Чтение 21–й страницы книги ~325000 франков~

Но это ненадолго. Ее сломят, либо Поль Морель, либо Жюль Морель, а
может быть, даже и Серебряная Нога, который сделает это для кого-нибудь из
своих посетителей. Это так же бесспорно, как то, что бионнскую велогонку
должна была выиграть или красная майка - Ленуар, или голубая майка -
греноблец. Но в тот вечер вид Жюльетты еще вызывал ничем не омраченную
радость. Будь я художником старой школы, я бы выбрал ее для аллегории
щедрости.

Поль Морель побледнел. Он что-то быстро говорил, постукивая рюмкой по
мраморной доске столика. Жюльетта явно заскучала. У нее опустились уголки
губ. Мне стало неприятно, я представил себе, что пройдет Бремя и у нее
около рта появятся горькие морщинки.

Было уже за полночь. Открылась дверь, и вошел Бюзар. Увидев, что в
кафе, кроме нас четверых, никого нет, он хотел было уйти, но Серебряная
Нога громогласно объявил:

- А вот и чемпион пресса!

Я пригласил Бюзара за наш столик, Серебряная Нога встал, чтобы налить
Морелю и Жюльетте еще по одной большой рюмке коньяку. Он задержался,
болтая с ними, и мы остались с Бюзаром вдвоем. Он рассказал мне о своем
пятнадцатичасовом рабочем дне.

- Ты должен пойти выспаться.

- Мне совершенно не хочется спать.

Он нахмурил брови, и от этого расстояние между глазами показалось еще
меньше. Выражение лица у него стало еще более упрямое.

После работы, как он мне сообщил, он зашел в кафе, где танцуют, и
Мари-Жанны там не застал. В то же время, как я только что узнал от него,
он сам послал предупредить Мари-Жанну, что отправится прямо домой. Видимо,
он хотел проверить, не пошла ли она все-таки танцевать.

После этого он пошел в поселок и постучал к ней в окно. Она не
отозвалась.

Он не стал настаивать из боязни разбудить ее мать, по его словам, а на
самом деле, как мне кажется, из страха рассердить Мари-Жанну.

- Правда, мы должны были увидеться только во вторник, но она же знает,
что я работал с восьми утра. Не очень-то она... - Бюзар подыскивал слово.
- ...не очень-то она внимательна.

Я предложил ему выпить рюмочку рому.

- Идет. Может быть, после этого мне удастся заснуть.

Я крикнул:

- Рюмку рому для Бюзара.

- Я сама ему подам! - крикнула Жюльетта.

Она стремительно вскочила и убежала за стойку. Поль Морель возбужденно
что-то говорил Серебряной Ноге, видимо, жаловался. Я предложил составить
оба столика вместе.

- Очень хорошо! - крикнула Жюльетта.

Морель не посмел противиться, и я просил налить всем по большой рюмке
рому. В то время как мы пили, Жюльетта сказала, показывая на Мореля:

- Он ревнует.

- Такую нельзя ревновать, - возразил Морель.

- Он ревнует меня к своему отцу, потому что тот повез меня на регату.

- Я не ревную. Но я не позволю тебе делать из меня посмешище.

Он обратился к нам за поддержкой.

- На парусных гонках было полно моих знакомых, которые часто видели
меня с Жюльеттой. Теперь они скажут, что отец переманил мою девку.

- А ты опостылел твоей девке, - резко возразила Жюльетта.

- Понятно, деньжата у старика.

- Мне не нужен ни отец, ни сын. Хватит! - сказала Жюльетта.

- Я изучил старика. Ты совсем не в его вкусе. Он повез тебя только,
чтобы похвастаться.

Жюльетта в свою очередь обратилась к нам за поддержкой.

- Сами видели, я его за язык не тянула. Сыну важнее всего его
самолюбие, а отцу - похвастаться. А мне какой от всего этого толк? - И,
повернувшись к Бюзару, она продолжала: - Ни тот, ни другой не способны
сделать ради какой бы то ни было женщины то, что ты делаешь для
Мари-Жанны.

Бюзар подозвал Серебряную Ногу:

- Еще по рюмке. Теперь угощаю я.

- Нет, - резко возразила Жюльетта.

- Что ты суешься? - спросил Бюзар.

- Хочешь - угощай, но сам не пей больше ни рюмки. Я тебе запрещаю.

- По какому праву ты мне запрещаешь?

- Разве ты не понимаешь, что они тебя съедят?

- Кто?

- Отец и сын.

- Ну и забавная же ты, - проговорил Бюзар.

Серебряная Нога налил всем рому и с вопросительным видом держал бутылку
над рюмкой Бюзара.

- Так как же? - спросил он подмигивая.

- Лей.

Бюзар потянулся с рюмкой к Морелю.

- Твоя машина просила тебе кланяться.

- Что ты хочешь сказать?

- Жюльетта права. Но вам меня не съесть, потому что я смоюсь.

- Короткая же у тебя память, - возразил ему Морель. - Разве не я рыл
землю, чтобы дать тебе возможность заработать эти триста двадцать пять
тысяч?

- Я идеальная машина, - сказал Бюзар. - При покупке за меня ничего не
надо вносить. Единственные твои расходы - содержание этой машины.

- Вот твоя благодарность!

- Через десять лет ты все еще будешь торчать у пресса! - воскликнула
Жюльетта.

- Нет, - сказал Бюзар, - я отсюда смоюсь.

Он подозвал Серебряную Ногу.

- Налей еще!

Бюзар выпил залпом рюмку рому и посмотрел на Жюльетту.

- Вот у тебя доброе сердце...

- Я тебя люблю, - проговорила Жюльетта.

- Все понятно, - вмешался Поль Морель.

Жюльетта повернулась к нему.

- Не скоро ты понял.

- Ладно, ладно. - И он деланно рассмеялся. - Выходит, смываться-то надо
мне?

- Спокойной ночи, - ответила ему Жюльетта.

- Видите, какая она... - проговорил Поль Морель.

Все молчали. И смотрели на него. Он встал и положил мне руку на плечо.

- Это глупо, но я в самом деле втюрился в нее. - И, обращаясь к
Серебряной Ноге, сказал: - Припишешь к моему счету.

- Что именно? - спросил Серебряная Нога.

- Все! - И Поль Морель добавил: - Только на это я и гожусь.

Но в голосе его не чувствовалось озлобления, скорее робость.

Бюзар и Жюльетта смотрели друг на друга и не слышали его.

- Ну, прощайте, - сказал он.

Поль Морель ушел.

Бюзар продолжал смотреть на Жюльетту. Он не казался пьяным. Лицо у него
было такое же напряженное, как во время третьего этапа на гонках, когда он
после падения продолжал ехать, истекая кровью.

- Ты такая красивая. Как можешь ты путаться с ними?

- Скажи слово, и я сразу забуду, что путалась с ними.

- Я радуюсь жизни, когда вижу тебя.

- Если бы ты захотел, Бюзар...

- Ты же знаешь, я люблю Мари-Жанну.

- Да, верно. Ты любишь Мари-Жанну.

- Ты красивее Мари-Жанны. Ты лучше ее. И мне с тобой лучше. Но почему
же так, почему я люблю Мари-Жанну?

- Нам с тобой не везет, - сказала Жюльетта.

- Мари-Жанна немножко похожа на них. Она расчетливая. В ней нет широты.

- Надеюсь, ты не думаешь, что я буду ее защищать.

- Ты на это способна.

- Да, потому что я ставлю себя на ее место. Мари-Жанна обороняется...

- От кого?

- Просто обороняется.

- Мы с тобой сильны, как львы, - сказал Бюзар.

- Это только так кажется.

- Вот я - лев. Я твердо решил удрать отсюда. И я удеру. Я не уйду от
пресса, пока не заработаю эти триста двадцать пять тысяч. А потом прощай
Бионна!

- Львенок ты мой...

- Ты смеешься надо мной?

- Неважно, ведь я тебя люблю.

- Почему ты смеешься надо мной?

- Львы не удирают.

- Просто ты не хотела бы, чтобы я уезжал из Бионны. Вот ты и говоришь,
что львы не удирают. Все это потому, что ты любишь меня.

- Ты угадал, - сказала она.

- Серебряная Нога, налей нам еще по рюмке... До чего же ты красивая,
Жюльетта!

И так они беседовали до поздней ночи, повторяя все те же вопросы и
ответы, все те же восклицания то в одной последовательности, то в другой,
но содержание не менялось. Только с каждой рюмкой они говорили все
медленнее и медленнее.

Если бы кто-нибудь случайно зашел в бистро, он бы не подумал, что они
пьяны. Бюзар сидел слишком прямо на своем стуле, как воспитанные в