час будет безмятежно спать на скамейке за своим столом. На улице с двумя
тяжелыми чемоданами ее скорее приняли бы за приезжую, которая надеется
найти работу в правительственных учреждениях, чем за беглого ребенка из
богатой семьи. Она приехала на автобусную станцию на такси и разделила с
Тристаном скромный недорогой завтрак - кофе, хлеб и сыр. На этот раз они
пообещали друг другу вести себя более экономно, чем в Сан-Паулу.
остановился у единственной церкви какого-то городка, украшенной одиноким
голым крестом на вершине искусственного фасада с вытесанными из камня
жестикулирующими святыми, у которых были отколоты носы и прочие части
тела. На залатанном фасаде магазина напротив остановки автобуса висели
только изодранные в клочья старые рекламные транспаранты. Единственным
символом коммерции была старая карга, которая продавала колосья пшеницы,
поджаренные на угольной жаровне прямо на солнцепеке у беленой стены. Ее
грязное платье украшал кружевной лиф, а голову венчала пластмассовая кепка
с прозрачным козырьком и рекламой пива "Брахма". Казалось, будто глиняная
черепица на крыше здания потрескалась и покосилась под тяжестью
равнодушного неба, синего, как свежая краска.
Дороги становились уже, и все меньше автомобилей боролись с автобусом за
место на шоссе. Мимо проплывали мужчины и женщины, восседавшие на ослах с
огромными, как у кукол, ресницами. Машины имели прямоугольные кузова,
подножки и гнутые из цельного листа крылья тех времен, когда в стране не
было своей промышленности и автомобили после долгих путешествий по
Северной Америке и многочисленных ремонтов поступали наконец в Бразилию.
Впереди, ближе к горизонту, по дороге несся грузовик с дощатым кузовом,
оставляя за собой расширяющееся облако рыжей пыли, а пастухи вакеро,
одетые в кожу, были столь обильно посыпаны пылью, что их трудно было
отличить от лошадей под ними и стад, которые они пасли. Да и сам пейзаж
здесь, где огороженные проволокой поля не нарушали монотонности слегка
всхолмленного плоскогорья, походил на пыльную темно-коричневую шкуру,
которая не боится ссадин и воды, но хранит множество шрамов и потертостей.
Сначала Тристан и Изабель с интересом вглядывались в однообразные пейзажи
Гойаса, но через некоторое время у них защипало глаза, и они снова стали
говорить о себе. Животы урчали от голода и страха перед тем, что они на
себя взвалили.
пока не вижу места для нас, как бы просторна ни была эта земля.
Бразилия бесконечна. Как бесконечны и наши возможности.
безжалостная планировка улиц, расположенных по кругу и снабженных номерами
вместо имен, постоянно возвращала их мыслями к автобусной станции на
Авенида-Аньянгуэра. Сон урывками и нерегулярное питание начали сказываться
на Тристане. Изабель упаковала в два синих чемодана много одежды и разных
сокровищ, спина под оранжевым рюкзаком болела - жена тяжелым драгоценным
камнем повисла на его шее. Мутными от кашасы взглядами меднокожие
работники ранчо провожали на улицах ослепительно белую девушку с
иссиня-черным мужчиной. Вдали от побережья индейская кровь чувствовалась
сильнее. Тристан явно привлекал внимание, а в Гойании атмосфера была почти
такой же, как в Бразилиа, - здесь планировщики тоже навязали податливой
пустоте абстрактный узор, и потому отец Изабель казался угрожающе близким.
Молодая парочка умирала от голода, однако рестораны, к которым они
подходили, отпугивали их доносившимися оттуда взрывами грубого мужского
хохота, стуком шпор по деревянному полу и терпкими запахами жаренной на
углях говядины и дешевой пинги. Наконец они нашли на
Авенида-Президенте-Варгас заведение под названием "Ресторан Дорадо",
который специализировался на блюдах из рыбы, пойманной в окрестных реках и
озерах. Ресторанчиком владел украинец, лысый человек со стальными зубами.
Ему понравились его новые посетители, такие же экзотичные, как и он сам.
Рыба Дорадо, сказал он им, особенно вкусна с соусом из бананового пюре,
смешанного с толченым луком и лимонной цедрой. На десерт он порекомендовал
редкий фрукт под названием мари-мари и сидел за их столиком так долго, что
успел объяснить, каким образом его сюда занесло. История эта была
запутанная и начиналась во время какой-то войны. Его захватили в плен во
время немецкого нашествия и вынудили вступить в особые войска, которые
охраняли какие-то непонятные лагеря для пленных. Он бежал, когда русские
вторглись в Польшу, зная, что они казнят его как предателя и военного
преступника.
сумел пробраться в Бразилию. - Это счастливая страна. У нее глубокие
карманы и короткая память. - Когда украинец смеялся, его старомодные
железные зубы сверкали во рту, как ножи в ящике кухонного стола.
в магазинчик на извилистой улочке под названием "Руа-82" и купили себе по
паре востроносых ковбойских сапог, украшенных замысловатой вышивкой.
Восприняв гостеприимность хозяина ресторана за доброе предзнаменование,
они сели на ночной автобус, отправлявшийся на север к Гойас-Велью и хребту
Дорадо.
на камнях и скрежеща коробкой передач, карабкается вверх по дороге,
которая превратилась в широкую грунтовую тропу. Было раннее утро. В
сумерках ветки колючих кустов скребли по бортам автобуса. Оград вокруг
больше не было, и автобус то и дело останавливался, чтобы пропустить стадо
зебу - черных животных с опущенными ушами и нелепыми горбами. В одном
месте автобусу довольно долго пришлось тащиться следом за запряженной
быками повозкой, которая везла початки кукурузы под охраной босоногого
мальчика лет десяти с кнутом и прохудившейся соломенной шляпой на голове.
Когда рассвело, они увидели разбросанные по склонам холмов белые
одноэтажные ранчо, а чуть повыше, там, где лишь небольшие расчищенные
участки земли, засеянные маниокой и бобами, свидетельствовали о попытке
человека бороться с пальмами, ползучими лианами, колючими кустарниками и
опунтиями, стояли некрашеные хижины. То карабкаясь вверх, то устремляясь
вниз, автобус шел по дороге, и голова Изабель, налитая свинцом отчаяния,
покоилась на плече Тристана. Еще до полудня они приехали в городок у
горного ручья; в нем почти ничего не было, кроме таверны, магазинчика и
церкви с запечатанной дверью.
по команде, которую Тристан пропустил мимо ушей, высыпали из автобуса на
скользкий синий булыжник городской площади.
пары, обнявшись, разбирали узлы, привезенные издалека, и удалялись в свои
невидимые дома по протоптанным в зарослях дорожкам. Изабель подташнивало,
и голова ее отяжелела после долгого путешествия; ее ошеломила та пропасть,
в которую они низвергнулись. Сердце Тристана словно закрылось на замок.
Ему пришлось набраться храбрости на двоих. Он должен защитить скрытые в
багаже сокровища и свою пачку, крузейру. Может быть, так далеко от
побережья инфляция их не достанет.
Вокруг словно сгустились сумерки: высокие деревья подступали к самой
площади, и солнце, как небольшая размытая язвочка, светило сквозь пелену
облаков не ярче луны. Открытая дверь таверны под названием "Флор да Вида"
манила к себе - только там угадывались признаки жизни и можно было
укрыться от непогоды. Когда они вошли, горстка посетителей замолчала,
прекратив разговор, который они вели такими громкими, резкими и гнусавыми
голосами, будто старались перекричать ветер. Официантка - совсем еще
ребенок, с плоским, как тарелка, лицом и столь туго затянутыми в узелок
волосами, что они облегали ее голову, будто толстый слой лака, - робко
подошла к ним.
обстановке наслаждаясь возможностью называть Изабель своей женой.
Казалось, будто из его тела выросло еще одно, и это сложное, неуклюжее,
двойное существо внушало суеверный страх, так как обладало чудовищным
чувством собственного достоинства.
робкой официантки. Ее девичьи интонации сменились серьезным голосом
взрослой женщины.
потом добавила: - Есть еще копченая козлятина.
Когда официантка исчезла за гремящей вращающейся дверью у стойки бара,
Изабель положила белую руку на руку Тристана и сказала: - Мы приехали в
царство, где не из чего выбирать.
усмешкой.
удивительно вкусной. Даже жилистая козлятина таяла во рту. Они заканчивали
трапезу, когда к ним подсел грузный невысокий мужчина, чья рыжая борода
почти сливалась с медно-красным цветом его лица. Борода его росла почти от
самых глаз, и даже на кончике носа торчало несколько волосинок. Не
спрашивая, маленькая официантка принесла им бокалы с прозрачной пингой
[водкой], и теперь дружелюбный незнакомец подсел к ним со своим бокалом.
незнакомца звучал грубо, однако речь была витиеватой, как тяжеловесная
деревенская подделка стиля барокко.
коснувшись пряжки ремня. - У нас не было выбора, дружище.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Соломатина Татьяна
Пехов Алексей
Орлов Алекс