно разряд молнии.
стали частью равномерного транспортного потока. Но все хорошее быстро
кончается. Мы нарушили строгий рисунок движения, за которым следят
программы компьютера, управляющего автоматическим транспортом, и, даже
вернувшись на дорогу, наверняка выделялись в общем потоке сигналов. Если
раньше я еще мог безнаказанно перепрограммировать целую колонну
грузовиков, то сейчас мне это вряд ли бы удалось. Я даже не сомневался,
что теперь, когда результаты моего последнего вмешательства в работу
транспортного компьютера стали известны, там добавили какую-нибудь новую
следящую программу. Кроме того, мой новый грузовик очень легко будет
обнаружить визуально, поскольку на нем остались вмятины и царапины.
части Теннеси. Заставив машину съехать на обочину, я с милю прогнал ее по
краю дороги, потом остановил и вышел. Вдалеке, за пустынными полями и
ухоженными посадками, виднелась железнодорожная линия. Протянувшись
мысленно в ту сторону, я почувствовал, как перетекают по световодам,
проложенным вдоль линии, ручейки данных.
холмов, оставшихся позади, поднимались черные, изломанные ветром столбы
дыма от обломков двух машин. Оставалось только надеяться, что Барбье
подумает, будто я погиб в аварии, и у меня будет хоть какое-то время,
чтобы определить преследователей.
свой первоначальный маршрут. Машина послушно взревела и двинулась прочь, в
промежуток, который, притормозив, ей тут же выделили другие машины.
издалека доносился звук полицейской сирены, и я зашагал через холмистое
зеленое поле, направляясь к похожему на парк участку. Там, среди деревьев,
располагалось несколько зданий, но людей почти не было видно, и, двигаясь
по щиколотку в мягкой траве, растущей из красноватой жесткой земли, я
догадался, что приближаюсь к студенческому городку.
Летняя сессия...
добрались до обломков. "Конечно, - подумал я, - пройдет время, пока они
сумеют разобраться в обгоревших останках грузовиков", но тем не менее
ускорил шаг. Полуденная жара тоже подгоняла в тень, ждущую впереди. Я
поразмыслил и решил, что для студенческого городка выгляжу вполне сносно.
стала шире и сменилась дорожкой, усыпанной гравием. Пахло магнолиями и
свежескошенной травой. Не увертюра к каким-либо воображаемым ужасам, а
настоящие запахи: я видел впереди и деревья, и поляну, где скосили траву.
фризби. Никто из них не обратил на меня внимания. Пройдя мимо и добравшись
до ближайших зданий, я уловил запах пищи, и в животе у меня тут же
заурчало.
маленькое полуподвальное кафе и остановился у открытой двери, словно
высматривая кого-то внутри. Люди подходили к стойке и платили наличными, а
парень у кассы в перерывах между клиентами читал книгу в мягкой обложке.
Каменистый Артем
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Распопов Дмитрий