Чтение 21–й страницы книги ~Арена~

- Что, задергался, сопляк! Ишь ты, в герои подался! - Бурый наступал, размахивая булавой, с жужжанием рассекавшей воздух. - Ты, мать твою, честь мундира опозорил! Связался со всяким отребьем!..

Генка отступал, постепенно отдавая противнику метр за метром. Булава опасна: зацепи она его хотя бы краем- и ладно, если обойдется сломанной костью. Чтобы выдержать удар этой хреновины, нужны латы, а никак не тонкая кольчуга. Тут и щит, пожалуй, не помог бы - только руку отшибет. Он ловил подходящий момент, рассчитывая, что Бурый допустит хотя бы одну, хотя бы самую маленькую оплошность. А тот лез вперед как танк, не ведая усталости и не желая ни на миг останавливаться - взмах, другой, третий... Бурый брызгал слюной, ругался на чем свет стоит, обещал Одинцову все виды кар земных и небесных, начиная от дежурного "уволю к чертовой матери" и заканчивая не вполне логичным обещанием перевести в участковые навечно.

Наконец Геннадий улучил момент и захватил руку полковника крестовиной своего необычного оружия. А в следующее мгновение лезвие полоснуло по брюху Бурого, рассекая мундир, кожу и скрывающийся за ними слой сала.

Полковник зашатался, рухнул на колени. Его булава упала в песок, толстые кисти рук, заросшие короткими жесткими волосами, зажимали рану, сквозь пальцы сочилась кровь. Несколько мгновений он так и стоял, пытаясь увидеть порез - не мог, мешало брюхо, - затем поднес к глазам окровавленную ладонь и медленно поднял глаза на Геннадия. С хрипом, с брызгами крови вырвались слова:

- Гена... с-су-ука... ты ж меня... убил... За... за что... за что, капитан?

В углу глаза свернулась бриллиантом слеза - неожиданная на этом рыхлом лице, обычно озлобленном и недобром. Выдержать такое зрелище оказалось Одинцову не по силам. Он отвернулся, пряча взгляд.

И поэтому не видел, как рванулся вверх, забыв об уже затянувшейся ране, полковник Бурый. Как описала смертельную дугу булава в его руках.

Он уже больше не видел и не слышал ничего...

Максим, чувствуя, как предательски начинают дрожать руки, отступал, вяло отмахиваясь мечом от наседающего противника. Слишком свежа была память о том, что может с ним сделать господин Якадзуми, ежели начнет сражаться всерьез. Хотя разумом Макс понимал, что господина Якадзуми здесь нет и быть не может, но разум - это одно, а глаза - совсем другое. Вот он - старенький, сморщенный старичок, который уже полгода был для Макса наставником... да и, пожалуй, чуть не единственным другом. Кроме, конечно, красавицы Ниночки - но применительно к девушке понятие "дружба" Макса устраивало не вполне.

Каким ветром занесло японца в Москву, почему он решил открыть школу восточных единоборств именно там - Макс не знал, да и не спрашивал. Как-то не получалось задать всегда сдержанному учителю такой вопрос - что-то останавливало... На тренировках Максим чувствовал себя несколько неуютно, поскольку основную массу учеников составляли подростки. Он, взрослый дядя, все время ощущал какую-то неловкость, в очередной раз скрещивая меч с пацаном на голову его ниже. Что-то в этом роде, наверное, испытывает человек, случайно забредший на дневной сеанс мультфильмов и вдруг оказавшийся в толпе веселящейся детворы. Но все равно Максим был несказанно счастлив, что ему удалось попасть в эту школу, удалось увидеть своими глазами то, что до того момента видел лишь в кино или читал в книгах. Он созерцал работу Мастера.

Господин Якадзуми все понимал и, может быть, именно поэтому старался ставить Макса в пару либо с самыми старшими учениками, либо с собой. Максим благоговел перед учителем - и перед его умением владеть любым холодным оружием, и перед его способностью всегда сохранять кимоно идеально чистым и выглаженным. Это Макс, как и остальные ученики, к концу тренировки становился потным, грязным и вымотанным вконец - а седой японец, казалось, все это время спокойно просидел в уголке... Но ведь прыгал не меньше других.

Холодное оружие привлекало Макса с детства. Он даже довольно долго ходил в секцию фехтования - правда, без особых успехов. Наверное, очки мешали - ему говорили, что у всех близоруких реакция несколько замедленна. Но когда он повторил это японцу, тот лишь улыбнулся краешками губ. А еще Максим понял, что все, что он узнал о фехтовании, следует забыть раз и навсегда. "Противник не будет соблюдать правила, - объяснял Учитель. - Он будет нападать, используя любую возможность, любой шанс. Он нанесет самый подлый удар, если только сможет..."

Да, Учитель Якадзуми - он совершенно не признавал никаких правил. С его точки зрения, смысл имела только победа. Максим никогда не мог в полной мере проникнуться этой идеей. В конце концов, времена, когда от меча зависела жизнь, навсегда ушли в прошлое, оставив в памяти о себе лишь книги да редкие спортивные состязания, на Руси пока так и не ставшие особо популярными. И он, Макс, никогда не предполагал, что в его жизни случится момент, когда от умения владеть мечом будет зависеть так много. Тем более что о своем умении владеть клинком он был далеко не лучшего мнения: не раз, когда ему уже казалось, что он чему-то научился, спарринг с господином Якадзуми развеивал это убеждение, как шквальный порыв ветра превращает в ничто легкую струйку дыма.

Вот и сейчас Макс не мог отделаться от ощущения, что Учитель играет с ним. Удары, наносимые "господином Якадзуми", были простыми, немудреными, без особой вычурности... И отбивал их Макс без труда. С другой стороны, это очень напоминало манеру Учителя, у которого вялая атака в любой момент могла смениться стремительным, идеально исполненным и совершенно неотразимым уколом. Как правило, это происходило в тот момент, когда партнер расслаблялся и начинал заботиться о защите с меньшим старанием или, возомнив себя мастером, бросался в атаку, становясь в такой миг особо уязвимым.

Внезапно Учитель отпрянул назад. В его плече торчала короткая арбалетная стрела - видимо, постаралась одна из девочек. И в тот же момент с глаз Макса словно бы спала пелена.

Якадзуми ранен? Стрелой? Это же просто смешно!.. На тренировках он не раз наглядно, демонстрировал, как легко уклониться от стрелы, как просто уловить тот момент, когда арбалетчик нажимает на спуск, просчитать, куда полетит стрела, и сделать шаг... нет, шажок в сторону - ровно настолько, чтобы стрела, не задев одежды, прошла мимо. Конечно, на тренировках стрелы были тупыми, а тетива арбалета - не слишком тугой... И все же никому не удавалось попасть в Мастера.

Макс почувствовал, как апатия оставляет его, как робость, испытываемая им в присутствии Учителя, вдруг исчезает без следа. Он шагнул вперед...

Да, перед ним был не господин Якадзуми... несмотря на совершенно полное внешнее тождество. Этот человек... Хотя нет - человеком ЭТО, безусловно, не было... В общем, метаморф владел оружием не слишком хорошо. Даже того недолгого времени, в течение которого Максим посещал школу Мастера хватило, чтобы научиться управляться с мечом лучше. Клинок Максима раз за разом достигал цели, оставляя на теле "мастера" глубокие раны. Они зарастали очень быстро, но метаморф тратил на них силы и внимание...

Никто в точности не знал пределов выносливости да-латиан. Известно было только, что рано или поздно их силы иссякают и невероятно быстрая регенерация останавливается. Когда это произойдет, Максим не ведал, поэтому продолжал и продолжал наносить удар за ударом, почти не думая о защите. Впрочем, она была сейчас не слишком-то нужна: метаморф, вынужденный сосредоточиться на затягивании ран, уже не пытался атаковать, да и оборонялся вяло...

- Ну что, браток, не ждал?

Сначала Борису показалось, что он стоит перед зеркалом. И только присмотревшись, он заметил... Одно время были особенно популярны загадки типа: "обнаружьте десять различий между двумя похожими картинками". Так и здесь: отличия были малозаметны, но они все же присутствовали. Правда, неясно оставалось, к лучшему это или к худшему.

Он оглядел противника. Точно такая же кираса с коваными наплечниками, точно такие же шипастые наручни защищают руки, дополнительно укрытые кольчужными рукавами. И секира почти такая же. Только вот держит он ее немного иначе - как-то неловко, как будто с непривычки.

Борис довольно усмехнулся. Если это оружие избрано далатианином только для того, чтобы смутить противника, ему не позавидуешь. Владеть секирой надо уметь - это не такое простое искусство, как кажется на первый взгляд Даже для того, чтобы дерево рубить, требуется навык, а уж чтобы вести бой с живой и подвижной целью... По мнению самого Бориса, тут требовалось гораздо больше мастерства, чем для размахивания мечом.

- Ждал не ждал... Какая разница? - усмехнулся он в ответ на реплику своего отражения.

И шагнул вперед. Его секира, как живая, метнулась к груди противника - Борис ждал звона от соприкосновения металла, но его не было: только глухой хруст. Метаморф отпрянул назад. Похоже, его застала врасплох стремительная атака - он-то рассчитывал на растерянность человека. Что ж, не на того напал.

Борис прекрасно понимал, что на этой Арене все надежды только на него да на Сашку. Остальные если и внесут вклад в победу, то незначительный. Девочки вообще вряд ли чем поддержат: сомнительно, что стрелы могут сколько-нибудь серьезно ранить метаморфов, коих очередь из "калаша" в упор не брала. Здесь решат дело мечи и топоры.

Поэтому времени на беседы со своим отражением Борис не имел. Внешность менять далатиане умели неплохо, а вот в фехтовании - если отчаянная рубка с использованием тяжеленных алебард могла быть отнесена к этому искусству - освоили лишь самые азы. Силы им было не занимать, только в таких делах сила не важнее умения.

Противник отличался ловкостью и быстротой, его удары были бы опасны - попадай они в цель. Но на то и опыт Борису. Далатианин вновь и вновь вспарывал лезвием воздух, тут же расплачиваясь за промах очередной раной. Он постепенно слабел - гораздо быстрее, чем тот, которого рядом кромсал Максим - раны секира оставляла куда более серьезные, нежели тонкое лезвие катаны, и на их "ремонт" у метаморфа уходило гораздо больше сил.

А следующую атаку "Борис второй" просто не успел отразить - бронированный ошейник его панциря, сделанный явно не из стали, хотя и мало в чем ей уступающий, не выдержал чудовищного удара...

В том, что именно ему достались двое противников, лично Михаил усматривал великую вселенскую несправедливость. По логике вещей, второго следовало бы отдать Борьке - здоровяк явно умеет махать этим своим чудовищем, которое и топором-то назвать смешно. Так нет же - двое достались именно ему. И, видимо, сие планировалось заранее.

То, что каждому подобрали противника исключительно индивидуально, Мишка понял сразу. Как только увидел, с кем предстоит драться. Честно признаться, он с огромным удовольствием махнулся бы с кем-нибудь из приятелей... Ну хотя бы с этим очкариком Максом, который в настоящий момент пятился, тупо созерцая наступающего на него сухонького низкорослого человека в развевающемся кимоно. На вид узкоглазому деду было лет шестьдесят... Хотя кто их знает, японцев, сколько им на самом деле лет?

Увы, ни с кем меняться не пришлось, и Михаил остался один на один... точнее, один на двоих со своими персональными противниками... противницами.

Обе девушки были в легких кольчугах, обе вертели в руках легкие длинные сабли, левые руки их прикрывали небольшие металлические щиты. Толку от этих щитов, пожалуй, немного. Обе амазонки обошлись без шлемов - и огненно-рыжие волосы, скользящие по металлу кольчуг, обжигали Мишкины глаза.

Когда строй распался, "Анжелики" разделились. Одна атаковала Михаила в лоб, и он, выставив глефу и принимая на нее удар легкой на вид сабельки, чуть не полетел на песок - такое было впечатление, что на него обрушилась рельса. Испытав дикую боль в руке, Михаил отпрыгнул, уклоняясь от следующего выпада, но нанести ответный удар не сумел. Рука не поднялась.

- Этого вы от меня и ждете, да? - пробурчал он вполголоса, лихорадочно уворачиваясь от свистящих вокруг сабель и изредка подставляя под лезвия древко глефы. Его порядком беспокоило то, что оружие его было уже повреждено - еще пара рубящих ударов, и глефа переломится.

За спиной раздался щелчок арбалета, и в то же мгновение пронзительно зазвенел металл. То ли выстрел был сделан с высоким искусством, то ли это вышло случайно, но тяжелый арбалетный болт ударил прямо в эфес сабли одной из "Анжелик". Та явно не была к этому готова - и сабля, выбитая из руки, улетела метров на десять в сторону. Из арбалета в упор - это не шутка.

Позже Михаил признавался Лике, что свой удар он нанес совершенно рефлекторно. Если бы у него имелось хоть мгновение на раздумье, все сложилось бы иначе. Но руки среагировали сами собой, как будто с детства были обучены владению холодным оружием, - и отсеченная в суставе тонкая рука упала на песок...

Неизвестно, чем бы все для Михаила закончилось, поскольку, увидев результат, он замер, как парализованный. Успокоительные мысли о том, что перед ним не более чем идеальные копии, напрочь вылетели из головы. Он видел только длинные пальцы с аккуратными ногтями, еще скребущие песок...

И, наверное, это оказалось бы последним зрелищем в его жизни, если бы на помощь не подоспела Анжелика. Настоящая.

Она, в отличие от Мишки, действительно хорошо владела мечом. Не лучше Трошина и, конечно, хуже Бориса, но никто другой на этой площадке сравниться с ней не мог. И хотя метаморфы были явно сильнее, умение виртуозно действовать клинком в который уже раз восторжествовало над грубой силы.

- Проснись, - рявкнула Лика, отбивая атаки собственной копии. Ее разряженный арбалет лежал где-то позади, на песке, рядом с совершенно беспомощной Ниночкой. Лика только успела приказать длинноногой красотке ни в коем случае не стрелять. Во-первых, вполне можно попасть не в того, в кого надо, - на поле боя творилось нечто невообразимое, все смешались, и совершенно неясно было, где друг, а где враг. И, главное, арбалет оставался какой-никакой, а защитой - если кому-то из метаморфов удастся добраться до девушки, то стрела с пяти шагов, возможно, на мгновение его задержит. А там, глядишь, и помощь подоспеет.

Свою неуклюжую противницу Лика не боялась. Да и Мишка вроде немного пришел в себя. Одна из копий вышла из строя - похоже было, что если обычные травмы не слишком вредят метаморфам, по крайней мере поначалу, то потеря более или менее существенной части тела для них фатальна. Во всяком случае, "Анжелика" с отрубленной рукой лежала ничком на песке и не подавала признаков жизни. Как показалось Лике, ее тело начало постепенно терять форму.

Теперь можно было спокойно сосредоточиться на второй копии. А там, глядишь, и Михаил окончательно очухается и сообразит, кому именно он смахнул руку...

Борис огляделся. Пока что события разворачивались в целом в пользу людей. Правда, преимущество было не слишком существенным.

Его противник, один из нападавших на капитана, одна из огненноволосых девчонок, наседавших на Мишку, и низенький старичок, какое-то время заметно теснивший очкарика, уже выбыли из строя, и можно было надеяться, что навсегда. Четверо из девяти... Геннадий лежал на песке, и под его телом расползалась темная лужа, а толстый, заросший салом "человек" в мундире полковника милиции, переваливаясь с ноги на ногу, двигался по направлению к Дану.

Борис рванулся на помощь... Ноги увязали в песке, не способном нести такую тяжесть, и потому каждый шаг давался с трудом.

Лигову приходилось туго - единственный его противник уверенно теснил коротышку, который не слишком-то хорошо владел оружием, а теперь, получив небольшую рану в правую руку и неловко перехватив меч левой, и вовсе скис. И дело даже не в том, что левой он владел хуже, чем правой: Дан не был человеком, и вечная проблема людей - разная степень владения руками - его ни в коей мере не касалась. Дело было в другом: хоть одной рукой, хоть другой- он держал меч как обычную палку. Краткосрочные тренировки почти не пошли ему на пользу.

Борис бежал, с усилием выдергивая ноги из песка, и чувствовал, что не успеет. На бегу он сорвал с пояса кинжал, метнул его - но лезвие, вошедшее противнику Лигова в бок, ничуть, казалось, тому не повредило.

А в следующее мгновение Дан упал. Будь Борис хотя бы на пяток шагов ближе, аналитика еще можно было бы спасти. Но он не успел...

Чудовищным ударом секиры Борис рассек "полковника". Тот покатился по песку, причем сразу в разных направлениях: сам - налево, а начисто отсеченная рука вместе с изрядным куском туловища - направо. Следовало бы наклониться к Дану, посмотреть, что с ним... Но Борис чувствовал - ему уже ничем не помочь. Он резко повернулся к убийце Лигова - его лицо ни о чем Борису не говорило. Разумеется, ведь он подбирался конкретно под Лигова.

В общем-то лицо врага Бориса нисколько не волновало. Взволновало другое. За те мгновения, пока Борис наносил удар и провожал взглядом отлетающее тело рассеченного полковника, второй метаморф бросил на землю меч и рванул из-за спины арбалет. И теперь прямо в грудь Борису смотрел массивный наконечник арбалетной стрелы. То ли далатиане хорошо овладели исключительно земными образцами оружия, то ли знали в своей истории аналогичные предметы для уничтожения ближних, но арбалет выглядел очень даже прилично. И Борис совершенно точно знал, что этот болт без особого труда пробьет кирасу. А еще он знал, что увернуться уже не успеет...

Краем глаза Петр успел заметить, что Борька рухнул на песок. "Как подрубленное дерево!" - пришла на ум избитая донельзя ассоциация. Впрочем, было похоже. Дерево падает именно так - шумно, разом лишаясь величественности и силы, превращаясь из могучего великана в безжизненное бревно, годное только на доски.

Метаморф спокойно перезаряжал арбалет. Нет особого стыда в том, чтобы проиграть битву... Но уступить противнику, вооруженному исконно земным оружием, да еще и владеющему им кое-как, - это было неприятно. Даже в том случае, если не вспоминать о ставках на этот бой.

Сам Петр готов был признать, что боец из него никакой. Уже появилась одышка, уже не раз он недобрым словом помянул лень, ставшую привычной спутницей его жизни в последние годы, когда комфортный джип, уютный кабинет и кожаное кресло заменили спорт, свежий воздух и неспешные пешие прогулки. Теперь приходилось за это расплачиваться. Силы в руках хватало, а вот быстроты и выносливости - увы.

И еще он уже трижды успел пожалеть о своем выборе оружия. Да, возможно, меч в руках директора детективного агентства смотрелся бы хуже, и размахивал бы им он, что той палкой... Но с мечом шансы бы были. Без него - нет.

Может быть, именно то, что противник Петра владел оружием хуже остальных, позволяло ему чувствовать себя относительно спокойно. И наплевать, что метаморф до ужаса напоминал ему мать - высокую, ширококостную женщину, напрочь лишенную каких бы то ни было положительных качеств. Понятно, чем руководствовался тот, кто выбирал для далатианина именно эту личину, но он просчитался. Да, на словах и в поступках Петр всегда относился к матери именно так, как требовала того общественная мораль, то есть с сыновней почтительностью, мягкостью и готовностью оказать любую посильную помощь. На самом деле он не любил ее. Тому хватало причин, и каждая из них была не раз осмыслена, взвешена, как говорится, подколота в дело.

Что бы там ни было, три года назад мать отошла в мир иной, и Петр переживал очень даже искренне. Но сейчас, когда это лицо, ушедшее навсегда, вдруг появилось на горизонте, он не испытывал ни почтения, ни благоговения, которых от него, несомненно, ожидали далатиане. Возможно, он просто куда трезвее относился к жизни, чем его более молодые товарищи, и поэтому не ассоциировал маску с сущностью.

Однако справиться с противником, несмотря на решимость и готовность бить насмерть, ему никак не удавалось - по причине довольно прозаической. Тяжелый шипастый шар, моментально бы выбивший дух из любого нормального человека, лишь швырял метаморфа, несколько неуместно одетого в длинное темное платье, на землю... А спустя пару секунд тот преспокойно вставал и снова шел в бой.

Эти секунды давали возможность оглядеться и оценить обстановку в целом. Пока бой складывался в пользу людей, но потери были чудовищно велики, а нелепая гибель Бориса- от банальной арбалетной стрелы - подрывала силы землян, делая ситуацию угрожающей. Лишившись самого мощного бойца, люди оказались на грани поражения, хотя и имели пока численное преимущество.

Трошин был наглухо связан боем. К тому же его ранили, и, похоже, довольно серьезно. Во всяком случае, Сашкины атаки были уже совсем не столь точны и стремительны, как ранее, он слегка пошатывался, а его стальной сапог при каждом шаге оставлял на песке темный след.

Макс, Лика и Михаил втроем рубили в капусту огненноволосую девчушку, забывшую о возможности нападения и ушедшую в глухую защиту. Сложно сказать, как такое решение оценил бы капитан, но, с точки зрения Петра, идея была верная. Пользуясь численным преимуществом, эта троица, из которой только Лика твердо знала, за какой конец держать клинок, с одиночкой справится довольно быстро. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять - у рыжей нет ни малейшего шанса не то что уцелеть, а хотя бы нанести тройке нападающих какой-нибудь ущерб. Несколько малозначительных царапин, коими успели обзавестись и Макс, и Мишка, в счет не шли.

Петр понимал, что пока ему придется управляться одному. Когда эту красотку, столь похожую на настоящую Лику, превратят в фарш, тройка двинется на подмогу Александру. Тот все еще эффективно защищался, но на атаку у него, похоже, оставалось все меньше и меньше сил. А ему, Петру, достаются сразу двое - "мамочка" и тот урод с арбалетом. Именно с ним надо кончать в первую очередь.

Сыщик начал, как принято выражаться, спланированный отход на новые рубежи. А точнее - банальное отступление с имитацией страха. Правда, при этом он постепенно приближался к арбалетчику, что делало его выгодной мишенью. И кольчуга, конечно, стрелу не остановит, как не остановила ее тяжелая Борькина кираса.

"Качание маятника"... Сколько он читал об этом, сколько раз в книгах крутые герои, будучи явно не в ладах с реальностью, таким образом уходили чуть ли не от автоматных очередей. Никогда Петру не доводилось видеть человека, который сумел бы таким образом увернуться хотя бы от пистолетной пули. А вот с арбалетом шанс был, хотя и не слишком большой. В отличие от пистолета, арбалет нуждается в довольно долгой перезарядке, и если удастся заставить этого урода выстрелить, да еще и промахнуться...

Шар кистеня описал свистящую дугу, меч в руках "мамочки" сделал беспомощную попытку остановить кусок колючего железа, но, как и ранее, безуспешно. Удар оказался особенно удачен - шар впечатался прямо в голову мета-морфа, отшвырнув его на пару шагов. Теперь у Петра было несколько секунд - конечно, можно сейчас броситься к поверженному врагу, нанести еще один удар и еще... Но тогда он станет отличной неподвижной мишенью - и кончится это вряд ли хорошо.

И Петр рванулся совсем в другую сторону - туда, где на песке пластом лежал Борис, а рядом с ним - тяжеленная секира. О том, как он будет ворочать ею, Петр не задумывался...

Удар был столь силен, что, казалось, хрустнули шейные позвонки. Спасла лень - не слишком сильно был затянут ремешок шлема. Иначе бы тело со свернутой головой завалилось на спину, дернулось в конвульсиях и замерло. То ли застежка не выдержала, то ли лопнул ремешок - но шлем, пробитый насквозь тяжелым болтом, покатился по белому песку, а Петр, потеряв секунду на возвращение в мир живых, снова двинулся к своей цели, тяжело дыша и чувствуя, как по щеке сползает густая струйка. По-видимому, кожу на голове стрела рассекла достаточно глубоко-хорошо, хоть череп не проломила.

А еще пару мгновений спустя его рука легла на рукоять тяжелой секиры. Потребовалось собрать все силы, чтобы протолкнуть в легкие добрую толику воздуха, а потом, надсаживаясь, со смачным "хаканьем" обрушить тяжеленное лезвие на голову безоружного метаморфа.

На белом скрипучем песке стояли те, кто еще держался на ногах. Лика, так и не получившая ни единой царапины. Максим, освобожденный от кольчуги и перетянувший с помощью Ниночки продырявленное предплечье куском ткани. Михаил, получивший несколько не угрожавших его жизни и здоровью порезов, которые уже почти перестали кровоточить. Петр... Ему порядком досталось, и стоял он только на одном самолюбии. Да еще и потому, что, справившись с двумя противниками, лишившись при этом уха вместе с существенным куском скальпа, он чувствовал себя чуть ли не эпическим героем.

Рядом на песке сидел Трошин. Его доспехи валялись неподалеку, раны были более или менее качественно перевязаны, но сил у него почти не осталось. И права уйти, чтобы нырнуть в спасительное лоно реанимационного саркофага медблока, он не имел. Команда должна ждать решения Жюри. Даже в том случае, если оно очевидно.

Они молчали - все будет сказано потом. А сейчас своим молчанием они отдавали дань памяти тем, кто не видит этого момента - момента, когда определяется будущее целой планеты.

В память о Дане Лигове - как бы ни звали его на самом деле. О человеке - все думали о нем именно как о человеке, совершенно не интересуясь, к какой именно расе принадлежал аналитик СПБ. Да и так ли уж это важно? Куда более существенно другое - душа, сердце и кровь его были по-настоящему человеческими. В решающую минуту он встал рядом с ними, принося свою долгую - невообразимо долгую жизнь в жертву таким очень земным понятиям, как дружба, долг, честь...

В память о Борисе Круглове. Каждый воин когда-нибудь рискует встретить противника, превосходящего его. В жизни Борису такой противник не встретился. Его подстерегла равнодушная деревяшка, увенчанная еще более равнодушной стальной полосой... Тяжелый железный болт победил богатыря... Можно много и красиво говорить о тех, кто в той или иной ситуации совершил невозможное. В жизни, увы, такое случается редко. Но как же важно, чтобы каждый сделал ВСЕ, что мог, когда это было действительно необходимо...

В память о Геннадии Одинцове. Наверное, с того самого дня, когда он не смог отказать своему подчиненному в не слишком сложной, но идущей вразрез с мнением начальства просьбе, его не оставляла мысль о том, что все происходящее - фантастика. Перестрелки с клонами, маскировка внешности, даже штурм офиса "Арены" - все это он воспринимал как игру, как участие в шоу или... в съемках фильма. Но так и не прозвучал для него усталый голос режиссера: "Стоп, снято!" А игра внезапно превратилась в нечто большее, в нечто такое, что стоит жизни. В том числе и его собственной.

Они стояли на белом скрипучем песке и молчали.

А потом откуда-то извне пришел голос...

ЭПИЛОГ

"... Волна преступности, захлестнувшая планету в последние недели, постепенно сходит на нет. Исчезновение целого ряда крупных политических деятелей, о чем сообщалось в источниках массовой информации, по-прежнему остается загадкой. Напоминаем, что за истекшие двадцать дней пропало без вести свыше двадцати политиков и военных высокого ранга, в большинстве своем придерживавшихся крайне правых взглядов. Обращает на себя внимание тот факт, что ни одна из террористических группировок до сих пор не взяла на себя ответственность за данные исчезновения. Также до сих пор не поступало требований о выкупе, не прозвучало и каких-либо политических требований. Немногочисленная группировка "Воины Аллаха", штаб-квартира которой, предположительно, расположена на территории Ирака, заявила о своей якобы причастности к исчезновению и убийству адмирала ВМФ США Чарльза Бейнтса. Однако это заявление, не подкрепленное сколько-нибудь существенными доказательствами, расценено администрацией США как попытка приобрести скандальный политический капитал.

Несмотря на выступление Президента Соединенных Штатов Америки, в котором он расценивает указанные факты как прямой вызов проводимой США политике в целом и ему, Президенту, в частности, Вашингтон не предпринял сколько-нибудь решительных действий. Напротив, 5-й Оперативный флот США в составе авианосцев "Авраам Линкольн", "Констеллейшн" и "Китти хок" в настоящее время покидает Персидский залив. Напоминаем, что еще раньше из этого региона был отозван авианосец "Гарри Трумэн", формально входящий в состав Атлантического флота.

В настоящее время все силы Центрального разведывательного управления США в тесном взаимодействии с Интерполом, а также спецслужбами ряда европейских стран, в том числе и России, проводят комплекс мероприятий, направленных на розыск пропавших. Однако, как сообщает наш источник в Оперативном штабе, организованном под патронажем ООН, до сих пор заметных успехов не наблюдается..."

Le Monde

"... До настоящего времени не подтвержден слух о том, что таинственные исчезновения затронули не только США и европейские государства. Анализ выступлений руководителей Ирака, Израиля, Индии, Японии, а также информация, поступающая из заслуживающих доверия источников, позволяют с высокой степенью вероятности утверждать, что правящие элиты ряда азиатских стран также понесли серьезные потери.

Прямые обвинения в адрес спецслужб США пока что не звучат. Предположительно, руководство указанных государств стремится сохранить в тайне тот факт, что их вооруженные силы практически обезглавлены.

Немалый интерес вызывает и то, что Белый дом также воздерживается от каких-либо заявлений. На политической карте планеты наблюдается ощутимое потепление, источником которого является именно Вашингтон, буквально в последние дни пересмотревший свои позиции по ряду вопросов, бывших до этого камнем преткновения..."

Die Presse

"... Довольно неожиданной на фоне трагических событий, связанных с исчезновением целого ряда крупных политиков США, России, Великобритании, Германии и Франции, а также, предположительно, их коллег из наиболее развитых в военном и экономическом отношении стран Азии, является встреча руководителей США, России, Германии, Франции и Великобритании, которая запланирована на 27 августа в Париже. На встрече предполагается обсудить целый комплекс вопросов, направленных на сокращение ядерных вооружений. Также в повестку дня включен вопрос об ограничении американского военного присутствия в Европе и Средиземноморье, инициированный Вашингтоном. Его благополучное разрешение будет способствовать снижению напряженности не только в указанных регионах, но и на планете в целом. Проводимая в последнее время Белым домом политика вызывает не только удивление, но и надежду на то, что период бряцаняя оружием, когда США фактически выполняли роль "международного кнута", постепенно уходит в прошлое..."

Российская газета

"... Государственной думой одобрен в первом чтении порядок одностороннего сокращения стратегических наступательных вооружений. Пока это коснется целого ряда морально устаревших систем вооружения. Инициатива Государственной думы вызвана принятием доктрины о нерасширении производства СНВ, а также о планомерном его снижении - вплоть до полной остановки.

Госдепартамент США заявил, что на беспрецедентный шаг России Соединенные Штаты Америки считают необходимым ответить адекватно, несмотря на то что требований о подобных действиях со стороны России не поступало. Разработка проекта новой военной доктрины США начата, и в ближайшем будущем наши читатели смогут узнать, какие шаги в этом направлении намерен предпринять Белый дом..."

Известия

Саша небрежным жестом бросил газету в стопку уже просмотренных и с некоторым удовольствием уставился на чистую поверхность стола. Что ж, на сегодня достаточно, тем более что основные новости мира, отобранные и систематизированные могучими компьютерами СПБ, скоро лягут к нему на стол в виде краткой, но чрезвычайно насыщенной справки. Хотя и просто из удовольствия почитать газеты было приятно.

Шумиха, поднявшаяся в мире после того, как далатиане вынуждены были покинуть Землю, постепенно угасала. То есть, конечно, никто не имел ни малейшего представления ни об истинном масштабе произошедшего, ни о тех, кто виновен в многочисленных исчезновениях... Оперативный штаб при ООН еще хорохорился, утверждая, что у данного преступления нет и не может быть срока давности, что виновные в гибели - теперь это уже никем не оспаривалось - целой плеяды крупных военных чинов и некоторых наиболее реакционно настроенных политиков будут непременно найдены и понесут ответственность по всей строгости закона. Все это было пустой бравадой, пусть даже и основанной на искреннем желании сдержать слово. Разумеется, все или почти все "исчезнувшие" находились в полном здравии - только вот дотянуться до них не могли ни славная своими джеймсами бондами "Интеллидженс сервис", ни "длинные руки Москвы", ни всеведущее и всезнающее Центральное разведывательное управление США. Хотя бы просто потому, что все эти политики и военные уже довольно давно покинули планету. И Трошин очень надеялся, что навсегда.

Теперь, когда ему пришлось возглавить аналитический отдел представительства Службы планетарной безопасности в Вашингтоне, он сильно изменился. Прошло совсем немного времени... Но отважный Капитан, возглавлявший недавно одну из самых эффективных Команд Ассамблеи, теперь на многое смотрел иначе. И при воспоминании о боях во славу иных цивилизаций иногда чуть заметно морщился - как будто в тех битвах было что-то постыдное.

На самом деле Саша так не думал. Хотя бы потому, что верил: любое относительно мирное решение споров, сколь бы сомнительным оно ни было при ближайшем рассмотрении, все же лучше, чем открытое военное столкновение. И поэтому он искренне радовался за Анжелику, которая стала Капитаном... А временами столь же искренне сочувствовал Михаилу, вынужденному служить под началом обожаемой жены. Максим - совершенно неожиданно для Трошина - отказался от захватывающей карьеры элитного воина, предпочтя ей бесконечную возню с супернавороченными компьютерами, размещавшимися в их новом офисе. И Ниночка, ясное дело, нисколько против этого не возражала - здесь, в сердце Америки, она чувствовала себя как рыба в воде. Впрочем, и Сашина Лена тоже ни капли не сожалела об оставленной, видимо навсегда, России.

Женька Малой ушел из Команды - от него Саша меньше всего ожидал такого. На его решение не оказала влияние новая нога - она, как и было обещано, совершенно -не отличалась от настоящей: покрывалась легким загаром и теряла его зимой, чувствовала боль, а вот усталость ей была незнакома. Женька, казалось, забыл о том, что часть его организма создана в лабораториях СПБ. Просто после пережитого насквозь искусственная Арена представлялась ему слишком пресной, и он с огромным удовольствием принял предложение войти в состав оперативной службы СПБ. Месяца два назад он умотал куда-то в дальнюю командировку. Причем слово "дальняя" следует воспринимать буквально. Там ему, скорее всего, не скучно.

Совершенно неожиданно исчез с горизонта Петр. Покрутившись с месяц в Вашингтоне и убедившись, что частных детективов в Штатах примерно в полтора раза больше, чем нужно, он в один прекрасный день исчез из отеля. В оставленной для Трошина записке Петька жаловался, что, просидев всю жизнь в Москве и не выезжая дальше МКАД, он мечтал увидеть дальние страны. И в ближайшее время намерен заниматься исключительно этим. Прочитав торопливо набросанные строки, Саша улыбнулся - мужику просто нужно время все утрясти и разложить по полочкам. Что ж, пусть погуляет месяц-другой... А потом его надо будет найти и привлечь к работе. Профессионалами разбрасываться негоже. Работы много - скучать ему не придется.

А Трошин скучал... Временами тоска становилась столь сильной, что он с большим трудом сдерживался, чтобы не бросить все, не сесть в самолет, который за считанные часы доставит его на такие знакомые московские улицы... Это было невозможно, и он это знал. Конечно, теперь, когда к его услугам была инопланетная техника, он мог бы обойтись и без доморощенных средств - типа перекрашивания волос, подкладывания за щеки ватных тампонов и выщипывания бровей. Обеспечить себе должную маскировку он бы сумел... Но вот стоит ли рвать сердце, стоит ли пытаться вернуть утраченное - для чего? Чтобы потом всю жизнь жить под чужой личиной - пусть и в милой сердцу Москве? Или чтобы, подышав неделю родным воздухом, снова окунаться в чад американских авеню и стритов, с обостренной тоской вспоминая Родину? Нет уж, прошлое умерло. И не стоит ему возрождаться...

Москва успокоилась. Фотографии членов Команды исчезли со щитов "Их разыскивает милиция", замененные более свежими снимками других разыскиваемых... Никто, конечно, и не собирался справедливости ради реабилитировать невинно оболганных. Далатиан это, разумеется, ни в малейшей степени не интересовало, а у СПБ были заботы и поважнее.

Земля, привлекшая к себе внимание вследствие скандальных событий четырехмесячной давности, подверглась самому настоящему наплыву туристов - и местные отделения СПБ, несколько расширившие свои штаты, едва справлялись с этим потоком. Поначалу неопытность как самого Трошина, так и тех, кто стоял во главе Парижского, Токийского и возрожденного Московского филиалов, привела к определенным казусам. В газетах появились статьи о неопознанных летающих объектах, о странных, немного похожих на дельфинов созданиях, замеченных неподалеку от Японских островов... Хорошо, что на фоне шумихи, связанной с пропавшими без вести землянами, эти слухи были расценены как очередная утка. Хотя сам Трошин прекрасно знал, что именно скрывалось за каждым из этих сообщений. Скольких "туристов" пришлось спешно и не слишком вежливо выдворять за пределы планеты...

Да, ему досталась неплохая работа - интересная, творческая, а главное, ему теперь не приходилось больше убивать. Пусть даже понарошку, пусть даже электронные психоматрицы... В один прекрасный момент Саша вдруг понял, что для него война закончилась. Гордился ли он своим прошлым, презирал ли его, испытывал ли иные чувства? С каждым днем он все реже и реже задумывался об этом. Просто в жизни наступил перелом. Что-то ушло, что-то пришло взамен. Лучше или хуже - кто знает? Ему нравилось новое дело, нравилось быть не машиной для убийства, а полезной частицей общества, неизвестной этому обществу.

И пусть никто никогда так и не узнает о том, как девять человек стояли на скрипучем белом песке. Стояли плечом к плечу... А за спинами их было будущее. Будущее планеты Земля.

Октябрь 2002 - март 2003 г.