родах. Самки разрешались от бремени в Кенсингтоне (с интервалами в
несколько дней), в залах музея, специально переоборудованных для этого
случая в клинику. Исключение было сделано только для Дерри, у которой
Вилли принимал младенца, как и предполагалось, в Сансет-коттедже.
этого Сибила, зная наверняка, что застанет дома только одну Френсис, без
всякого предупреждения приехала к ним. Когда они расстались, Френсис с
радостью признала себя побежденной. И впрямь, думала она, все условности,
весь строй наших чувств рушится перед такой женщиной. Непосредственность,
обаяние, жизненная сила и то искреннее расположение, с каким Сибила
отнеслась к Френсис, сразу же, как потоком, смыли все уже порядком увядшие
злые чувства. Напрасно Френсис заставляла себя думать: "Эти руки обнимали
Дугласа, ласкали его. Эти губы его целовали". Но она именно заставляла
себя представлять - и не могла представить.
необъяснимое, почти родственное чувство... А главное, было так очевидно,
так ясно, что она не предъявляет и никогда не предъявляла никаких прав на
Дуга; поэтому Френсис могла чувствовать себя в ее обществе куда более
спокойно, чем, думалось ей, в обществе какой-нибудь другой, менее
откровенной женщины.
чувства. Случалось, что образ непристойной Сибилы "с естественностью
раковины", проскальзывал в какой-нибудь улыбке, жесте или слове. Но это
длилось не больше минуты. Поток вновь уносил с собой все грязное, оставляя
на берегах лишь светлый песок. Подчас Френсис раздражало также
непринужденное поведение Дугласа в присутствии Сибилы, свидетельствующее о
его слишком короткой памяти. Дуг действительно вел себя весьма
непринужденно. Он первый, как это часто бывает, полностью и безоговорочно
отпустил себе свои грехи.
тропи, слишком похожего на человека, поколеблет решимость Дугласа.
отличался от всех прочих новорожденных: так же гримасничал, был такой же
краснолицый и сморщенный. Но все его красновато-оранжевое тельце было
покрыто тонким и светлым подшерстком, "будто свиной щетинкой", по словам
Вилли. У него были четыре чересчур длинные ручки, слишком высоко
посаженные оттопыренные уши и голова, как бы сросшаяся с плечами. Грим
открыл ему рот и сказал, что челюсть изгибается в виде подковы, более
широкой, чем у настоящего детеныша тропи; возможно, надбровная дуга
развита не так сильно; череп... впрочем, еще рано судить о черепе. В
общем, ничего интересного.
ее сзади. Это была Сибила. Она увела Френсис в соседнюю комнату, и они
долго просидели там вдвоем. Френсис все время судорожно сжимала руки своей
подруги. Обе молчали. Но этот проведенный в молчании час окончательно
скрепил их дружбу.
сама одела новорожденного - спеленала его, завернула в одеяло, прикрыла
чепчиком его крошечный, покрытый пушком череп - и положила на руки
Дугласа, словно это был их собственный ребенок.
открыл не сразу.
головокружения. Мои печень и желудок не ладят между собой. Полная анархия
в стареющем государстве... Мне так же трудно убедить их жить в согласии,
как и моих прихожан... Прелестное дитя, - сказал он, рассеянно откидывая
край одеяльца. - Вы, я полагаю, хотите его окрестить?
услуги... Я слушаю вас, сын мой.
строгость, понимание и снисходительность.
Дуг.
сэр, попросить их...
исключительным благородством отнеслась к рождению этого ребенка. И мой
долг оградить ее от страданий, так сказать, от излишней гласности...
вас, подождите минутку.
супруги. Все вместе они прошли в церковь. Старуха держала ребенка над
купелью. Ей очень хотелось сказать Дугу, чтобы доставить ему удовольствие:
"Вылитый папочка!" Но, хотя на своем веку она перевидала немало
безобразных младенцев, такого, право...
словно онемел, не зная, на что решиться. На сей раз он не сумел скрыть
сурового осуждения, отразившегося на его лице. Наконец он записал в книгу,
повторяя вслух каждое слово:
закрыл книгу. Дуглас протянул ему пачку банковых билетов:
мэрии. Свидетелей у меня нет. Нельзя ли попросить вас еще...
прямого запрещения.
старухи на языке вертелись десятки вопросов, но она не решалась задать их
вслух. Она по-прежнему несла на руках спящего ребенка. И старалась
представить, какое лицо будет у этого мальчугана, когда он подрастет. Она
уже видела его в public school [закрытая средняя школа для мальчиков
(англ.)], видела, как издевается над ним детвора. "Бедный малыш, придется
ему горя хлебнуть..."
никогда еще не приходилось записывать ребенка, "рожденного от неизвестной
матери"! Он упрямо твердил:
записали: рождение любого ребенка должно быть зарегистрировано.
что он крещен и носит мою фамилию.
она существовать, должна же она быть известна, имя-то хоть должно у нее
быть!
победителем. Клерк сдался; в конце концов он записал: "Мать - туземка,
известная под именем Дерри".
"свидетелями", взял ребенка и направился в Сансет-коттедж.
не отрываясь смотрели на него. Чтобы придать себе мужества, молодая
женщина старалась отыскать на маленьком красном личике признаки его
животного происхождения. И, конечно, их было немало. Не говоря уже о
слишком высоко посаженных ушах, у него был очень покатый лоб с зачаточным
костным гребнем, выступавшим под кожей, а маленький, выдающийся вперед рот
придавал его лицу сходство со звериной мордочкой. Чрезмерно развитая
нижняя челюсть со срезанным подбородком образовывала вместе с челюстной
костью мощный выступ, шеи у него почти не было, и поэтому его плечи,
казалось, почти срослись с основанием черепа. И хотя Френсис старалась
сосредоточить все свое внимание на этих признаках, она никак не могла
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий
Эриксон Стивен